Действительно, дворянство, как аристократическое в образе Павла Петровича Кирсанова, так и поместно-провинциальное в лице его брата Николая Петровича Кирсанова, а также и дворянская молодежь критически обрисованы в романе. Писатель отмечает слабоволие Аркадии, поверхностность его демократических увлечений, склонность к краснобайству, присущие ему барские замашки и лень. И барич склоняется перед сильной личностью Базарова.
«Главное лицо представляется выражением новейшей нашей современности», — заявлял Тургенев о Базарове (Письма, IV, стр. 301–302).
В образе Евгения Базарова как представителя разночинской демократической молодежи многое чутко и исторически верно подмечено Тургеневым.
«Мой дед землю пахал», — говорит Базаров, не только не смущаясь, но даже гордясь своим плебейским происхождением перед белоручками-дворянчиками. Базаров не мыслит своей жизни без труда, который дает ему самостоятельность и независимость. Базаров — натура независимая, не склоняющаяся ни перед какими авторитетами, все подвергающая суду мысли. Он не отрицает самой необходимости принципиальных убеждений, но только не хочет быть рабом кем-то выработанных принципов, подчиниться общей традиции, слепо следовать за авторитетом. В этом отношении Базаров был типичным представителем людей 60-х годов.
Идеалисты 30-х годов любили рассуждать по поводу несовершенства мира, они искали объяснения этому несовершенству, но они были далеки от того, чтобы вслед за этим объяснением приняться за изменение мира, им не хватало практического отношения к действительности. Базаров также подводит под свое отрицание теоретическую основу. Несовершенство общества и общественные болезни он объясняет характером самого общества. «Мы приблизительно знаем, отчего происходят телесные недуги, а нравственные болезни происходят от дурного воспитания, от всяких пустяков, которыми сызмала набивают людские головы, от безобразного состояния общества, одним словом, — говорит Базаров, — исправьте общество, и болезней не будет». Так именно и рассуждали русские демократы-просветители 60-х годов, признававшие «только то, что полезно для человека», чьей «последней целью», по словам Добролюбова, являлась не «рабская верность отвлеченным высшим идеям, а принесение возможно большей пользы человечеству»[16].
Базаров был типичным их представителем и в этом отношении. Его не удовлетворяют мелкие улучшения жизни, частичные ее исправления. Базаров — не либеральный реформатор. Он требует уничтожения и замены самых основ современного ему общества. В непримиримом отрицании Базаровым всего крепостнического прошлого, несомненно, отразились революционные устремления передовой демократической молодежи. В нигилизме Базарова сам автор справедливо усматривал проявление революционности. «Если он называется нигилистом, то надо читать: революционером», — писал Тургенев К. К. Случевскому 14 апреля 1862 года (Письма, IV, 380).
Базаров — материалист, как и все передовые люди 60-х годов. В основах своего материалистического мировоззрения Базаров близок к материализму Писарева. Его увлечение естествознанием, интерес к сочинениям вульгарных материалистов — Бюхнера и других — черты духовного облика той части молодежи, которая тяготела к «Русскому слову», к Писареву. С писаревским направлением в материалистической мысли 60-х годов связано и отношение Базарова к вопросам искусства, эстетики.
Подчеркивая скептическое отношение Базарова к искусству, к поэзии, Тургенев раскрывал характерную черту, которую он наблюдал у некоторых представителей демократической молодежи того времени. «Рисуя фигуру Базарова, — замечает сам писатель, — я исключил из круга его симпатий все художественное, я придал ему резкость и бесцеремонность тона — не из нелепого желания оскорбить молодое поколение (!!!), а просто вследствие наблюдений над моим знакомцем, доктором Д. и подобными ему лицами» (Сочинения, XIV, 100). «Рафаэль гроша медного не стоит», — заявляет Базаров, как бы повторяя слова, услышанные Тургеневым от встреченного им разночинца. Пренебрежительно относится Базаров и к Пушкину. И это также не было вымыслом. Как вспоминал впоследствии русский революционер Г. Л. Лопатин, «в Базарове не укладывается, конечно, вся молодежь шестидесятых годов. Несомненно, такие бывали, в особенности с таким отношением к искусству»[17].
Базаровский нигилизм вовсе не носит, однако, абсолютного характера. То, что проверено опытом, практикой жизни, того Базаров не отрицает. Так, он твердо убежден, что труд — призвание человека, что химия — полезная наука, что основой мировоззрения человека должно быть материалистическое понимание жизни. Базаров вовсе не предполагает ограничить свою жизнь чистым эмпиризмом, не воодушевленным никакой целью. Лишенный какой-либо рисовки и хвастовства, он все же говорит, что готовит себя к тому, чтобы делать «много дел», но какие это дела и к чему конкретному стремится Базаров — остается неясным. Да и он сам об этом еще не думает, время не пришло. «В теперешнее время полезнее всего отрицание — мы отрицаем», — говорит Базаров. «Сперва нужно место расчистить», — заявляет он. Передовое демократическое движение складывалось и развивалось под знаком отрицания всего исторически связанного с дворянско-крепостническим обществом.
Но почему Тургенев увидел героя своего времени именно в Базарове и именно в духе отрицания и разрушения? Писатель обдумывал и начал писать свой роман в ту пору, когда еще не было отменено крепостное право, когда все еще нарастали революционные настроения и прежде всего бросались в глаза именно идеи отрицания и разрушения по отношению к старому порядку, старым авторитетам и принципам. В недавно найденной рукописи лекции землевольца С. С. Рымаренко о романе «Отцы и дети», которая в главном совпадает со статьей Антоновича (вышедшей позже), а следовательно, с точкой зрения «Современника», образ Базарова, базаровский нигилизм связывается с периодом между 1855 и 1857 годами. «Этот страстный период борьбы, — говорится в лекции, — не знавший никаких сделок, никаких уступок, продолжался не более двух лет…»[18]. Для непосредственного участника движения 60-х годов, убежденного в неизбежности революции, Базаров — «уже отошедший тип». Вот почему молодежь 60-х годов и не приняла базаровского нигилизма, ибо в тех условиях такой всесокрушающий нигилизм означал скептицизм и по отношению к революционным идеалам.
Споры «отцов» н «детей» велись вокруг самых различных вопросов, волновавших общественную мысль 60-х годов, — об отношении к дворянскому культурному наследству, об искусстве и науке, об идеализме и материализме, о системе поведения человеку, о нравственных принципах, о воспитании, общественном долге и т. д. Все эти проблемы нашли свое освещение в «Отцах и детях». Но, собственно, это уже были не споры. Споры велись. раньше, в 40-е годы, когда их содержание в условиях николаевского режима еще не могло приобрести широкого практического значения в русской жизни. Теперь все эти проблемы стали политическими вопросами русского общественного развития. И между Павлом Петровичем и Базаровым нет споров: один задает вопросы, другой отвечает, это скорее изложение позиций, а затем схватки людей, взгляды которых давно определились. Спор предполагает возможность соглашения на почве найденной в споре истины, а здесь никакое соглашение невозможно, а только и возможны полный разрыв и война. Когда Тургенев писал свой роман, эта война уже развернулась по всему фронту в самой действительности. И в своем романе он показал, что общественная борьба в России вступила в новую историческую фазу.
Все, с чем сталкивается в романе Базаров как с возможными «благополучными» перспективами своей жизни, решительно отвергается тургеневским героем. Никакое сближение, примирение или компромисс со старым, ненавистным ему миром невозможны для Базарова. Тургенев показал также его плебейскую иронию и решительный разрыв с теми, кто сочувствовал его взглядам, дорожил его дружбой, но не обладал ни силой его духа и воли, ни готовностью к предстоящей борьбе и в лучшем случае мог оказаться только ненадежным попутчиком, как Аркадий. «Плохой союзник — не союзник», — любил говорить Добролюбов. Так рассудил и Базаров, порывая с Аркадием, в котором он видел «либерального барича». Для себя самого Базаров предвидит в будущем суровую, полную лишений и, возможно, борьбы, жизнь, столь типичную для поколения разночинцев-демократов 60-х годов. Однако от революционно-демократической молодежи, шедшей за «Современником», за Чернышевским и Добролюбовым, Базарова отличает его неверие в разум народа, скептическое отношение к надеждам на крестьянскую общину.