Поиск
Там, где стужей ледовитой
Сопки скованы кругом,
С головой полу обритой
По острогам мы живем.
В полутемной шахте душной
Мы не покладая рук
Бьем, долбим гранит бездушный
Безотрадным «стук» да «стук».
Все лишь сном туманным было
Нет ни правды, ни добра.
Ранней стала нам могилой
Арестантская нора.
Мы в неволе изнываем,
Знамя вырвано из рук…
Раны сердца заглушаем
Однозвучным «стук» да «стук».
Но едва лишь в непогоду
Снова вьюга запоет, —
Этот гул дойдет к народу,
В грудь родную западет.
На святой свободы дело
Вышлем сотни свежих рук…
Бейте ж, братья, бейте смело,
Безустанно «стук» да «стук»!
* * *
Я не певец красавицы природы.
Холодной, равнодушной ко всему;
Измученные вижу я народы:
Они — родные сердцу моему.
Среди залитых золотом просторов
Того я вижу, кто всего лишен.
Лазурь… но в трели соловьиных хоров,
Как нож, врезается мужичий стон.
Пускай вокруг цвет разума, услада, —
Не в силах я их воспринять теперь,
Когда повсюду только муки ада
И брата брат на части рвет, как зверь!
И пусть поют на все лады поэты,
На лиры нежно возложив персты,
Об уголках блаженных в мире где-то…
Где есть страданье — нету красоты!
Пусть у природы, зря теряя время,
Они забвенья ищут без конца, —
Забвенья нет: страданиями всеми
Стучится мир настойчиво в сердца!
ПАРНАСЦАМ
Вас чарует небес бирюза,
Что, сверкая в стихах, каждый раз вам
Не дает, ослепляя глаза,
Приглядеться к убийственным язвам.
Всё вам снятся цветы да луга
И любви безграничной услады.
В тине видите вы жемчуга
И счастливых — средь страшного ада.
Жизнь — лишь радостный праздник для вас,
Воплощенье гармонии, блага…
Братцы, барский оставьте Парнас.
Нарядитесь в простую сермягу!
Пусть поет соловей вечерком —
Не делите с ним нежных мелодий,
А народным, простым языком
Укажете дорогу к свободе!
ВЛАДИМИР САМИЙЛЕНКО (1864–1925)
ЖЕМЧУЖИНА
Видел я любые перлы,
Драгоценные каменья,
Но с жемчужиной одною
Не идут они в сравненье.
Той жемчужины не купишь,
За нее не платят златом:
Беднякам она доступней,
Чем бездельникам богатым.
Той жемчужины не сыщешь
В тайниках земли и моря:
Только тот ее находит,
Кто понять способен горе.
Завладеть не может ею
Сила злобных, самовластных.
То — слеза священной скорби,
Пролитая за несчастных.
1886
ПЕСНЯ
С тех пор, как людям бог послал
На землю песню-чаровницу,
Как будто светоч воссиял,
Земную озарив темницу.
И звонкой песни волшебство
Вложило силу в человека,
И легче стало для него
Все, тяготившее от века.
Как вестнице счастливых дней,
Он настежь растворил ей двери,
Излил свои надежды с ней
И сам надеждам тем поверил.
Все чаянья и все мечты,
Все то, что грудь его томило,
Вдруг вырвалось из немоты
И в песне вслух заговорило.
Как беспросветна жизни мгла,
Поведала она, благая,
У самых черствых исторгая
Слезу участья и тепла.
1886
ГЕРОСТРАТ
Монолог в трех сценах
Действие происходит в Эфесе в 356 г. до P. X.
Действующее лицо — Герострат.
I
Как тихо ночь покров свой драгоценный
Раскинула над сонною землею!
Нигде ни звука; все кругом заснуло,
Лишь звезды ясно светят в вышине,
Рассыпались по дивной ризе неба
И с высоты глядят на землю, словно
Бессчетные, недремлющие очи.
О звезды-очи! Я в сиянье вашем
Бродил не раз, один, в тиши ночной,
Беседуя безмолвно сам с собою.
Я вас молил, недремлющие очи,
Стократно спрашивал у вас ответа
На те вопросы горькие мои,
Которые все знание земное
Ни разрешить, ни пояснить не может.
И вы вот так же ласково сияли,
Мерцали, трепетали надо мною,
Пленительные очи, где светилась
Мысль некая, запретная от века…
И, эту мысль скрывая в бездне неба,
Вы на меня глядели и молчали…
Так кто же, кто заговорит со мною?
О пышная земля, тебя молю я!
О небо в блеске злата и лазури,
Тебя, тебя я вопрошаю ныне!
О вы, которым ни конца и края!
Скажите мне, зачем же вы бессмертны,
Зачем же вы от века безначальны, —
Вы, у кого нет ни души, ни мысли;
Я ж, существо разумное меж вами,
Я должен умереть, исчезнуть мигом;
Я — тот, который может вас постигнуть,
Который вам дал имя и прозванье
И различает в вас добро и зло, —
Я должен умереть, и то же время,
Что я делю на годы, дни, минуты,
Меня в ничто повергнет… Горе, горе!..
Но ведь душа моя желает жизни,
Ведь я хочу всегда и знать, и слышать,
И видеть эту красоту земную,
И радоваться, правду обнаружив,
Страдать и мучиться, неправду видя!
И все безмерно долго, вековечно…
Но нет, мечта напрасна, — миг единый,
И оборвется нить короткой жизни,
И в тот же самый миг меня не станет:
Не станет глаз, что так хотели видеть,
Ума не станет, что желал познанья,
И самого желания не станет… Конец…
Ничто… Ничто, и точка. Да!
Но если — да, зачем родиться было,
Зачем, кому нужна и жизнь такая?
И раз не вечность, то не все ль равно —
Год проживешь ли, десять ли, минуту?
О Мойра, Мойра! Ты неумолима!
Взамен бессмертья людям ты дала
Напрасные желанья, а надежду
Оставила младенцам малоумным.
Так отними тогда и разум мой,
Дай в невозможное хоть раз поверить:
Без этой веры не смогу отныне
Счастливым быть в убогой этой жизни!
Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: