— Садись. Разговор будет долгим.

Джессика села на краешек небольшого стула. Старуха повернулась к ней.

— Зачем ты здесь, дитя?

Джессика начала рассказывать про книгу, упомянув дом Эльвы Ано, где не было ничего интересного, кроме сундука и писем в почтовом ящике. Старуха прервала её жестом, не терпящим возражений.

— Прости, у меня нет времени слушать неправду. Зачем ты здесь?

В голове Джессики проносились сотни мыслей, она вспомнила себя совсем маленькой, когда родители водили её в зоопарк. Тогда ей очень захотелось писать, но почему-то Джессика молчала, не сказав родителям. Когда стало совсем невмоготу, Джессика собралась было раскрыть рот и промолвить, что хочет пи-пи, но опоздала. Горячие ручейки потекли по ногам. Неприятное ощущение. Сейчас она испытывала то же самое. Испугавшись, что обмочится, Джессика заёрзала на стуле.

— Говори.

И Джессика заговорила, рассказав то, что гложило её долгие годы. Она призналась этой незнакомой женщине в истинной причине, заставившей Джессику бросить все дела и снова примчаться в этот округ. Старуха слушала внимательно и не перебивала лишь иногда задумчиво кивала головой. Джессика говорила, впервые за долгие годы ей самой хотелось поведать всю историю до конца. С каждым сказанным предложением ей становилось всё легче, остановить рассказ Джессика уже не могла.

— Мне было десять лет, когда отец решил прокатиться на машине по Америке. Мы объездили двенадцать штатов, ночевали в мотелях, навещали родственников в крупных городах. Наш маршрут пролегал сквозь леса этого округа. Неподалёку от Спенсервиля встали на ночлег. Отец разбил палатку, хотя мы все отлично помещались в домике на колёсах. Грэгори, старший брат, всё звал меня в палатку, но я хотела спать с мамой. После ужина, мы ещё долго беседовали у костра, а потом я ушла спать. Рано утром отец разбудил нас тревожным стуком в запотевшее стекло. Гри пропал. Мы искали его втроём, вскоре приехала полиция, егеря, а за ними и рейнджеры. Тринадцатилетний мальчишка не мог уйти далеко. Но он ушёл. Ушёл навсегда. В этом году ему было бы тридцать восемь.

Джессика посмотрела на старуху. Крупные слёзы текли по её морщинистой щеке. Второй глаз был сух.

— Дай мне руку, дитя.

Джессика повиновалась. Ей стало тепло и хорошо. Растревоженная рана затягивалась.

— Твоя семья оставила это в прошлом. Зачем ты снова раскопала своих мертвецов?

Джессика встревожилась.

— Нет, нет. Гри не мёртв. Его тело так и не нашли.

Старуха печально улыбнулась.

— Вы отпустили его. Может быть это и к лучшему?

Джессика, заливаясь слезами, продолжила свой рассказ. Родители сходили с ума. Ночной звонок, стук в дверь, случайная полицейская машина у крыльца — всё вызывало панику. Рана начинала болеть с новой силой. Неведение хуже любой, самой жуткой новости. Через четыре года Гри признали безвестно отсутствующим, а ещё через год — умершим. Может быть и хорошо, что тела так и не нашли. Пусть остаётся маленькая надежда. Клочок бумажки с казённым штампом словно провёл черту под этой страшной историей. В тот год они отправились отдыхать к озеру. Нужно было как-то жить дальше.

Старуха откашлялась. Она выпила какую-то пахучую жидкость из кружки и снова спросила:

— Зачем ты здесь?

— С момента пропажи прошло много лет. Мы старались не мучить друг друга ненужными воспоминаниями, но примерно два года назад Гри напомнил о себе.

Старуха вся подалась вперёд, кажется эта часть истории её действительно заинтересовала.

— Гри приснился мне всё тем же, тринадцатилетним. Говорил, что ему очень плохо, что его все забыли. Я проснулась в жуткой истерике.

Старуха гладила Джессику по голове, та, снова дала волю слезам.

— Сны становились всё ярче. Я не помню, чтобы так сильно любила брата даже когда мы были вместе. Чувства вспыхнули с новой силой. Я посещала психологов, но они не помогали. Пробовала пить антидепрессанты, делилась с родителями, с друзьями — все лишь отворачивали глаза и не знали как справиться с этой бедой.

Старуха прикоснулась тыльной стороной ладони к её щеке. Джессике стало легче.

— Я наглоталась таблеток, но подруга, случайно зашедшая в это время, успела вызвать «скорую». Через два месяца, в гостях у матери, вскрыла вены в ванной. Соседи взломали дверь. Гри пришёл ко мне, когда я, обколотая успокоительными, дремала на больничной койке. Брат сказал, что если я буду и дальше так делать, он больше не придёт. Я просила Гри не уходить, спрашивала, как можно помочь. Он лишь грустно улыбнулся и обещал подумать. Через три дня он снова приснился мне. Но не мальчишкой, а взрослым парнем, даже мужчиной, очень красивым и таким родным. Гри улыбался, утешал меня. Я спросила, встретимся ли мы хотя бы в раю, брат лишь печально улыбнулся, ответив, что его похитила ведьма и теперь его душа принадлежит сатане. Я забилась в истерике. Гри успокаивал меня, говорил, что никогда не простит, если я погублю свою душу. На прощание он назвал имя ведьмы — Розалин Макбрайт. Гри исчез, вместо него пришло жуткое существо, старая уродливая женщина. Я не видела её, лишь чувствовала что-то страшное за спиной. Существо отбрасывало отвратительную тень.

— Почему ты подумала, что это старая женщина. Ты ничего не видела кроме тени?

— Не знаю. В этих снах всегда всё было очевидно. Страшная женщина сказала, что если я хочу получить Гри обратно, то должна разыскать её и тогда она предложит мне сделку. Я спросила ведьму, чего она хочет взамен, но она лишь зловеще расхохоталась и исчезла.

Джессика посмотрела на хозяйку дома. Та, проворно вскочив с кресла, подбежала к секретеру и достала какую-то книгу. Она что-то читала, водя пальцем по строкам и лишь пожимала плечами.

— Теперь Гри снится мне снова тридцатилетним. Говорит, что безумно любит и предостерегает от встреч с ужасной Розалин. Но я больше не могу и не хочу так жить. Я допускаю, что мои сны — всего лишь бред. Поэтому я здесь, ищу любую зацепку, которая позволит мне успокоиться.

— Что же успокоит тебя, дитя?

— Я хочу получить неопровержимые доказательства, что Розалин лишь вымысел. Либо найти её могилу и убедиться, что леди Макбрайт давно покойница.

— Это советы твоих психологов?

Джессика молча кивнула. Она утаила от странной старухи, что психологи напротив предостерегали её от такого рода поисков.

— Но что, если Розалин существует?

Джессика с грустью посмотрела на несчастную женщину. Она совсем забыла, что это за место. Чтобы не обидеть её очевидной догадкой, ответила:

— Если предположить, что Розалин существует, я разыщу эту проклятую ведьму и заставлю рассказать, как спасти брата.

В комнате стояла тишина. Пылинки летали в тусклом солнечном свете, старуха погладила Джессику, наклонив её голову к своим коленям. Джессика успокоилась, нежное тепло убаюкало её. Хотелось лишь одного — прижаться щекой к шершавой юбке этой сказочной старушки, чувствовать тепло её рук, оставив всю суету в полумраке комнаты. Через минуту старуха поднялась и неуклюже шаркая ногами направилась к книжным полкам. Подцепив какую-то книженцию, она протянула её Джессике.

— Ты это искала?

Джессика выхватила книгу из рук и ойкнула.

— Да, да. Именно она. Издание 1840-года. «CSI. Легенды и домыслы».

Старуха загадочно улыбнулась.

— Интересная книга. Я нисколько не пожалела, что прочитала её. Но в твоём случае она почти бесполезна.

— А вы знаете, где разыскать нужную информацию о Розалин?

Печально посмотрев на Джессику, старуха потрепала её за щёку.

— Увы, знаю дитя. И мой тебе совет — держись от неё подальше. Забирай книгу, уходи и забудь сюда дорогу. Приехав сюда ещё раз, ты уже не сможешь вернуться к прежней жизни. Ты вступишь на Путь.

— Я готова. Готова прямо сейчас.

Старуха всплеснула руками от такой прыти.

— Вот строптивая, совсем не слушаешь меня и ничего не знаешь про Путь.

Джессика долго упрашивала, умоляла, вставала на колени, плакала, кричала, сулила любые награды. Старуха ворчала, говорила о жуткой опасности, пеняла на то, что Джессика не готова к Пути, предупреждала, что всё может плохо кончиться. Джессика и представить себе не могла, что отступит в шаге от разгадки. Вернуться назад, оставшись наедине со своими кошмарами было ещё хуже. В конце концов старуха сдалась.