Ирма усмехнулась, открыла рот – но в этот момент в комнату повалила свита Вирталь, стало людно и шумно.

– Не соизволят ли Ее Величество оказать мне честь вести машину?..

– Одному такому уже оказали честь, так он умудрился восемь танков дюжине зергов скормить…

– Кто-то, не будем уточнять кто, четыре крейсера прямо под горсть гостов подвел, так что чья бы…

– Мальчики! Господа… – Вирталь понизила голос и выдержала паузу. Все ее пажи послушно заткнулись. – Всем спасибо, все свободны. Сегодня королева сама поведет своего германского жеребца.

Вирталь оглядела гостиную. Задержалась взглядом на Ирме.

– Вы с нами, господа? Киони? Тогда вперед за вашей королевой! Все на вторую сагу о «Блейде», враге рода вампирского!

Снаружи было прохладно и почти стемнело. В октябре всегда темнеет вот так, как-то непривычно быстро после долгих летних вечеров.

Вирталь, ее трое пажей и Киони утрамбовывались в розовую «Ауди». Вирталь уже успела включить в машине свое извечное «Christ and the pale queens mighty in sorrow», и сквозь бесконечно повторяющуюся фразу пробивались лишь обрывки:

– В Москву?..

– Нет, господа, ваша королева не желает дышать грязным воздухом и ползти по кольцу…

– В Балашиху? А там есть…

– Все там есть…

Звездочет открыл свою «Ниву», кисло посмотрел на Яна, но все же спросил:

– Ян, ты с нами?

Ян покосился на свой мотоцикл, потом на Ирму. Стрельнул глазами по ее ножкам…

Подошел к «Ниве» Звездочета и распахнул заднюю дверцу:

– Прошу вас, Ирма.

Ирма, мило улыбаясь, сделала книксен и полезла на заднее сиденье – и все это, не отпуская моей руки. Ян поджал губы и сел вперед.

Тронулась «Ауди» Вирталь, за ней мы. По расстоянию до Балашихи недалеко, но по времени – почти как до Москвы. Придется ехать поперек двух радиальных шоссе, идущих от Москвы, так что почти весь путь по проселочным дорогам.

– А как красиво кое-кто говорил, – сказала Ирма, косясь на затылок Яна. – Я почти поверила, что он всамделишный упырь. И тут этот всамделишный упырь все бросает и в щенячьем восторге отправляется смотреть второго «Блейда»…

Ян не спешил отвечать. Скрипя кирпичной крошкой, мы проехали подъездную дорогу и уже разворачивались, выбираясь на дорогу к поселку. Ян внимательно смотрел в боковое окно, туда, где вдали виднелся поселок. Словно высматривал, не едет ли знакомая машина.

Потом обернулся к нам и внимательно посмотрел на Ирму.

– Есть куда более интересные вещи. Почему-то люди, активно не верящие в упырей, носят большие крестики. Я даже думаю, что серебряные. И это при том, что на спине у них гордо значится цитата из Ницше, в адаптации для гарлемских школ.

Вместо ответа Ирма широко улыбнулась, скинула туфли и забралась на сиденье с ногами. В тесной «Ниве» особенно не развернуться, Ирма невольно привалилась ко мне на плечо. Но не стала беспокоиться по этому поводу. Наоборот, еще и обняла меня. И все это – широко улыбаясь Яну.

– И чесноком от кого-то пахнет, – сказал я. – Звездочет, это не у тебя в бардачке чеснок маринуется?

– Не смешно, – сказал Звездочет. Но принюхался и признал: – Чесноком правда тянет откуда-то…

На миг тело Ирмы напряглось – теперь, когда она прижалась ко мне, я это хорошо чувствовал.

– Это хорошо, что мне наконец-то довелось встретиться с настоящим упырем, – сказала Ирма Яну. – Просто замечательно. Потому что меня давно мучает вопрос: ну допустим, они есть, эти вампиры-упыри-верволки. Но откуда же они появились?

– Да, этот вопрос сразу превращает все истории про вампиров в сказки… – сказал Звездочет.

Ян посмотрел на Звездочета и сморщился, словно от зубной боли. Но сдержался. Не спеша сложил пальцы, хрустнул суставами, потом меланхолично сказал:

– Для кого-то и вращение Земли сказка. Но это же не повод, чтоб?

– Да? Ну так объясните нам, пан нетопырь, – сказала Ирма.

– Легко, – сказал Ян. – Но это долгая история.

– Ага, – усмехнулась Ирма. – Началось. Сказки, ласки, смазки – а потом отмазки.

– Мы разве куда-то торопимся? – спросил Звездочет. И тоже ухмыльнулся. – Если что, я могу вести помедленнее.

– Боюсь, кое-кому это все равно не поможет, – сказал Ян, глядя на Звездочета. – Он не поймет, даже если будет конспектировать, а я буду объяснять по слогам.

– Вот только не надо уводить разговор в сторону, сводя все к перепалке, пан нетопырь, – нахмурилась Ирма. – Дешевый трюк. Ну так откуда же вы, упыри, взялись?

Ян пожал плечами.

– Весь мир – игра.

– Не вижу связи между заявленной вами позицией и этим пошлым трюизмом, пан нетопырь, – холодно сказала Ирма. Потом улыбнулась и сладко потерлась головой о мое плечо, косясь на Яна.

– Не нужно пошлых трюизмов, – сказал Ян. – Весь мир игра – в самом буквальном смысле.

– Все, пора тебе завязывать с Фоллаутами, – сказал Звездочет.

– На дорогу смотри лучше, – сказал Ян.

– Что же это за игра? – спросила Ирма. – Стратегия? Ролевка? Шутер? Любовные приключения?

– Все вместе. Для мальчиков – войны, для девочек – свадьбы. Младшим сладости, старшим – пряности. На все тайности, на все странности… процитировал Ян. – Кто-то играл за Сталина и Черчилля во время Второй Мировой, а кому-то и детективного сюжетика за глаза хватает, или любовной интрижки.

– Такая игра никому не нужна, она же ничем не будет отличаться от реального мира, – влез Звездочет.

– Игра отличается от реального мира прежде всего тем, что это игра. В любой момент можешь бросить или переиграть. Любая ошибка исправима, в отличие от реальности. Игрок может расслабиться. Вот что в игре самое привлекательное. Все остальное второстепенно. Но к ботам, – Ян в упор взглянул на Звездочета, – к тупым ботам это не относится, конечно же. Для них чужая игра – самая настоящая жизнь. Единственная. Так что не умничайте, сударь Звездочет, а смотрите на дорогу.

Звездочет и в самом деле заговорился. Розовая «Ауди» уже оторвалась от нас так далеко, что и не видно за изгибами дороги.

– Здорово, – сказала Ирма. – Вы, пан нетопыть, потрясающе отыгрываете легенду про студенчество у Берна. Но к вампирам мы не приблизились ни на полшажка.

Она подняла лицо ко мне и сказала-выдохнула, почти касаясь губами моих:

– Правда, красавчик?

Ян прищурился, поджал губы. Холодно сказал:

– Умному хватит. А дуракам можно объяснять вечно.

– Я же блондинка, мне можно, – сказала Ирма и картинно захлопала глазами.

– Он на баги намекает, – хмуро сказал Звездочет. – Типа, как в каком-нибудь Фоллауте можно было бросить машину, но багажник, набитый полезным барахлом, переносился вслед за тобой в любую локацию. Причем даже без машины.

– И что? – спросила Ирма.

Я видел ее лицо сильно сбоку. И все-таки мне показалось, что-то в ее лице изменилось. У нее было такое выражение – словно в фильме про трудную жизнь актеров, когда хороший актер играет плохого актера, который неумело играет свою роль…

А может быть, и нет. Звездочет покосился на Ирму в зеркало заднего вида – но ничего такого не заметил, кажется.

– Ну, если наш мир чья-то игра, – сказал он, – то в ней движок должен быть куда сложнее, чем в каком-нибудь Фоллауте. Особенно просчет повреждений у людей. У нас же нет тупой одной единственной полоски хит-пойнтов, у нас-то все сложнее. И если бы наш мир был чьей-то игрой, то пока такой движок сооружали, в нем наверняка тучи багов поселились бы. Какие-нибудь области задания параметров, про которые все под конец работы уже забыли. И если у какого-нибудь бота какой-то параметр при установке вылез в непредусмотренную область, тогда может и глюк возникнуть. Что-нибудь вроде нечувствительности к пулевым ранениям или там колющим ранам. Как раз то, что приписывают вампирам.

– Ну да, – сказала Ирма. – К пулям нечувствительны, а солнечный свет убивает.

– Как раз это-то можно легко объяснить, – сказал Звездочет. – Скажем, для обсчета интенсивного воздействия сета на кожу бота вызывается подпрограмма, которая изменяет тот параметр, из-за левого значения которого бот превратился в бессмертного…