Мы в аэропорт. Но только наш самолет от земли отрывается – нам на хвост два боевых истребителя садятся. Вик снова за коммуникатор хватается. Залезает в спутниковую навигационную систему, подправляет там малость… Самолеты мигом про нас забыли. Как начали метаться! И бочки, и косые петли, и обратные иммельманы – чего только не крутят! Это с военных спутников десятками посыпались предупреждения о ракетных атаках. Вот электроника истребителей и тронулась…

На горизонте Америка показалась. Нью-йоркские небоскребы, Статуя Свободы… И тут в салон пилот выходит. И помолиться предлагает. В последний раз. Сербские хакеры взломали сеть аэропорта и активировали систему автоматической аварийной посадки. И автопилот самолета теперь только их приказы выполняет.

Сербы решили уничтожить символы Международного Надсмотрщика. Нашему «Боингу» самый главный достался. Мы прямо на Свободу несемся. У неё от страха глаза – как у анимешных девчонок стали. Факел уронила, завизжала, подол на голову натянула и только зубы стучат: клац-клац-клац!

А сербы наш самолет прямо в эту пасть ведут… В огромные бронзовые клыки… Клац! Клац!! Клац!!!

Я рванулся из кресла…

… и грохнулся с кровати.

Сердце – как ночной мотылек у лампы. Трепыхается, словно из груди вырваться собралось. Ну и сны…

И понято, отчего. Чёртов Вик! Не спится ему! В прихожую из его комнаты свет падает. Гула вентиляторов нет – комп не на форсаже работает, – зато клацанье по клавиатуре прекрасно слышно!

Бедное мое подсознание…

А утром этот паразит мне даже выспаться не дал!

– Вставай, Дик! – пристает.

Ему-то хорошо – он за три часа высыпается, извращенец фидошный. А мне часов девять надо.

– Отстань… – бормочу. – Ты вообще хоть спал сегодня? Всю ночь по клаве молотил, спать не давал…

– Да? – Вик хмурится. – Не помню… Под пивным наркозом был, наверно… Но это всё фигня! Вставай, Дик! Ты, типа, коренной лондонец, голубая кровь, всё такое…

– Ну и?

– Ну и! Должен знать: где у вас скупщики ошиваются?

– Какие скупщики? Отвяжись…

И одеяло на голову натягиваю.

Но Вику если что-то надо, от него так просто не отвяжешься.

– Какие, какие… краденого! Что мне теперь с этим щенком делать, если в общагу его пронести нельзя? Не зря же мы целый день на него убили!

– Вик, ты чего?! – я даже глаза открыл от удивления. – Мы из-за твоего епа и так едва не попались! Забыл, как полисмены в парке нас чуть не забрали?

Но Вик даже бровью не ведет.

– Чуть-чуть не считается, – говорит. – И вообще! Бояться багов, из никсов не вылезать. Кончай осиновым листом на ветру прикидываться! Вставай и пошли!

Забираем мы щенка с вокзала, тащим его в мастерские колледжа. Вскрываем. Отключает Вик в биосе опцию тревоги – чтобы еп не блажил, когда к нему без специального магнитного жетона подходят. Аккумуляторы щенку заряжаем – и опять в Лондон.

Привожу я Вика куда надо.

Нас сразу же заметили. Подходит к нам тощий парень, в вязанке, натянутой до самых бровей:

– Чё есть, пацаны?

Я с ним объясняюсь. Ну, то-сё, пятое-десятое: это, типа, не дешевая японская поделка вроде «Айбо», это, типа, отечественный рулез…

Но парень про электрических щенков первый раз слышит. На тушку епа под мышкой у Вика глянул, языком поцокал – и полтинник предлагает.

Ну Вик ему и сказал, что думает по этому поводу. Хорошо, что на русском – иначе бы не вылезать нам месяца полтора из лучшего госпиталя.

– Вик, ты это… – шепчу быстрее, пока он на английский не вздумал перейти. – Ну их… Они парни крутые… Фиг с этим щенком…

Но у Вика словно рефлекс какой включился. Сует он мне щенка – и преображается. Челюсть вперед выдвигается, пальцы растопыриваются – и идет Вик на парня.

– Братан! – говорит. – Кончай шестерить, я в настроении перетереть по-серьезному. Веди к боссу!

И взглядом парня обламывает. И что вы думаете? Обломал. Парень мигом ушки поджал и повел его куда-то! Я офигел. Где это Вик в своей Раше тусовался, если с такими парнями общий язык находит? Или у них в Раше все такие?..

Через двадцать минут возвращаются. Вместе с ними ещё какой-то крутой толстяк в кашемировом пальто и бадигард, как надувной шарик накаченный.

Отходим мы в подворотню, чтоб свидетелей поменьше. Осмотрел толстяк епа, языком довольно поцокал – и отслюнявливает Вику три штуки.

– Надеюсь, всё будет нормально? – говорит. – Если что… – и взглядом нас буравит.

Но Вик как деньги получил – всё, уже сияет. И всё остальное ему по… ну, в общем, море по колено.

– Всё нормально! – говорит. – Считайте, с гарантией! На всякий случай только форматните ему харды, качните из сети нужный софт и заново установите. Мало ли что…

Но толстяк Вика уже не слушает. Бадигард щенка сграбастал, и они быстренько растворились.

А Вик к парню в вязанке прицепился. Стрельнул у него мыльный аромат, куда можно предложения направлять, потом свой дал… Я его еле оттащил, пока он наш реальный адрес не выболтал! Вик уже в раж вошел. Так и рвался окунуться в большой бизнес!

Но слово сдержал. Мне не то, что немножко перепало – деньги Вик поровну поделил. Парень он, конечно, отвязный, и пофигист тот ещё – но всё-таки неплохой чел, даром что из Раши.

То есть это я так думал…

До следующего утра. Сам-то Вик сразу куда-то свалил, а я на ночь в Лондоне остался. В общагу только к полудню вернулся. Нагулялся так, что от вокзала до колледжа еле доплелся.

А привратник, зараза, ещё издевается:

– Как ваша собачка, Ричард? Не кусается? Не заразилась бешенством? – и хихикает противно так.

Прошлепал я мимо него, не среагировав – сил не осталось, чтобы на такие тупые шпильки реагировать. Даже до комнаты добраться сил не хватило. Только до холла и дотащился. А там в кресло рухнул.

Перед глазами телевизор. Но сил совсем нет. Даже на то, чтобы глаза от этого завшивевшего осциллографа отвести.

На экране довольные журналюги суетятся – ну просто офигенно радостные! Видно, где-то человек триста за раз погибло, не меньше. Я даже прислушиваться начал – и вот тут мигом в себя пришел.

Не только Вик на епов подсел.

Ещё один парень нашелся. Вычислял владельцев электрических щенков и заражал епов специальным вирусом. Журналюги его тут же Ржаным Хакером окрестили – полисмены уверены, что парень здорово на психоделики подсел. Прямо так и подписывался – LSD. Ну, то есть пытался… Но свое сознание он до таких пределов расширил, что даже буквы начал путать. Вместо LSD у него MSD вышло.

А сегодня утром на всех зараженных щенках этот вирус активировался. Журналюги просто захлебывались, расписывая прелести «электронного бешенства». Мирные кевларовые игрушки стали набрасываться на своих хозяев. Особенно не повезло владельцам последних моделей, у которых челюсти лучше настоящих…

В одном только Лондоне девять человек пострадало. Тут нарезка из пострадавших пошла – но много я не запомнил. Второй группой пострадавших оказались тот толстяк и бадигард, которым мы угнанного щенка сбагрили.

Пока медики их к эмбьюлансам вели, толстяк всё за поврежденное достоинство хватался, матюгался и обещал до каких-то студентов добраться. Бадигард от босса не отставал. С лексикой у него хуже оказалось, зато чувства из его луженой глотки так и фонтанировали…

Вот тут-то у меня второе дыхание и открылось. Скупщики уверены, что Вик это всё специально подстроил! И как им доказать, что вирусом щенка не он заразил?

А я был вместе с ним… Как бы мне за компанию тоже руки-ноги не поотрывали!

Вообще-то я не трус, но тут немного струхнул. Самую малость, конечно… Зубы так клацали, что челюсть пришлось рукой придерживать, чтобы эмаль не облупилась.

Надо Вика предупредить! Немедленно!

Я за телефон – но пальцы на ремень натыкаются. Блин! У друзей забыл! Сотовый мой в Лондоне остался…

Я быстрее в наш номер. Так рванул, что хоть сейчас в сборную колледжа записывай.

– Вик! – ору, едва в номер влетев.