Маркиза де Роканер. Молода? Спросите моего мужа, маркиза де Роканер, — для него я уже давно не молода… И если уж говорить о презрении, о пренебрежении, об измене, о лжи, то я не хуже вас знаю, что брак сулит и что он дает на самом деле. Но только я сразу примирилась со своей участью и решила, что это даже особая доблесть: живя рядом с таким негодяем, как мои муж, оставаться порядочной женщиной. Я постаралась найти себе развлечения… Увлеклась спортом, охотилась на волков, на лисиц. Вы больше не охотитесь с гончими, герцогиня?
Мария-А н т о н и я. Нет.
Маркиза де Роканер. Я тоже, я очень быстро уставала… Тогда я принялась за скульптуру, но от нее такая грязь!.. Потом увлеклась Вагнером. В Байрейте я не пропустила ни одного спектакля[9] за целый сезон… На второй сезон меня уже не хватило… После Вагнера… (Припоминает.) Чем я увлекалась после Вагнера? Ах да, благотворительность!.. Это тоже спорт и тоже очень утомительный… Я основывала приюты, сиротские дома, вроде вашего — для немых. Свекровь охотно мне помогала. Она ведь очень богата, как вы знаете. При каждой новой шалости своего сына она появлялась у меня с двадцатью, тридцатью, пятьюдесятью тысячами франков — в зависимости от размеров очередного безобразия ее мальчика: «Вот, дитя мое, для ваших старых священников», или: «Я все время думаю об этих бедняжках — о вдовах солдат». Таким образом, эта милая особа осведомляла меня обо всех моих брачных невзгодах лучше любого специального агента. Наконец, я предпочла ничего о них не знать, отказалась от благотворительности и ушла в чистую религию, без всяких добрых дел.» Но только отдельные счастливцы способны погрузиться в это душой и телом, а я не смогла. И вот чем теперь я живу. (Вынимает из кармана серебряный флакончик.) Вот морфий… вот иголка…
Мари я-А и т о н и я. Луиза!
Маркиза дс Роканер. Когда мне становится очень тоскливо — раз!(Делает вид, что колет себя в руку.) Удивительное ощущение: кажется, что тебя укачивает или что ты немного опьянела. Ни о чем не думаешь или, вернее, обо всем сразу, душа твоя словно расширяется- так бывает, когда долго смотришь на море. Вы никогда не пробовали?
Мария-Антония. Замолчи! А ты не думаешь о последствиях такого расслабленного состояния? Можно сойти с ума, опуститься. Как ты решаешься?..
Маркизаде Роканер. Это все выдумки! Я держу себя в руках и не увеличиваю дозы.
Мари я-А н т о н и я. Нет, нет… Дитя мое! В мире есть только одно, ради чего стоит жить, — это быть любимой.
Маркиза де Роканер (внезапно сделавшись серьезной). Правда? Вы так думаете? (Понизив голос.) Да, я тоже так думаю. (С горестью.) Ах, если бы мой муж…
Мари я-А н т о н и я. Ты еще можешь надеяться, ты молода. А для меня все кончено… все… и никаких надежд…
Маркиза де Роканер. Почему?.. А может быть, именно этот крах сблизит вас?
Мари я-А н т о н и я (живо). Боже сохрани! Я слишком много выстрадала. Чего мне стоили эти два года совместной жизни! Чувствовать, что больше не нравишься ему, видеть, как разница в возрасте увеличивается с каждым днем!.. Я стала до того ревнивой, что мне хотелось умереть, хотелось убить его. Я мечтала о кровавой вендетте, как в наших маки[10] мечтала плеснуть купоросом в лицо тем женщинам, которые ему нравились и которые, как мне казалось, бродили вокруг да около моего счастья.
Маркиза де Роканер (притворяясь испуганной). Это ужасно!
Мари я-А н т о н и я. А он, вместо того чтобы уберечь меня от такого страшного несчастья, забавлялся тем, что нарочно возбуждал мою ревность: может быть, он рассчитывал, что это поможет ему освободиться, что это послужит предлогом для развода… Of он очень хитер!.. Но последняя моя рана, самая жестокая, самая оскорбительная… это история с Лидией Вайян. Помнишь?..
Маркиза де Роканер (с удивлением). С Лидией?.. Не может быть! Дочь нашего бывшего почтового…
Мари я-А н т о и и я. Я никогда ни в чем не подозревала ее… Боже мой, я так хорошо относилась к ней, к ее отцу!.. Она всегда была при мне, я заботилась о ней, как о своей дочери… И вдруг однажды я убедилась… но как! Это было так бесстыдно, так грубо!.. Они стояли, прижавшись друг к другу, и целовались. Я застала их между дверями… А когда я выгнала эту девчонку, знаешь, что сделал мой дорогой законный супруг?.. Он добился для ее отца повышения по службе, и они переехали в Париж… Понимаешь? Так было для него удобнее… Вот с этого и начался наш разрыв.
Маркиза де Роканер. Лидия, девчонка!.. Какая наглость!.. А отец ничего не знает?.. Я бы на вашем месте рассказала ему.
Мари я-А н т о и и я. Отцу? Что я могу ему сказать? Этот человек слеп. Он один из тех больных, которые ни за что не хотят лечиться… Фу! Как мерзко жить на свете!.. Что бы со мной было, если бы я не уехала сюда и не прожила зиму в тишине и в уединении! До какого сумасшествия я бы могла дойти! А ты говоришь о примирении! Нет, нет! Да ведь он мечтает только о разводе или о моей смерти, чтобы жениться на молодой!
Маркиза де Роканер (презрительно). На дочке почтальона? И вы думаете, что он решится?
Мария-Антония. О нет, она бедна! Он наметил другую — она очень богата.
Маркиза де Роканер. Откуда вы знаете?..
Мари я-А и т о н и я (с улыбкой). От его секретаря Лортига: этого молодого человека подослали ко мне… с какими грязными целями — этого я до сих пор не знаю… Но, хлестнув его несколько раз по физиономии, я сделала из него преданного слугу.
Те же и Эртбиз.
Эртбиз (радостно). Господин Вайян!
Мария-Антония. Что ты говоришь? Вайян?..
Эртбиз. Да, сударыня.
Мария-Антония. Ты уверен?
Эртбиз. Да, сударыня.
Маркиза де Роканер. Это уж чересчур!
Мари я-А н т о н и я. И он хочет видеть меня? Пусть войдет. Это даже любопытно…
Маркиза де Роканер. Я ухожу.
Мари я-А н т о н и я. Нет, нет, пожалуйста, не уходи. Ты мне нисколько не мешаешь.
Те же и Вайян.
Вайян (здоровается; горячо). Сударыня, сударыня! Как я счастлив вас видеть!
Мари я-А н т о н и я (холодно). Здравствуйте, Вайян. Вы по делу? Чем могу быть полезна?
Вайян (слегка растерявшись). Полезна, сударыня?.. Да мне ничего не нужно. Вы и так одарили меня сверх меры, я получил больше, чем мог ожидать… Перевод в Париж!.. Я и мечтать не смел о таком повышении…
Мари я-А н т о н и я. О, поверьте: я тут ни при чем!
Вайян (с удивлением). Как ни при чем? А кто же тогда? Я об этой великой милости никого не просил.
Мария-Антония. Подумайте, постарайтесь припомнить:
Маркиза де Роканер (улыбаясь). Какой-нибудь таинственный покровитель.
Вайян. Но я же никого не знаю, и потом, я привык, герцогиня, быть за все обязанным вам, и когда ко мне пришло счастье, я сейчас же подумал о вас… Перед отъездом из Муссо в Париж я несколько раз приходил в замок, но меня к вам не пускали… Мне было очень стыдно, я уехал, так и не поблагодарив вас.
Мари я-А н т о н и я. Меня благодарить не за что, Вайян, я не имею никакого отношения к вашему повышению.
Вайян. Ничего не понимаю!
Маркиза де Роканер (растягивая слова). Может быть, благодаря личным отношениям вашей дочери…
Вайян. Моей дочери?
Маркизаде Роканер (растягивая слова). Отец красивой девушки достоин повышения — это, так сказать, административный закон…
Вайян (смотрит на нее искоса; с глухой злобой). Но не у нас в семье, маркиза!
Мари я-А н т о н и я. Вы по-прежнему живете вместе?
Вайян. Да, вместе с Лидией! Вы же знаете, сударыня, что у меня нет никого на свете, кроме Лидии, и у нее никого, кроме меня… Да, да, мы всегда вместе, мы неразлучны. Люди теперь такие злые… Кругом сплетники.
Мари я-А и т о н и я. Но когда вы на службе, Лидии, наверно, скучно.