Глава восьмая, в которой Анхельм уезжает в Соринтию, а Рин заключает соглашения

Strange love, even though you hurt me

I feel blessed love.

Baby I'm your puppet on a string

Making me tumble and swing

Trouble's what you bring, strange love

Strange how you control my every little move now

Hanging from your strings is all I know

Starring in your puppet show

Never let me go, strange love

(Koop, Strange love)[1]

БАХ! Земля взметнулась в воздух фонтаном грязных брызг, спустя миг в воздухе осталось висеть облако пыли. Рин сидела за баррикадой и терла уши, в которых дико пищало и звенело. Для ее слуха взрыв противопехотной мины оказался слишком громким. Сегодня ей показывали, как обращаться с минами и обезвреживать их. Рин с огромным интересом разбиралась в сложном устройстве, а когда разобралась, то даже с первого раза написала экзамен на «отлично», вызвав немалый восторг инструктора. Но когда она увидела мину в действии, вся теория из головы куда-то улетучилась. Их, конечно, использовали на войне в Соринтии уже давно, но отечественным инженерам, поставленным в условия жесткой экономии и лишенным финансовой поддержки государства, никогда не удавалось создать нечто столь страшное, как здесь. Глядя на вздымающиеся один за другим столбы песка, зажимая уши, чтобы не оглохнуть, Рин осознавала, насколько страшна Левадия как противник, раз у них есть на вооружении такие штуки. Соринтия была огромной страной с большой военной силой, но против Левадии — что крестьяне с вилами против солдат с винтовками. Рин смотрела и оценивала слаженность действий солдат на учениях, работу командиров и понимала: не приведите боги воевать с этой страной. Невзирая на всех магов (которых, признаться по совести, осталось мало), соринтийцев зароют в землю. Но что больше всего волновало ее — не провернет ли Илиас древний как мир обманный маневр: предоставит военную помощь, а когда надобность в ней исчезнет, откажется отзывать войска обратно и обернет против того, кому помогал? Сопротивляться такому врагу, который ввел войска в самое сердце страны, Соринтия просто не сможет. Война с Маринеем опустошила не только казну, но и простые человеческие ресурсы — мужчины уходили на фронт двадцать пять лет. Об оружии и говорить нечего.

О чем думал Анхельм, соглашаясь на это? Какой нож приставили к его горлу?

БАХ! Очередной взрыв мины прервал ход ее мыслей, Рин встрепенулась и прислушалась к командиру: тот скомандовал прекратить. Учения завершились, по окончании к ней подошел инструктор Фридрих Гольц и сообщил, что приехал Кастедар. Рин подхватила мешок с вещами, винтовку и поспешила к макине демона.

— Что случилось? — спросила она, глядя на необычное для Кастедара взволнованное лицо. Тот махнул ей рукой, чтобы скорее забиралась в макину, и ответил, что ее желает видеть его величество. Рин несказанно удивилась, но возражать не стала. Спустя некоторое время они оба стояли в покоях Илиаса и ждали, когда вернется король.

— А зачем он меня вызвал? — шепотом спросила Рин.

— Сейчас узнаешь, — ответил демон и занялся своими делами: уселся за журнальный стол и стал просматривать документы, в которых Рин безошибочно узнала медицинские карточки пациентов. Девушка подошла к окну и выглянула: внизу во внутреннем дворе располагался сад с цветущими кустами роз и гардений, природный фонтан и газебо. На одной из лавочек сидела принцесса вместе с матерью, там же был и Анхельм. При виде них она испытала смутную тревогу: сердце заколотилось, словно от плохого предчувствия.

— У меня такое чувство, что мне хотят сообщить что-то плохое, — поделилась она с Кастедаром, глядя на то, как неестественно прямо сидит Анхельм, насколько скупы его жесты и бледно лицо. Советник его величества оторвался от бумаг и сказал:

— Это не то о чем ты думаешь. Но если хочешь спросить меня об этом, то отвечу так: вам двоим дали большое количество времени. Роскошь, которой нет даже у королей.

— О чем ты?

— О твоих отношениях с его светлостью.

Рин промолчала.

— Тебя сюда вызвали не по этому вопросу, уверяю, — добавил демон. Девушка снова ничего не ответила, боялась, что голос выдаст ее волнение. Ей не было слышно, что происходит в саду — плотно закрытое окно не пропускало ни единого звука с улицы. Решив перестать терзать себя понапрасну, она отошла и стала рассматривать картину на стене. Через некоторое время послышались тяжелые шаги, дверь открылась, и вошел Илиас. Рин почтительно поклонилась — в ее положении не стоило пренебрегать правилами хорошего тона — и поприветствовала его величество. Илиас подошел к ней довольно близко и протянул руку. Отвечая на его рукопожатие, Рин не постеснялась показать силу.

— Доброго дня, Рин Кисеки. У вас крепкая рука, — заметил Илиас.

— Как и у всякого военного, — ответила Рин.

— Вы знаете, зачем я вас позвал?

— Нет.

Илиас жестом предложил присесть. Рин опустилась на широкий диван с резными деревянными подлокотниками и ножками и вопросительно посмотрела на его величество.

— Как вам известно, я и Анхельм Ример договорились о порядке предоставления помощи вашему революционному сообществу. Не знаю, насколько детально он посвятил вас в план, поэтому расскажу по порядку. Мы решили, что от Левадии направятся транспортные корабли на север Соринтии, где мы разобьем закрытую базу. Операция по подготовке займет примерно год-полтора, затем мы за месяц перебросим войска к Сорин-Касто и за Драконьи горы, где в данный момент находится кристалл. В связи с этим, от вас мне нужна рекогносцировка. Никто здесь не знает эти районы лучше вас, Рин Кисеки. Я помог вам, теперь я прошу вашей помощи для вас же.

Рин задумчиво склонила голову набок. «Через полтора года ты приедешь в Левадию, продашь этот дом» — вспомнила она слова Анхельма и тут же сопоставила их со словами его величества: «Операция займет год-полтора».

— То есть, говоря простым языком, вы, ваше величество, хотите, чтобы я рассказала, как и куда могут пробраться ваши войска? Выдала военную тайну, — Рин не стала вилять хвостом перед королем.

— Зачем так грубо обобщать? Я предоставляю вам помощь, без которой вы не справитесь.

Она обдумала его слова и решила подтвердить свои подозрения.

— Есть ли гарантии, что ваши солдаты будут отозваны с территории Соринтии, как только операция будет завершена, вне зависимости от успешности, ваше величество?

— Они и не будут. У нас с Анхельмом договор на особых условиях, который предполагает наше тесное сотрудничество в дальнейшем.

Рин усмехнулась. Такой обтекаемый ответ мог дать только человек, который знает о ее способности распознавать ложь. Что же, это может быть как ложью, так и правдой.

— Я подозревала об этом. Вы ловко и крепко прижали его светлость, ваше величество.

— Мне не нравится ваш тон, Рин Кисеки. Я стараюсь для вашего же блага. И, смею вас заверить, для Анхельма условия оказались более чем выгодными.

Она подняла тяжелый взгляд на короля.

— У меня нет причин спорить с вами или не соглашаться, если его светлость уже дал свое согласие на этот план… ваше величество. Но рекогносцировку, сиречь местоположение тайных тропинок к Сорин-Касто и прочей информации, я вам не дам.

Илиас, похоже, пришел в замешательство, и Рин поспешила объяснить:

— Причина проста: я не вожу с собой карты, а описывать все на словах — все равно что объяснять слепому, как выглядит красный цвет. Одну вещь я могу сказать прямо сейчас и точно: если вы начнете операцию зимой, солдаты погибнут в снегах. Никто не проберется по северу герцогств Танварри и Вейнсборо в зимнюю пору. Местность скалистая, там начинается гряда Драконий Хвост. А чем ближе вы будете приближаться к Драконьим горам, тем хуже будет погода, тем тяжелее будет путь. Но чего я действительно не понимаю, ваше величество, так это зачем вам понадобилось это от меня? У Левадии есть разведка, которой, не сомневаюсь, и без меня все прекрасно известно. Вы вызвали меня по другой причине. Какой же?

Илиас сел нога на ногу, сложил руки на груди и ответил:

— Верно. Причина другая. Я хочу, чтобы вы лично провели моих солдат непосредственно к кристаллу и в замок Сорин-Касто.

Рин даже не поморщилась.

— Пока мне не дадут приказ, я не могу ответить согласием.