Поиск
1863
МОЙ САРДАК
Старый дедовский сардак мой,
Серый, долгополый,
Век тебя не постыжусь я
В жизни невеселой.
Ты всегда готов полою
Слезы утереть мне —
И за то не отрекусь я
От тебя до смерти!
1863
ГДЕ СЧАСТЬЕ?
Ты дома молотил горох,
А я скитался, брат мой милый,
За счастьем гнался что есть силы;
В Валахию закинул бог
Да за Тирольские отроги…
Отбил давно в скитаньях ноги,
Но всё дела, как прежде, плохи…
А счастье, видно, спит в горохе.
МИXАЙЛО СТАРИЦКИЙ (1840–1904)
ВЫЙДИ!..
Ночка-то, ночка, луной озаренная!
Ну, хоть иголки сбирай.
Милая, выйди, трудом истомленная,
В роще со мной погуляй.
Сядем с тобой под калиной ветвистою —
И над панами я пан!
Глянь, моя рыбка, — волной серебристою
Ходит над полем туман.
Роща в сиянии звездном красуется,
То ль замечталась, то ль спит;
Только листва на осине волнуется,
Тихо от жажды дрожит.
Небо усыпано звездами, — господи,
Всюду такая краса!
Под тополями жемчужного россыпью
Дивно играет роса.
Ты не пугайся, что вымочишь ноженьки,
Выйдя в такую росу:
Верная, к дому тебя по дороженьке
Сам на руках отнесу.
Ты не страшись и замерзнуть, лебедонька:
Ветер улегся давно…
Крепко прижму тебя к сердцу, молоденьку
Греет, как солнце, оно.
Ой, ты не бойся, что злоба надутая
Шепот подслушает твой:
Ночь усыпила всех, сном всех окутала.
Не шелестнет и травой!
Спят твои недруги, дремой тяжелою
Скован надменный их смех…
Что ж нам, обманутым нашего долею,
Даже увидеться — грех?!
«Коник». Фрагмент народной картины «Козак-бандурист». XIX в.
* * *
Когда замкнется крышка гробовая
И упокоюсь я в земле сырой,
Придет ли хоть одна душа живая,
Вспомянет ли приют печальный мой?
Кому ж прийти? Не песни — голос муки
Один, в тиши, когда-то поднял я;
А недруги мне связывали руки
И не пришли на помощь мне друзья!
Вдвоем с подругой верною — тоскою
Безвестным протащились мы путем:
Вся жизнь свелась к глухой борьбе с нуждою,
Великим не прославлена трудом.
И вот стою перед могилой ныне,
Под бременем давно угасших лет…
Так без росы, в пылающей пустыне,
Хиреет, вянет утлый первоцвет!
1877
ПИР
Дворец сияет. В пышном зале
Вдоль стен высоких, тут и там,
Огни, как звезды, засверкали
Усладой праздною глазам.
Дымится снедь, и вина льются,
Посуда — в бликах золотых,
Столы едва-едва не гнутся
От яств роскошных, дорогих.
Багровые, пылают лица
На этом пиршестве ночном;
Как розы — дамы и девицы
Цветут за праздничным столом.
Едят и пьют не уставая,
Несется смех со всех сторон,
В бокалах зайчики играют,
Тарелок слышен перезвон.
Среди веселья, криков, шума
На хорах музыка гремит…
Но, как всегда, все та же дума
Меня терзает и томит.
Иные вижу я картины:
Снега… Угрюмые боры…
Поля и степи Украины,
В сугробах хаты и дворы.
Голодный люд без хлеба, соли
В своих потопленных хлевах,
Где нету света, нету доли,
Где только тьма да рабский страх.
Поникли головы от гнета,
И нету силы их поднять.
Среди кровавых слез и пота —
Немой покорности печать.
Повсюду смерть стоит у входа…
И как пойти мне может впрок
Бесстыдно взятый у народа
Вот этот лакомый кусок?
1882
ШВЕЯ
Прядка темная свисает,
Разметалась по щеке…
Над шитьем игла мелькает
В тонкой, худенькой руке.
Свет от плошки — на колене,
Там, где барское шитье…
И легли густые тени
Под ресницами ее.
Долгий кашель ночью долгой,
Стоны ветра под окном…
Взор усталый и голодный,
Незнакомый с тихим сном.
За работой вечно гнется,
В старый кутаясь платок…
Горько, видно, достается
Заработанный кусок!
Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: