Анхельм повернулся на бок и завозился, стараясь найти удобное положение. Ноги у него не помещались на кровать, поэтому он либо ложился по диагонали, закидывая их на Рин, либо поджимал. Вскоре он мирно засопел.

День был в разгаре, когда капитан позвал их на обед. За пять дней путешествия морепродукты так надоели Рин, что она сначала хотела отказаться, но передумала, когда Анхельм сказал, что поймали здоровенную акулу. К акульему мясу Рин питала особую страсть: в молодости ей довелось попробовать суп из акульих плавников и с тех пор она никак не могла забыть вкус того блюда. Поэтому пропустить этот обед было непозволительно. Однако ее ожидания не оправдались: было вкусно, но совсем не так, как тогда. Кастедар молча съел свою порцию, тихо поблагодарил капитана и ушел.

Рин стояла перед дверью с тарелками в руках. Фрис не пришел на обед, на ужине его тоже не было, поэтому она решила на некоторое время сменить гнев на милость и принесла ему еду:

— Фрис? Я принесла ужин. Откроешь?

— Заходи. Открыто.

Рин толкнула дверь плечом, прошла в каюту и поставила на стол тарелки. Фрис лежал на кровати, уставившись в окно. Из одежды на нем были лишь белые брюки, рубашка валялась на полу.

— У тебя все хорошо? — осторожно спросила она, подбирая рубашку и вешая ее на спинку кресла.

— Как раз думаю над этим.

— М-м. Ну, если что, заходи.

Рин вышла, но пройдя пару шагов в сторону, вернулась и сказала в приоткрытую дверь.

— Ты съешь, пока горячее. Это акула. Очень вкусно.

— Девчонка…

Она поспешила закрыть дверь.

— Рин?

Она вздрогнула, когда он назвал ее по имени и вернулась.

— Да?

— Иди сюда, — он похлопал рукой рядом с собой, но она не пошла. Фрис поймал ее взгляд и выдохнул:

— Ну пожалуйста. Подойди.

Рин села рядом с ним. Фрис взял ее за руку, притянул к себе и обнял. Она не стала сопротивляться. Произошедшее утром разъедало ее изнутри, сил не было злиться или обижаться.

— Прости меня за это утро, — шепнул он. — Ты ни в чем не виновата, я сам спровоцировал все это. Прости.

Странное чувство пробрало Рин с головы до ног. Объятия Фриса были горячими и родными. От него пахло тем самым запахом, знакомым ей с детства — ледяной водой из горной реки. Его запах — запах из детства, прикосновения его рук — прикосновения родных рук. Почему-то, откуда-то она помнила все это. Откуда? Рин так и продолжала шептать «откуда», перебирать пряди его волос и вдыхать этот пьянящий, до боли родной аромат. Она подняла голову, вгляделась в его волшебные глаза-омуты и увидела звезды. Они мерцали и манили ее, сразу захотелось коснуться лица, притянуть ближе. Среди звезд появилась она сама, только выглядела гораздо моложе. В его глазах Рин — маленькая девочка, не оформившийся подросток с тощей, нескладной фигуркой, яркими изумрудными глазами на худеньком сиреневом лице и встрепанными волосами. В его глазах Рин улыбалась так, как могла улыбаться только та Рин, которая из детства. Та, которая не знала ни печали, ни горестей, ни предательства, ни смерти. И сейчас она отчетливо видела, как та самая она-из-детства смеется и треплет волосы черноволосого мужчины с медовой кожей и раскосыми глазами без белков. Ее смывало накатившей волной счастья от узнавания, Рин показалось, что она тонет, и она моргнула, разрушив иллюзию обретения памяти. Нечеловеческих усилий ей стоило оторваться от Фриса и отстранить его. Кожа под ее ладонью горела, она чувствовала, как быстро и гулко бьется его сердце.

— Что это было? — попыталась улыбнуться она. Вышло криво и жалко.

— Ты. В детстве. Удивлена?

— Не то слово… Я могла так улыбаться?

— Для меня ты всегда так улыбалась, — нежно прошептал он. Рин потрясла головой.

— Я что, была с тобой знакома раньше? Тогда почему я тебя не вспомнила?

— Это мои воспоминания, Рин. Не твои.

— Но почему я не помню? Что со мной сделали? Как они посмели? Ведь моя память — это же моя жизнь!

— Не цепляйся за прошлое, девочка. Это не страшно, что ты не помнишь, ведь я помню за тебя. Моя память хранит все.

Рин отвернулась. Она встала с кровати и прошлась по каюте, пребывая в некотором потрясении. Состояние было весьма и весьма странное: ей хотелось ущипнуть себя, чтобы проверить, не сон ли все это. К тому же, в душе поднималась непонятная, неприятная волна от такого внезапного и довольно грубого вторжения в ее личное душевное пространство.

— Это… все равно неприятно. То, что ты знаешь меня лучше, чем я сама себя, — сказала она наконец.

— Не нужно волноваться. Я знаю все и обо всех. Потому что я дух Воды, — улыбнулся Фрис.

— Я не верю, — пробормотала Рин. — Может быть, поэтому ты казался мне таким знакомым, таким родным… Я никогда не чувствовала тебя как чужого, мне казалось это странным. А теперь, когда у меня есть объяснение, я просто не могу в него поверить…

Она почувствовала, что начинает нести бред и замолчала.

— Ну, теперь, когда мы выяснили кто есть кто, что ты сделаешь? — спросил Фрис осторожно глядя на нее. Подтверждали ли его слова правильность ее догадки? Она действительно знала его раньше? Тогда… Где же он был все это время?

Рин грустно улыбнулась, села обратно на кровать и прижалась к его широкой груди, наслаждаясь звуком биения родного сердца, запахом чистой ледяной воды.

— Наконец-то, — шепнул Фрис, щекоча горячим дыханием ее шею.

[1]Фрису сказали составить список — Фрис составил. См. полную хронологию истории в конце тома.