Подавляющее большинство историков давали и дают «атаманщине» отрицательную оценку, видя в ней только деструктивную силу, разрушавшую государственные организмы УНР, Украинской державы, советских республик, колчаковского и деникинского режимов. Разобщенность и кровавый антагонизм между отдельными атаманскими отрядами были обычным результатом передела и узурпации местной власти. Украинские историки считают, что атаманы «деморализововали национальные силы». Но среди этих исследователей нет единства: часть из них считает, что причинами «отаманщини» стало неудовольствие политикой Петлюры, другие — что сам Петлюра был образцом «атамана», а период истории УНР (с февраля по декабрь 1919 года, когда Директорию возглавил Петлюра) — «атаманщиной».

По мнению В. Винниченко, ответственность за атаманщину нес Петлюра, который «соединил в своих руках военную и политическую власть». Н. Григорьев называет режим Петлюры «личным режимом военной и гражданской атаманщины», Г. Стахов характеризует атаманщину «почти полным упадком режима центральной и местной власти, когда властные функции приняли на себя военные руководители, которые практически никому не подчинялись и своим своеволием дискредитировали Директорию УНР[16]». Но, конечно же, дело не в Петлюре. Атаманщина начала проявляться еще с лета 1917-го (времени ослабления центральной власти Временного правительства).

Крестьянство было далеко от понимания демократических свобод. Оно видело свой идеал в прошлом, в возрождении исторических традиций. Идеалом социальной организации в понимании крестьян была Украина «без холопа и господина», которую олицетворяло казачество. Продолжительный период безгосударственности выработал стойкий стереотип отчуждения от государства, враждебность к администрации и ведущему слою, как представителей чужеземного господства.

Тогда в Украине возникло большое количество атаманских «республик»: Переяславская (Хрусталева-Носаря[17]), Дерманская (матросов Деревенко и Галата), Млиевская (атамана Голого), Пригорынская (Савицкого), Летичевская (атамана Волынца и матроса Романенко), Гуляйпольская (анархиста Махно)... Власть над украинским селом перешла в руки атаманов, а Украина распалась на микродержавы, каждая из которых была не больше волости, однако называлась «республикой», имела свою «политику», «армию» и «фронт».

«Там было сто двадцать правительств, и зажиточное крестьянство там развращено», — писал об Украине Ленин. Сельская «республика» воевала с уездным городом и другими районами, окружив свою территорию окопами и завалами из деревьев.

Жизнь в украинской провинции оказалась под контролем сотни местных атаманов и батек, руководивших повстанческими, добровольческими казацкими формированиями. Эти отряды защищали интересы отдельной волости или села, иногда воевали между собой и против городов, где «сидела» враждебная крестьянам власть, которая только и делала, что отдавала приказы и направляла в село карательные и реквизиционные отряды.

Начав с сельских «вождей», атаманы входили во вкус власти и претендовали порой уже и на всеукраинскую власть. Они не желали подчиняться, не хотели далеко удаляться от своих районов формирования и идти на польский, белогвардейский или антибольшевистский фронты. «Где собирается два украинца — появляется три гетмана», — гласит известная пословица.

Сельская Украина была поделена между несколькими десятками атаманов, которые мнили себя вполне независимыми и могли переходить от петлюровцев к красным, а попробовав красной власти — снова к петлюровцам. «Атаманил» 1918–1921 годов стала периодом украинской истории, сходной с эпохой Руины[18] века семнадцатого, когда украинское государство «батьки Хмеля» распалось на несколько частей.

Историки почему-то постоянно преувеличивали стихийность крестьянской войны 1918–1922 годов. Однако практически на всех территориях, контролируемых повстанческими атаманами (а территории эти были весьма значительны — Украина, многие районы Центральной России, Южная Сибирь — от Алтая почти до Читы), были созданы органы политической власти в виде советов. В ряде мест были провозглашены республики. Повстанцы создавали большие и хорошо организованные армии, выдерживавшие противостояние с регулярным противником: формирования Махно в Украине, Антонова на Тамбовщине, Новоселова-Рогова в Сибири.

В России «третья революция» начала обретать крестьянских приверженцев только с июня 1918-го, когда ее глашатаи — анархисты — были уже разгромлены и разоружены. С июня 1918 года власть пришла в село как сила разрушающая, эксплуатирующая и карающая. На почве реквизиции «излишков» хлеба, свертывания выборности советов, создания комбедов (комитетов бедноты) и совхозов, попыток комбедов провести коллективизацию, мобилизацию в Красную армию, конфискацию лошадей в селах начались выступления, которые вскоре обрели идеологию и организованность.

Тогда же произошло восстание в Жиздре (Подмосковье), организованное разочаровавшимся в большевиках советским военным комиссаром Труновым и лидером местных левых эсеров Ящерицыным. Под Пермью восстало около 100 деревень, организовавших повстанческую армию в тысячу человек. Летом 1918 года в Вятский край из центра России были посланы соединения так называемой Продовольственной армии, в их числе — 1-й Московский продовольственный полк. Целью армии (и полка), как и следует из названия, были акции по изъятию сельхозпродукции. Деятельность Продовольственной армии вызвала, как и следовало ожидать, взрыв негодования местного населения и массовое повстанчество. Но главный сюрприз красным преподнес 1-й Московский продовольственный полк. Большая его часть во главе с командиром Степановым отказалась палачествовать в Вятском крае и повернула оружие против красных. В руках степановцев оказались города Ногинск, Малмыж, Уржум, Сердеж, Лебяжье и еще ряд населенных пунктов по реке Вятке, на стыке Марийского края и Предуралья. Степанов стал одним из первых «красно-зеленых» атаманов гражданской войны. Только к ноябрю 1918 года большевикам удалось вытеснить степановцев из Вятского края и разъединить их с вятскими и марийскими повстанцами. Остатки «степановцев» ушли под Казань, на соединение с Народной армией Комуча. В августе 1918-го в Бельском уезде Смоленской губернии восстало до 5 тысяч крестьян под началом атамана Карабатова (как сообщали — чекисты «бывшего полковника»).

«Медовый месяц» сосуществования власти и крестьян закончился массовыми расстрелами не только бунтарей, но и заложников, «подозреваемых». В августе 1918 года пылала уже вся Россия. В то же время новые политические условия успели сформировать множество народных лидеров, которые пришли в Красную армию из повстанческой стихии. До определенного времени (для Украины до середины мая 1919-го) Троцкий, Антонов-Овсеенко и другие большевистские военачальники принимали повстанческих атаманов в лоно Красной армии. При этом атаманы еще надеялись вписаться в советскую элиту, сохранив свои революционные убеждения. Но что ожидало атаманов в тисках диктатуры? Смерть или полное, беспрекословное подчинение приказам.

Знаменитая Чапаевская дивизия, во главе с бывшим анархистом Василием Чапаевым (в 1917-м Василий Иванович состоял в саратовской организации анархистов-коммунистов), несколько раз бунтовала и проявляла неподчинение приказам центра. Политкомиссар дивизии Фурманов до весны 1918 года также был анархистом, поэтому и был принят в дивизию непокорным Чапаем. Ядро этой дивизии составляло повстанческое ополчение крестьянской самообороны, которое по своим взглядам мало чем отличалось от восставших против «коммунии» частей Григорьева или Вакулина. Но главную опасность представляли не они, а авторитетный командир — типичный атаман гражданской войны. Этим, возможно, и объясняются странности смерти Чапая «без свидетелей». Даже осторожный Фурманов дает подсказку: «На берегу остался один Чапай. Больше Чапая никто не видел».

При загадочных обстоятельствах погибли и другие герои гражданской войны, что интересно, все из атаманов — комдив Н. Щорс, комбриги В. Боженко, Т. Черняк... Летом 1919 года командование Красной армии решило отстранить «ненадежных и самостоятельных» украинских повстанческих командиров, которые еще оставались на стороне большевиков. Эти командиры были опасны тем, что пользовались авторитетом и поддержкой среди бойцов и еще мечтали о вольных советах. Большевики старались положить конец таким мечтам.