Но образ Елены Стаховой имел и более широкое значение.
«В ней (Елене. — С. П., — писал Добролюбов, — сказалась та смутная тоска по чем-то, та почти бессознательная, но неотразимая потребность новой жизни, новых людей, которая охватывает теперь все русское общество, и даже не одно только так называемое образованное». Вся Россия находилась накануне перелома своей истории. Никогда еще Тургенев не создавал образа такого широкого, прогрессивного, общенационального значения.
Все основные персонажи романа связаны с главной темой «Накануне», что и обусловило расположение их вокруг Елены как композиционного центра романа. Тургенев подводит к Елене одною за другим Шубина, Берсенева, Инсарова, Курнатовского, как бы представляя в этих героях различные общественные и нравственные идеалы, воплощавшие определенные исторические тенденции русской жизни. Происходит переоценка духовных и нравственных ценностей, и над старым закономерно торжествует новое, властно вторгающееся в жизнь и захватывающее в ней все то лучшее и благородное, что воплотил Тургенев в образе героини романа. Разночинца-демократа Инсарова выбирает сердце Елены, как бы решая вопрос о том, какие люди нужны России.
В романе «Накануне» на смену рефлектирующим «лишним людям» приходит человек сильного характера, полный целеустремленности, воодушевленный великой идеей борьбы за свободу родины, которой оп подчиняет всю свою жизнь. Тема героического увлекала Тургенева и раньше. Героическое в какой-то степени присуще и Рудину. Но только в связи с развитием разночинского демократического движения Тургенев находит ее жизненное воплощение в фигуре разночинца. Инсаров не испытывает ощущения отрыва от родной почвы, от народа, как «лишние люди»; как представители дворянской интеллигенции 30—40-х годов. «Он с своею землею связан — не то, что наши пустые сосуды, которые ластятся к народу: влейся, мол, в нас, живая вода!» — замечает Шубин. Силу свою Инсаров видит в единстве с народом.
В том, что героем русского романа становится болгарин, тоже нашел свое отражение определенный исторический факт: в 50—60-е годы все больше развивались связи деятелей болгарского национально-освободительного движения и передовой болгарской культуры — Любена Каравелова, Цетко Славейкова, Христо Ботева — с демократическими кругами русского общества. В связи с Крымской войной на Балканах наметился новый подъем национально-освободительного движения порабощенных Турцией славянских народов, надеявшихся на поддержку России. Не случайно с глубокой благодарностью говорит Инсаров о «золотых сердцах русских».
Тургенев, с горячей симпатией следивший за национально-освободительным движением Гарибальди в Италии, так же сочувственно относился к национально-освободительной борьбе славянских народов на Балканах против турецкого ига.
Прототипом образа Инсарова был для Тургенева учившийся в России молодой болгарин Н. Катранов, но к нему, говоря словом самого писателя, «приложились» впечатления из русской действительности. Нравственно-психологические черты Инсарова во многом воссоздают облик первых и лучших представителей русской демократической молодежи 60-х годов. Тургенев не был согласен с со революционными идеями и планами. Но это не мешало ему высоко ценить благородство и патриотические побуждения этой молодежи. Как и деятелям русского освободительного движения 60-х годов, Инсарову присуще чувство долга, глубокое сознание своей ответственности перед народом.
С духовным обликом и твердым характером Инсарова гармонировали и его моральные качества. Так, в своих личных отношениях Инсаров был в высшей степени щепетильным и требовательным к себе человеком. Не желая быть никому обязанным, он в то же время готов был с другом, с единомышленником поделиться всем.
Полюбив Елену, Инсаров избегает ее не от слабости характера, как лишние люди, а от силы характера. Он боится, что любовь помешает его делу, а он даже и мысли не допускает, чтобы «для удовлетворения личного чувства изменить своему делу и своему долгу». Это все опять-таки знакомые черты нравственного облика разночинца-демократа 60-х годов.
Елена не просто жена Инсарова — она друг, единомышленник, сознательный участник его дела. Ее разрыв с привычным кругом взглядов н традиций был тем рубежом, перед которым остановились и который не могли, не сумели перешагнуть страдающие герои «Дворянского гнезда», покорившиеся своей судьбе. Они были еще люди старой, крепостной эпохи. Елена воплощала собой новые веяния. В «Накануне» в разрыве Елены с дворянской средой нашел свое отражение знаменательный исторический факт перехода передовой русской молодежи на сторону демократического движения.
Путь Елены после смерти Инсарова определяется как путь ее собственной борьбы за свободу. Но таков же был путь и передового молодого поколения России того времени. Героическое решение Елены является как бы началом этого пути. В романе Тургенева в первый раз в русской литературе показано, как передовая русская женщина становится вполне самостоятельным борцом на том пути, на котором впоследствии прославились Софья Перовская и Вера Фигнер. Подвиг Елены остался безымянным, но важно, что «дело» было, что оно началось. И самый мотив безымянности революционного подвига разовьется впоследствии у Тургенева в романе «Новь» в символический образ революционной «безымянной Руси». В образах Марианны и девушки из «Порога» завершится героическая тема «Накануне».
Тургенев всегда стремился найти и показать положительные активные силы жизни. Он всегда приветствовал тех, кто смело творил ее, кто мужественно шел на подвиг. Говоря об отеческом отношении Тургенева к молодежи, народоволец Г. Лопатин замечает: «И, пожалуй, он больше любил «буйных» сынов своих… «Буйные» были ближе и приятнее душе его» Героическое начало в человеке всегда и нравственно и эстетически привлекало внимание Тургенева.
«Накануне» означало, что героями русской литературы становятся новые люди — разночинцы-демократы. Первым в русской литературе Тургенев отметил их появление и показал их все возраставшую роль в русской жизни уже в конце 50-х годов: вслед за «Накануне» Тургенев пишет роман «Отцы и дети».
К работе над романом Тургенев приступил в начале августа 1860 года, а закончил его в июле 1861 года. Появились «Отцы и дети» в февральской книге журнала «Русский вестник» за 1862 год. В том же году роман вышел отдельным изданием с посвящением памяти В. Г. Белинского.
«Современник» в статье М. А. Антоновича резко отрицательно отозвался о романе Тургенева, увидев в образе Базарова клевету на «детей». Однако не все демократически настроенные современники усмотрели в «Отцах и детях» искажение облика передовой разночинской молодежи 60-х годов. Д. И. Писарев в статье «Базаров» дал высоко положительную характеристику тургеневскому герою, с которой согласился и сам писатель. Герцен, по свидетельству Н. Тучковой-Огаревой, «удивлялся негодованию русской молодежи на Тургенева», видя в Базарове «много человеческого»[14]. В своих воспоминаниях «Далекое близкое» И. Е. Репин свидетельствует о том, что в 60-е годы «из литературы два героя, как образчики для подражания, преобладали в студенчестве: Рахметов и Базаров»[15].
Действие романа происходит летом 1859 года, эпилог рассказывает о событиях, последовавших уже после падения крепостного права, в 1861 году. Тургенев следует, можно сказать, по пятам событий русской жизни, — никогда он еще не создавал произведения, жизненное содержание которого по времени почти совпадало бы с моментом самой работы над ним.
Беглыми, но выразительными штрихами, в самый канун реформы 1861 года, Тургенев показывает кризис жизненного уклада и барина и мужика, общенациональную необходимость уничтожения крепостного порядка. Все более печальным становится в изображении автора «Записок охотника» вид русской деревни.
Давая общую оценку содержания «Отцов и детей», Тургенев писал: «Вся моя повесть направлена против дворянства пак передового класса. Вглядитесь в лица Николая Петровича, Павла Петровича, Аркадия. Слабость и вялость или ограниченность. Эстетическое чувство заставило меня взять именно хороших представителей дворянства, чтобы тем вернее доказать мою тему: если сливки плохи, что же молоко?.. Они лучшие из дворян — и именно потому и выбраны мною, чтобы доказать их несостоятельность» (Письма, IV, 380).