Рин потянула Анхельма за рукав, и они вместе пошли к навесу, стоявшему неподалеку от дороги. В корзине и впрямь обнаружились очки в железной оправе, которые закрывали половину лица, словно причудливая маска. После десятиминутного ожидания из ангара выехала большая макина, странной формы, у которой по бокам было по два крыла, надстроенных друг над другом. Эта штуковина передвигалась на четырех ножках, заканчивавшихся колесами, и жутко тарахтела. Рин от испуга вцепилась в рукав Фриса, а тот попытался закрыть ее собой.

— Вот они, дети лесов, — пробормотал Анхельм, и получил в ответ возмущенный взгляд. — Да успокойтесь вы, ничего с вами не случится!

— Слышал о понятии культурный шок? — огрызнулась Рин, следя за тем, как это странное чудо конструкторской мысли выезжает на длинную дорогу. Вслед за своим детищем бежал создатель. Когда он достиг толпы, то сказал:

— К сожалению, прошлая попытка подняться в небо завершилась трагедией. Я премного благодарен вам, ваше величество, что вы позволили мне снова проявить себя и не стали закрывать мой проект…

— Короче, Феотокис, — попросил его величество.

— Да-да… Извините… Э-э… Сегодня за штурвалом летчик-испытатель Алексей Журавлев, поприветствуем его!

Из кабины водителя рукой помахал человек в шапке и очках. Толпа поаплодировала ему.

— Ваше величество, если сегодняшний полет будет удачным, могу я рассчитывать на патент?

— Посмотрим после полета, — ответил Илиас с некоторым холодком в голосе. Ученый виновато покивал и побежал к своему изобретению. О чем-то договорился с водителем, отбежал в сторону и махнул рукой. Если до этого Рин думала, что тарахтение, с каким «Небесная гончая» выехала из ангара, было громким, то сейчас она готова была взять свои слова обратно. Грохот усилился втрое, вчетверо! Завыли винты, с дикой скоростью вращаясь на носу этой летательной макины, ветром понесло в сторону гостей дорожную пыль. Рин услышала краем уха недовольный возглас королевы:

— Боги, какая грязь! Сколько еще, Илиас, ты будешь заставлять меня ездить в эту глухомань к этим ненормальным?

Король отмахнулся от нее.

Тем временем, «Небесная гончая» покатилась по дороге со скоростью, которая превышала ту, что развивали макины. Рин и Фрис ошалело смотрели, как трясутся эти хлипкие крылья, и как она удаляется все дальше и дальше… Рин бросила взгляд на конструктора: тот стоял, закусив оба кулака, выражение его лица было таким, будто от этого взлета или не взлета зависела вся его жизнь. Приглядевшись к нему получше, она поняла, что так оно и было на самом деле. Ученый явно испытывал финансовые трудности: халат заплатан, ботинки нуждаются в ремонте, брился он, наверное, садовыми ножницами. Глядя на него, Рин прониклась к нему сочувствием, и от всего сердца пожелала ему удачи.

«В конце концов, — подумала она, — это же так важно — подняться в небо и не упасть!»

«Небесная гончая» неслась по дороге вдаль. С визгом колеса оторвались от земли, и эта гигантская железная птица взмыла в воздух…

— Она летит! Она летит! — засмеялся Феотокис, взлохмачивая свою рыжую шевелюру и счастливо хохоча. «Небесная гончая» быстро удалялась от земли, а ее создатель приплясывал от счастья. Рин следила за тем, как макина с крыльями описала большую дугу, облетела громадное поле и повернула назад. Феотокис побежал сломя голову под навес и снова встал, закусив оба кулака. «Небесная гончая» заходила на посадку. Девушка вцепилась в рукоять Соколиной песни.

— Пусть у него получится! — зашептала она, отчаянно желая, чтоб у него и вправду получилось. Если эта посудина разобьется, летчик костей не соберет. Она все приближалась и приближалась, вот уже достигла высоты ангара, и наконец… колеса макины коснулись земли! С грохотом и пылью она прокатилась вперед еще на пару сотен шагов и остановилась. Затихли бешено вращавшиеся винты, толпа стояла ни жива ни мертва, и даже не дышала. Первым очнулся Фрис.

— Если так пойдет и дальше, драконам придется потесниться, — сказал он.

Рин с удивлением обнаружила, что стоит с открытым ртом и пялится на бегущего к ним летчика. Девушка закрыла рот и сняла очки.

— Поздравляю вас, Георгио Феотокис! — сказал его величество Илиас. — Вы стали отцом. Отцом воздухоплавания. Господа! Сегодня вы наблюдали поистине поразительное событие! Событие, которое войдет в историю мира! Сегодня, двадцать шестого февраля четыре тысячи десятого года по Всеобщему календарю состоялся первый в мире управляемый человеком полет. Создатель этого биплана под названием «Небесная гончая-3» — профессор Магрединского физического университета, инженер-конструктор летательных аппаратов Георгио Феотокис. Секретарь комиссии, занесите мои слова в протокол. Кастедар, подготовишь бумаги, я подпишу. Главный редактор, дадите статью. Тираж увеличить втрое, казна оплатит. Об этом должен узнать весь мир! Алексей Журавлев! Где вы? Ах, вот вы! Поздравляю! Вы войдете в историю! Какая все же интересная у вас фамилия, подходящая, я бы сказал. Все-таки, вы, альтресийцы, способный народ!

— Благодарю, ваше величество! — ответил летчик, снимая шапку и очки. Рин с удовольствием рассматривала этого молоденького паренька с волосами цвета льна, загорелым веснушчатым лицом, на котором примостился, словно не родной, нос картошкой и румяными щеками. У него отсутствовали два передних зуба, но это не мешало ему широко улыбаться яркой обаятельной улыбкой.

«Да, вот такие люди и творят историю, — подумала она. — Один рыжий безумец, с гнездом на голове и молью в кармане, а другой — щербатый бесстрашный лихач, который не боится рисковать головой ради призрачной надежды на успех. А мы что? Мы так, глупостями занимаемся. Весь мир будет принадлежать им, этим людям. Потому что они смелые, отчаянные и могут».

«А нам с тобой останется только лес, если не найдем себе места среди них», — вдруг прозвучало в ее голове. Рин ободряюще похлопала Фриса по плечу.

«Мы найдем. Мы обязательно найдем себе место, родной».

~*~

Вечером того же дня Рин ввалилась — именно ввалилась! — в комнату Анхельма, находившуюся в местном гостевом доме, и упала на широкую кровать, даже не раздеваясь.

— О-о-о! — простонала она в подушку.

— Что случилось? — спросил Анхельм, выходя из душевой. Рин оглядела герцога в халате, который был ему размеров на пять мал и прикрывал его ноги примерно до середины бедра, и снова простонала что-то нечленораздельное.

— Рин? Что с тобой?

Рин хотела ответить ему, что ее ухайдокали, что Кастедар — беспощадный зверь, и что инструктор стрелкового комплекса еще хуже него, но ограничилась лишь едва слышным вздохом. Анхельм сел рядом с ней и погладил по голове.

— Замучили тебя? Устала?

Рин слабо кивнула. Все дело было в том, что почти сразу же после испытания «Небесной гончей» Кастедар отправил Рин в учебную часть вместе с мужчиной, чем-то похожим на Эдварда Рошейла. У него было такое же сухопарое телосложение, длинное костлявое лицо и строгий взгляд. Но в отличие от Эдварда, он был весьма широк в плечах, и говорил, как будто рычал. То был инструктор стрелкового комплекса и капитан стрелковых войск Фридрих Гольц. О Рин он знал лишь ее имя, и что она служит в «Тиграх». Однако никакого пиетета перед ней не испытывал и церемониться не стал.

Девушку сразу заставили выложить все оружие, выдали армейскую униформу и направили в учебный класс. Сначала она прослушала теорию обращения со стрелковым оружием нового образца, попутно покрываясь то жарким, то холодным потом от осознания, что совершенно ничего не понимает из речи инструктора. По окончании лекции пошла на практические занятия, где ее целый час учили, как собирать, разбирать, чистить и заряжать новые автоматические винтовки. Смутно понимая, что делает, Рин училась обращаться с этой неслыханной и невиданной диковинкой, подумывая, что ее новый револьвер Дезире устарел, едва появившись. После этого ее отвели на стрельбища, где она провела еще пару часов, пытаясь освоиться с новым оружием. Рин никогда не стреляла из таких винтовок, поэтому поначалу получалось плохо. Пули летели мимо, Рин злилась, плевалась, ругалась с инструктором, но в конце концов приноровилась правильно держать оружие и видеть цель.