Существует несколько иная, народно-романтическая версия гибели атамана, которую рассказывали старожилы Триполья: «Плавали они на корабле по Днепру. И было у них много золота. Вот и поспорил он со своими атаманами: они хотели поделить золото и разойтись, а Зеленый говорил, что нужно продолжать войну, что золото пригодится. Спорили долго, и все были против его слов. Тогда Зеленый вынес бочку с золотом на палубу и снова спросил их, не передумали ли они. Атаманы сказали: «Нет». Тогда Зеленый поднял бочку над головой и выкинул золото в Днепр. Настала ночь. Атаманы решали между собой, кому Зеленого убить. Тот, кому выпало, убил атамана, когда тот спал. Зеленый когда-то сказал: «Пуля врага меня не возьмет!» Вражеская пуля и не брала, своя взяла...»
Есть и третья версия. Советские источники утверждают, что Зеленого удалось заманить в отряд красных партизан, где он был арестован и расстрелян по приказу командира Колоса-Колосова[45].
Похороны атамана Зеленого на Гайдаевском кладбище Триполья были многолюдными, отпевали его священники всех трех трипольских церквей. Рассказывают, что ночью казаки-зеленовцы тайно выкопали гроб с телом атамана и перезахоронили его в левадах в Кисиловке за речкой Красной, чтобы офицеры и комиссары не глумились над телом их вожака. Часть повстанцев Зеленого присоединились к атаманам Ангелу, Кущу, Гаевому и воевали с белыми, а потом и с красными еще несколько лет.
Атаман Зеленый стал легендой еще при жизни. В 80-х годах XX века краеведы собрали воспоминания стариков об атамане. «Выбить Зеленого с Триполья, — говорили старожилы, — было — как тот дуб вырвать. Попробуй. Даже как, убили его — и то тела не нашли». «Как похоронили Зеленого, то через некоторое время приехали из Киева и выкопали могилу, потому-то не верили, что он убит. А когда откопали, то и увидели, что в гробу не он лежит, а какой-то карлик головастый». Не мог просто так погибнуть или умереть от ран благородный разбойник, проливший за свободу и равенство столько своей и чужой крови.
14 октября 2006 года в Триполье был открыт памятник (автор — скульптор М. Горловой) атаману Зеленому.
Глава 3
«Холодный Яр»
и соседние атаманские республики
Еще в 1845 году, задолго до своего ареста знаменитый украинский поэт Тарас Шевченко написал свое программное стихотворение «Холодный Яр», рассказывающее о казаках-гайдамаках, поднявших в лесах Холодного Яра восстание против польских панов под названием Колиивщина[46]. В Холодном Яру, у Матрениного монастыря, православные священники освящали сабли повстанцев, которые очень скоро будут рубить головы полякам, евреям, украинцам католического и греко-католического вероисповедания... В шевченковских строках были такие пророческие слова — «И повеет огонь новый с Холодного Яра». Шевченко знал буйный нрав местных жителей, ведь Холодный Яр находился недалеко от села Кирилловка, где великий Кобзарь появился на свет.
И ровно через 150 лет, год в год, в лесах Холодного Яра новые гайдамацкие отряды освящали свои сабли на борьбу против врагов. Новое поколение пассионариев восприняло призывы своих бунтующих предков...
Сотни казацких курганов, стоявших на околицах сел, обостряли историческую память. Молодые хлопцы с окрестных сел знали на память стихи Шевченко и легенды о гайдамаках, ощущали себя потомками запорожцев. Церковноприходские учителя «из местных» еще в годы царизма рассказывали им «альтернативную» историю о казацкой правде и о польской и российской «кривде». В селе Субботове высилась семейная церковь Хмельницких, где похоронили великого гетмана. Невдалеке, на приднепровских кручах, возвышались руины Чигиринского замка — столицы казацкой Украины времен восстания Хмельницкого. Города и села юга Киевщины гордились тем, что еще в конце XV века они стали центрами казацких полков, местом возникновения украинского казачества.
Осенью 1917 года фронтовики Первой мировой, вернувшиеся в родные села, стали записываться в отряды крестьянской самообороны под гордым названием «Вольное казачество». Эти отряды пытались возродить казацкую моду — пышные кантуши и шапки со шлыками, оселедцы и длинные запорожские усы, казацкие песни и местную атаманскую власть.
Сама местность Холодный Яр представляла собой огромный лесной массив на юге Киевской губернии, посреди лесостепной полосы. Густой лес занимал 8 тысяч гектаров от Черкасс до Чигирина, вдоль рек Тясмин и Днепра. В этом лесу еще стояли дубы, помнившие ватаги первых гайдамаков. Крестьяне пользовались дарами Холодного Яра и хорошо знали потаенные лесные тропы. Пещеры и подземные ходы Яра давали убежище всем преследуемым. Более 100 ручьев и источников делали землю Яра болотистой, глубокие балки и обрывы, овраги и чащи превращали этот район в труднодоступный — идеальное убежище для партизан. Села, расположенные в округе Холодного Яра, были многолюдными, черноземными, богатыми...
В феврале 1918 года большевистские отряды пытались утвердиться на юге Киевской губернии, но это, по сути, были пока еще «революционные наскоки» реквизиционных отрядов, на три-четыре дня. К концу февраля к Киеву подошли немецкие войска, а крестьянские районы оказались под властью сельских атаманов «Вольного казачества». Каждое село зажило собственной жизнью, превратившись в «независимую республику», и так продолжалось почти три месяца, пока не был собран богатый урожай.
В мае того же года в селах, вместе с новой украинской гетманской администрацией, появились реквизиционные и карательные отряды «варты» и немецких войск. Они распустили отряды «Вольного казачества», начали разоружение местных жителей и широкие реквизиции продовольствия. Вместе с карателями в село возвращались помещики.
Украина запылала огнем восстаний. Когда в 50 километрах от сел Холодного Яра вспыхнуло Таращанско-Звенигородское крестьянское восстание, в большом селе Мельники (до 8 тысяч жителей) Чигиринского уезда — будущем центре «Холодноярской республики» — самоорганизовался отряд крестьянской самообороны. С августа 1918 года этот отряд вел бои против карателей и грабителей, прибывавших в большом количестве из Киева. Выборным атаманом отряда села Мельники стал двадцатипятилетний местный житель, бывший поручик царской армии Василий Степанович Чучупак.
Атаман так объяснял странность своей фамилии: лет 100 назад в Мельники переехал его дед — казак по фамилии Дрозд, который странно ругался, крича: «Чу-чу, пакоснэ!» За эту особенность его и прозвали Чучупак, а волостной писарь при паспортизации в 60-е годы XIX века дворовое прозвище деда записал как фамилию. Однако, скорее всего, происхождение фамилии Чучупак восходит к самобытным прозвищам казаков Запорожья.
Отец будущего атамана был зажиточным крестьянином и сумел дать своим пяти сыновьям хорошее образование. Один из сыновей — Петр — закончил учительскую школу и поступил в Киевскую консерваторию, стал организатором хора. Другой сын — Алексей, также поступил в учительскую школу, затем школу прапорщиков, дослужился до офицера. Семен — закончил школу прапорщиков, воевал на фронтах мировой войны. А Василий Чучупак учился в учительской семинарии, стал преподавать в одной из сельских школ Чигиринского уезда. Однако проработал там он всего несколько месяцев.
В 1914 году Василий Чучупак записался добровольцем на фронт Первой мировой войны. Он пришел в войска как вольноопределяющийся, а к 1917 году, закончив школу прапорщиков, дослужился до поручика. В декабре 1917 года, вернувшись с фронта в родное село, Василий стал организатором отряда «Вольного казачества». Летом–осенью 1918 года Василий Чучупак — атаман отряда крестьянской самообороны села Мельники.
Осенью 1918 года местные атаманы повстанцев Чучупак и Коцур создали общий повстанческий штаб Чигиринского уезда. В декабре 1918-го — феврале 1919 года Чучупак получил чин куренного армии Петлюры. С петлюровцами Чучупак оборонял Киев, но во время отступления украинской армии на запад дезертировал из своей части. Разочаровавшись в Петлюре, он хотел начать новую жизнь «советского» учителя. По возвращении в родное село Василий был арестован местным большевистским ревкомом, ему грозил расстрел за «петлюровщину». С помощью братьев и односельчан Чучупак сумел бежать из тюрьмы и укрылся в лесах Холодного Яра. С этого времени Холодный Яр становится его домом.