Глава 9

Я никогда не чувствовал себя настолько не в своей тарелке: понятия не имел, что делать, потерял контроль над своими сабами, над своим домом, над своим сердцем.

А для Доминанта контроль был всем.

Левин и Хантер сидели на диване в гостиной, оба все еще расстроенные и ужасно грустные. Но не это больше всего разбивало мне сердце, а то, что они сидели рядом, держась за руки.

Я стоял и смотрел в окно, из которого лился солнечный свет, а мне казалось, что я спотыкался в темноте. Но как бы ни было тяжело, нужно стать тем Домом, которого заслуживали эти парни.

Я подошел к дивану напротив сабов, сел и вытер руки о бедра.

— Во-первых, и это самое главное, хочу поблагодарить Левина за использование стоп-слова.

Глаза Левина наполнились слезами.

— Я сделал это не для себя.

— Я знаю. — Я попытался улыбнуться, но не смог. — Ты увидел ситуацию, в которой один из нас чувствовал себя небезопасно, и принял правильное решение. Спасибо. И мне тоже нужно извиниться.

Они оба уставились на меня.

— Я ошибся. Думал, что справлюсь, думал, знаю, что делаю, но... — Я сглотнул, во рту пересохло. — Я был не прав.

Левин открыл рот, чтобы что-то сказать, но я поднял руку, останавливая его. Я еще не закончил.

— Хантер, тебе нужен был дом, где ты чувствовал бы себя в безопасности, и я не смог этого обеспечить. И Левин, я бросил тебя в пропасть без всякой подготовки, это тоже моя ошибка. Мне правда очень жаль.

Левин покачал головой, подбородок его задрожал, по щекам покатились новые слезы.

— Это не ваша вина, Мастер. Никто из нас не мог подготовиться к такому.

— Я должен был. Я обязан проявлять заботу и поддерживать согласие в отношении вас обоих. — Я проглотил комок в горле. — И я потерпел неудачу. Я должен был это предвидеть. Я должен был быть тем, кто скажет стоп-слово. Я не должен был ставить тебя в трудное положение, Левин. Это мой провал. И мне серьезно очень жаль.

Хантер с трудом пытался заговорить.

— Разве это не моя вина?

— Нет! — мы с Левиным сказали вместе.

Левин взял Хантера за руку и повернулся к нему лицом.

— Нет, Хантер. Нет.

Я медленно покачал головой.

— Хантер, ты ни в чем не виноват. Мы с Левиным не ожидали... — Боже, неужели я действительно собирался это сказать? Потом мне пришло в голову, что если бы я сейчас не сказал правду, то снова подвел бы мальчика. — Хантер, мы не ожидали такой эмоциональной связи с тобой. Это удивило нас обоих. А потом вместе с тем фактом, что ты можешь уехать, и с этой неопределенностью, нависшей над нашими головами... — Я медленно выдохнул. — Я так старался отгородить тебя от любых эмоций, которые мы могли бы испытывать, потому что не хотел влиять на тебя, но теперь я вижу, что это было ошибкой. Я должен был верить в твою способность принимать справедливые решения относительно собственного будущего. Я старался оставаться беспристрастным и... ошибся.

Я провел рукой по волосам и судорожно вздохнул. К черту все.

— Мастер? — спросил Левин шепотом. — Что вы такое говорите?

— Я никогда раньше не проигрывал, — признался я. — Ни в чем. А здесь я потерпел фиаско.

Затем дыхание Левина изменилось, грудь начала вздыматься, лицо побледнело — на него накатила паника.

— Что это значит? Что вы недоговариваете? Я использовал стоп-слово, но не снял ошейник...

Черт возьми, нет. Я встал, пересек комнату и опустился перед сабами на колени. Положил одну руку поверх их соединенных ладоней, а другую — на колено Левина.

— Дыши для меня, Левин. Вдыхай, глубоко и медленно. И выдыхай.

Он сделал, как я велел, и через несколько минут успокоился.

— Я не могу потерять вас, — прошептал он, глаза были наполнены страхом. — Звучит так, будто вы уходите от меня.

— Левин, ты меня не потеряешь, и я тебя не брошу. — Я положил руку на его красивое лицо. — Никогда. Ясно? Я дал обещание, когда заявлял права на тебя, что буду заботиться о тебе вечно, я не шутил. И я докажу тебе, что могу исправить сегодняшние ошибки. Использование стоп-слова не уменьшает значения твоего ошейника. Если уж на то пошло, это, наоборот, усиливает само его назначение. Ты не потеряешь меня, и я не оставлю тебя. Пожалуйста, скажи, что веришь мне.

Левин, наконец, улыбнулся, еще больше расплакавшись, но все же кивнул.

— Да, Мастер. Спасибо.

Хантер шмыгнул носом, вытирая лицо.

— Простите, — пробормотал он. — Я не хотел, чтобы все это случилось.

Я взял его за руку.

— Хантер, тебе не за что извиняться. С тобой ужасно обошелся твой последний Дом, а потом ты пришел сюда только для того, чтобы все снова пошло наперекосяк. Это несправедливо по отношению к тебе, и я искренне сожалею. Я уверяю тебя, мы лучше этого. Я лучше этого. Я облажался сегодня, и поверь мне, извлек свой урок.

От меня не ускользнуло, что я стою перед ними на коленях. И это почему-то казалось правильным. Поэтому я сел на пятки, опустил руки на колени, закрыл глаза и глубоко вдохнул. Мне нужно было сосредоточиться и прочувствовать всю серьезность случившегося. Осознать и принять последствия.

Я открыл глаза и попробовал новый подход.

— Хантер, если ты не готов принять решение или тебе нужно больше времени, я скажу Магистру Колтону, и ты получишь столько, сколько тебе нужно. Неделю, месяц, сколько угодно. Ты можешь оставаться здесь, пока хочешь. Или я могу снять тебе комнату в Доме спасения, когда пожелаешь. Твое намерение стать парикмахером будет реализовано, где бы ты ни решил жить. Ты не потеряешь ничего из того, что я тебе предложил, даже если захочешь найти нового Дома.

— Благодарю вас, — прошептал он.

— Сегодня вечеринка, — продолжил я. — Но учитывая обстоятельства, я отправлю запоздалые извинения, если вы оба не хотите присутствовать. Никаких вопросов. И я могу попросить Ефрема перенести визит. Не уверен, что ты готов к этому в дополнение ко всему, что мы уже пережили.

— Я все равно поговорю с Ефремом, — сказал Хантер. — Я думаю, это поможет.

Я улыбнулся, и Левин тоже улыбнулся, сжимая его руку.

— Думаю, точно не повредит, — сказал Хантер, опуская нижнюю губу. — М-м, я вообще-то думаю, что нам всем не помешал бы сеанс с Ефремом.

Левин приложил руку ко рту и фыркнул сквозь слезы, а я постарался не улыбнуться. Потому что мальчик был прав.

— Да, верно, Хантер. Это очень хорошая идея.

Тяжелое, угрюмое настроение немного развеялось, и Левин глубоко вздохнул.

— Мастер, я тоже хотел бы извиниться. За то, как говорил с вами за столом, грубо и неуважительно. И если мое наказание еще в силе, я не буду возражать.

Я положил руки на их колени.

— Я готов отменить, Левин. Честно говоря, то, что ты сказал, нужно было сказать. И хотя наши методы оказались неправильными, я даже рад, что мы прояснили ситуацию. Чувствую себя лучше теперь, когда мы поговорили. — Потом я посмотрел на Хантера. — И я хочу, чтобы ты знал: я никогда, никогда не стал бы хлестать или пороть Левина в приступе злости. Прости, что напугал тебя раньше. Я должен был быть внимательнее.

— Я знаю, что вы этого не сделаете, — прошептал он. — Это я точно знаю. Я просто запаниковал. Я никогда раньше не слышал, чтобы вы повышали голос, и вы упомянули, что выпорете его и… и… я...

— Ш-ш-ш, — успокаивал я. — Тебе не нужно ничего объяснять. Я понимаю. Это была моя вина. Мы все были напряжены, но это не оправдание.

— Хантер, — сказал Левин, сжимая его руку. — Я знаю, что тебе это не нравится, и у тебя есть на то свои причины. Но мне нравится флоггер, хлыст и паддл. Они помогают сфокусироваться, и иногда, когда я запутан или потерян, это действительно работает. Мастер очень хороший и никогда не бывает суров. Он специализируется на подчинении и доминировании, а не на садизме и мазохизме. Та же медаль, но стороны разные. И если он говорит, что никогда не будет использовать на тебе флоггер или кнут, ты можешь ему верить. Он никогда не злоупотребит твоим доверием. Но если мне это понадобится, и если я попрошу его, он даст мне это.

Хантер посмотрел прямо на него и кивнул.

— Хорошо.

Левин вздохнул и вытянул шею, потом размял каждое плечо. Он был выбит из колеи, не в себе. Я точно знал, что он чувствовал.

— От одной мысли... — прошептал Левин. Он вздрогнул, почувствовав себя неловко, потом посмотрел на меня умоляющим взглядом. — Мастер?

— Ты уверен, что это поможет? — спросил я. — Это достаточно интенсивно, а у тебя уже был эмоциональный срыв сегодня.

А потом то, что он сделал, поразило меня до глубины души, снесло все защитные барьеры, но еще укрепило уверенность, даже несколько взбодрило.

Саб отпустил руку Хантера и соскользнул с дивана, чтобы встать на колени передо мной: одно колено оказалось между моими, практически втиснутое между мной и диваном, и он прижался лбом к моей груди.

— Мне нужно, чтобы вы напомнили мне, кто я, — прошептал Левин. — Приведите меня в порядок, сделайте так, чтобы больше ничего не существовало. Пожалуйста. Мне очень нужно. И вам тоже.

И вам тоже...

Боже. Он был прав. Он знал, что мне нужно, как и я знал, что нужно ему. Это было одновременно и приятно, и унизительно. Я положил руку на затылок первого саба и начал нежно массировать. Левин был взволнованным, напряженным, натянутым как струна.

Ему нужно было избавиться от тревоги, и я должен был помочь.

Я взял саба за подбородок и приподнял его лицо.

— Ты уверен?

Он даже не моргнул.

— Да, Мастер.

Я поцеловал Левина.

— Поднимись наверх. Разденься догола и встань у креста. Жди меня.

Он вздрогнул, поднялся и вышел из комнаты, оставив нас с Хантером.

— Хантер, — пробормотал я, — хочу, чтобы ты смотрел. Я понимаю, что одна мысль увидеть, заставляет тебя волноваться, но думаю, что не видеть, слышать его стоны и вскрики и представлять, что я делаю с ним, будет еще хуже. Ты можешь надеть рубашку, если тебе так спокойнее, и сесть вдоль дальней стены возле двери. Если происходящее станет для тебя слишком, ты можешь встать и пойти в свою комнату. Не спрашивая. Надеюсь, это поможет: ты увидишь, что я делаю и как он реагирует. Тогда ты точно будешь знать, что я не причиняю ему вреда.