Густой туман окутывал холм. Ни зги не видать.

Я поежился. Поскребывание звучало теперь совсем-совсем близко. Я подумал: неужели у меня сейчас такой же испуганный вид, как у Винни, Майка и Брэда?

Мы вернулись в постели. Но сомневаюсь, чтобы кто-нибудь из нас смог в ту ночь заснуть.

На следующее утро я с трудом вылез из постели. Натянул те же футболку и шорты, что и вчера. Позевывая, подошел к двери.

Толкнул ее.

Толкнул сильнее. Еще сильнее.

Дверь застряла.

— Э, что там? — спросил, зевая, Винни.

— Не могу открыть дверь, — ответил я.

— А ты в окно, в окно, — посоветовал он.

А что, это идея. Я повернулся к окну.

— О нет! — вскрикнул я. А я-то думал, чего это утро такое темное!

Окно было практически полностью затянуто толстым покровом ЯДОВИТОГО ПЛЮЩА!

— Он… он добрался до нас! — выдавил я, тыча пальцем на окно.

Мои товарищи дружно повскакивали с коек. Теперь все проснулись окончательно. И очумело пялились на густую зеленую завесу, перекрывшую дневной свет.

— Он, должно быть, и дверь затянул! — воскликнул Винни.

Пока мы в ужасе смотрели в окно, ядовитый плющ потихонечку проникал в щели домика. И вот уже его длинные побеги, разматываясь, потянулись к нам.

— Помогите! Кто-нибудь, помогите! — заверещал Брэд.

— Пошли! — крикнул я. — Давайте попробуем выбить дверь!

Мы с Винни и Майком бросились к двери и принялись яростно толкать. Мы уперлись плечами и толкали, толкали, толкали изо всех сил.

Брэд держался позади — он вжимался в стенку, трясясь от страха. Я повернулся, и увидел, что все новые и новые ядовитые побеги тянутся и тянутся в наш домик.

В отчаянии мы принялись толкать дверь снова.

Да! Она поддалась. Всего на дюйм. И мы обнаружили, что разросшийся ядовитый плющ оплел весь наш домик.

— Не трогайте его! — кричал Майк.

— Брэд, да помоги же ты! — позвал я. — Ну же. Мы немножко приоткрыли дверь. Но нам нужна твоя помощь.

— Шевелись! Надо выбираться! — скомандовал Винни.

Не сводя глаз с извивающихся побегов, Брэд покорно присоединился к нам.

— Все дружно толкаем на счет «три»! — скомандовал я. — Один… два…

Брэд вышел вперед и уперся в дверь плечом.

И к нашему удивлению, вся масса ядовитого плюща отползла назад.

Мы смогли сдвинуть дверь еще на дюйм. И еще на дюйм.

— Толкайте сильнее! — крикнул я. — Он почему-то отступает!

— Еще пару дюймов, и мы сможем проскочить! — крикнул Майк.

Брэд наклонился вперед.

Плющ отполз назад.

Брэд напирал.

Плющ отползал.

— Чего это он? — спросил Брэд, поворачиваясь к нам.

— Кажется, я понял! — воскликнул я. — Это все лосьон твой! Его даже растения выносить не могут!

— Это невозможно! — обиделся Брэд. — Хороший лосьон, всем нравится…

— Тащите баллончик! — велел я. — Попробуем побрызгать на плющ!

Винни подбежал к полке над Брэдовой койкой, схватил баллончик и вернулся к нам. Поднял банку, направил распылитель на плющ и нажал на кнопку.

Послышалось только жалкое «Пффф!». И ничего.

— Пустой! — взвизгнул я. — Все пропало!

— У меня таких еще двенадцать! — крикнул Брэд. — Но я не хочу их тратить!

Игнорируя его протесты, мы вытащили двенадцать баллончиков из его чемодана. Я подбежал к двери. Я поднял банку. Я опрыскал плющ.

Плющ заскользил назад.

Я еще раз его опрыскал. Он отступил еще дальше.

— Сработало! — крикнул я. — Эта ужасная вонь гонит его прочь! Давай, ребята, гаси его!

Мы втроем вышли за дверь, орошая на ходу побеги растения.

— Не тратьте все! — надрывался позади Брэд. Но его вопли заглушило громкое «ПССССССССССССС!!!» из сразу трех баллончиков.

Назад, назад теснили мы ядовитый плющ. Он, как оказалось, покрыл уже весь лагерь. Все домики. Все игровые площадки. Даже столовку.

У нас едва не опустились руки. Но мы знали, что выстоим эту битву.

С баллончиками наперевес, мы ринулись в бой. Теснили гадский плющ назад. Смотрели, как с каждым вонючим залпом он отступает и отступает.

Наконец, после многих часов опрыскивания, мы загнали плющ в озеро. Он взметнул усики вверх, словно моля о пощаде. А потом вся зеленая масса с громким плеском исчезла в озере.

— УРРРРРРААААА!!! — прокатился по лагерю общий торжествующий вопль.

Все наперебой благодарили и поздравляли нас.

Вожатые посадили нашу четверку на плечи и торжественно пронесли по лагерю.

Все плясали, смеялись и праздновали победу.

Но радость длилась недолго.

Я первый заметил в небе черную тучу в виде воронки.

— Т-торнадо! — выдавил я.

Черная туча, вращаясь, неслась прямо на нас. И тут я понял, что никакой это не торнадо. Туча жужжала… нет, скорее, гудела.

Ближе. Ближе. Жужжание становилось все громче и громче — черная туча накрывала лагерь.

— Ой-ёй! — услышал я сквозь оглушительное гудение возглас Брэда.

— Ой-ёй? — грозно спросил я. — Что значит это твое «ой-ёй»?!

— Я забыл, что у моего лосьона есть прескверный побочный эффект… — отвечал Брэд.

— Побочный эффект? Какой же? — спросил я.

— Он, понимаешь, привлекает комаров, — ответил Брэд.

До этого последнего уикенда я и слыхом не слыхивала о гостинице «Сосновая Гора». Как и мои родители. Но однажды по почте пришла брошюра. В ней гостиница рекламировалась, как «чудесное место у озера, вот уже сто лет укрытое от посторонних глаз».

А моим родителям только того и надо. У них пунктик насчет мест вдали от цивилизации. И чем они древнее, тем лучше.

— О, Дженни, — обратилась ко мне мама, — разве это не чудесно звучит? Поедем в сентябре, на уикенд.

И вот мы здесь. В гостинице «Сосновая Гора». Единственные гости.

— Все места наши! — ликовал папа, выгружая багаж из автомобиля.

— Мы здесь будем единственной семьей! — сказала мама, записываясь в книгу регистрации. Она одарила мистера Басса, владельца гостиницы, самой очаровательной из своих улыбок.

Мистер Басс что-то пробурчал. Он походил на Франкенштейна, только кожа не зеленая.

Его сын, Тайлер, которому было, как и мне, двенадцать, помог папе донести наши удочки. Я чуть не подавилась, когда впервые увидела Тайлера. Уж больно он смахивал на золотую рыбку. У него были огненно-рыжие волосы, выпученные голубовато-серые глаза, а кожа такая тонкая, что все вены просвечивали.

Вскоре мне представилась возможность полюбоваться и миссис Басс, вернее, ее спиной. Она сидела неподвижно, как тюк с тряпьем, уставившись в телевизор.

Единственным, кто здесь выглядел нормально, был Бандюга, золотистый лабрадор-ретривер Бассов. Едва увидев меня, он сразу уткнулся теплым носом мне в ладонь.

— Ты хороший мальчик. Ты же хороший мальчик? — сказала я, нагнувшись его погладить.

— После августа здесь нечасто бывают гости, — мрачно произнес мистер Басс и вручил папе ключ от номера. — Слишком холодно.

Папа усмехнулся:

— Все как мы любим!

— Точно, — поддакнула мама. — Мы обожаем горный воздух.

Мистер Басс провел нас по длинному узкому коридору в наши номера. Единственная грязная лампочка свисала с потолка, отбрасывая на стены жутковатые отсветы.

— Прошу сюда, — сказал мистер Басс, когда мы достигли конца коридора, и отпер дверь в два смежных номера. Первый из них был обит грубо выделанными сосновыми панелями, шаткая кровать была завалена колючими шерстяными одеялами, а на полу валялся плетеный коврик.

Через комнату, возле раздолбанного старого комода, я увидела маленькое мутное окошко. Напротив комода находилась зеленая дверь, ведущая прямо на улицу.

Запах в комнате живо напомнил мне аромат моих носков после физкультуры.

Я пересекла комнату и заглянула во вторую. Она выглядела точно так же, как и первая.

Я подошла к зеленой двери, распахнула ее и выглянула наружу. Там царила кромешная темнота. Я почти ничего не могла разглядеть — только крыльцо и деревья за ним. Дюжины и дюжины деревьев.