— Алло? Данька, это ты трезвонишь? — задорно воскликнула она в трубку.

— Э... Нет.

— Ой, извините... Это кто? — правильно, Влада, коси под идиотку.

— Вообще-то вас беспокоят из милиции. Это Всевлада Строгова?

— Ой, здрасьте... Это да, это я! — правильно, замешательство. Ты не ожидала.

— Здравствуйте! Это — только не смейтесь! — следователь Проныра...

Всевлада расхохоталась.

— Ну, я же просил! — обиделся голос на том конце провода.

— Извините, пожалуйста. Но у вас фамилия, правда, классная. А что такое случилось? В том смысле, мне обычно из милиции не звонят...

— Вы знакомы с неким Рожновым, Поликарпом Омарычем?

— Хм... Ну да, к несчастью, — ворчливо отозвалась Влада, — А что, этот старый хрыч подал на меня заявление, что ли?

— За что? — с интересом спросил Проныра.

— Э... Значит, ни за что! — поспешно воскликнула Влада и засмеялась. — А в чём тогда дело-то?

— А дело в том, что Рожнова сегодня утром нашли мёртвым.

Влада умело выдержала паузу, свидетельствующую о шоке.

— Ни фига себе... — проговорила она хрипло, — Что же вы сразу-то не сказали... А что случилось? Инфаркт?

— Э-э-э... По результатам беглого осмотра тела можно предположить, что он был убит.

Всевладе стоило огромного труда не расхохотаться. Проныра этот — явно парниша с юмором. Она надеялась, что странный булькающий звук, который у неё получился, можно было принять за ещё одно выражение шока.

— Да вы что... — пробормотала Влада после паузы, — Как — убит? Чем убит?

— Это мы выясняем. Вообще-то я хотел попросить вас явиться к нам в отделение. Со всеми вашими коллегами мы уже поговорили. Ну, знаете, стандартная процедура, нужно собрать все факты воедино...

— Конечно-конечно! Я, правда, вряд ли что-то полезное смогу рассказать... А когда  подъехать?

— Когда вам будет удобно. Но чем скорее, тем лучше.

— Тогда я буду часа через полтора-два!

— Вы не торопитесь уж очень-то. Спросите Проныру, вам сразу скажут, куда идти.

— Хорошо.

— До скорой встречи.

Влада повесила трубку и с грохотом легла на пол. Это было почти гениально! Как бы продержаться в том же духе и дальше? По телефону ведь легче. Не видно, что её всю колотит. Что же делать? Это она сейчас ещё дома, а по дороге ведь хуже станет. Ладно, допустим, ей предложат сесть, дрожащие руки можно спрятать под стол, а вот что делать с заиканием и нервным смехом? К тому же она ни черта не будет соображать и может запросто ляпнуть что-нибудь не то и всё испортить. Нет, прямо вот так, с бухты-барахты, ехать положительно нельзя. Ей уже начало казаться, что и телефонный разговор получился какой-то корявый. Наверняка этот Проныра заметил что-то не то. Вот почему, например, она спросила "чем убит"? Человек, не знающий, что Рожнов убит ГЛОБУСОМ, спросил бы так?! И чуть не рассмеялась над этой репликой про беглый осмотр трупа. Это же он наверняка нарочно сказал, ведь смешно стало бы только человеку, который знает, что у трупа головы нет! Это же ловушка была, а она чуть не попалась... Так, стоп, это неконструктивно. Сказанного не вернёшь, а переживать надо бы о том, чтобы не налажать в дальнейшем. Для начала надо что-то сделать с нервами... Она полезла в аптечку и приняла тройную дозу успокоительных таблеток, купленных для тётушки. Может быть, от этого она будет слегка тормозить, зато будет больше времени на размышления.

Так, а что говорить-то? Рассказывать ли, например, что разъезжала в автобусе в районе места преступления, на случай появления неожиданных свидетелей? Да нет, наверное, не стоит... А вот если действительно кто-то появится, то потом выкрутиться будет сложно... И вообще, надо побольше кашлять, тогда её, наверное, не станут долго мучить. Самочувствие и правда ещё не ахти. Влада подошла к шкафу искать одежду, и тут её мозг вдруг выкинул совершенно неожиданный фортель.

Дело в том, что почти вся приличная одежда Влады была чёрного цвета. И теперь вдруг возникла бредовая мысль, что если она явится вся в чёрном и со слезящимися от насморка глазами, то это будет выглядеть так, будто она огорчена скоропостижной кончиной и аж оделась в траур. Её даже передёрнуло от одной мысли, что кто-то может так подумать. А ещё можно подумать, будто она специально старается, чтобы так подумали, и получится, что она переигрывает. Вот ведь ересь какая!

Ругаясь сквозь зубы, Влада принялась рыться в глубинах шкафа, где откопала потёртые голубые джинсы и отвратительную коричневую кофту, что была когда-то случайно куплена как серая из-за искажающего освещения в магазине и при ближайшем рассмотрении заброшена в шкаф навсегда. Влада ненавидела коричневый цвет и эту кофту, но искать что-то ещё было некогда. Увидев же лохматое и бледное существо в зеркале, Влада сочла его чрезмерно подозрительным, поэтому пришлось причесаться и даже на скорую руку подкраситься, чего она вообще не делала уже пару лет. Внешний вид её стал ненамного более адекватным. Явно не внушают необходимого доверия синяки под глазами и тяжёлый нервный взгляд, который, стоит ей о чём-то задуматься, становится расфокусированным и непонятно куда направленным, пока снова пристально и злобно не вопьётся в чьё-то лицо. Она попробовала смягчить глаза и улыбнуться. Ах, какие мы добрые и ласковые. Интересно, получится что-нибудь без зеркала? Она ещё пару секунд постояла на месте, скорчила рожу своему отражению, резко развернулась и вышла из квартиры, захлопнув дверь.

***

Григорий Младенович Проныра оказался щуплым человеком лет 30-ти, со смешными ушами и смущённой улыбочкой, странно вежливым для мента и порой говорившим как человек 19-го века. Он производил впечатление стреманутого и безобидного существа, но, возможно, был не так прост: иногда он не успевал вовремя смущённо опустить глаза, и тогда Всевлада замечала его хитрый пронизывающий взгляд. Впрочем, Всевладе было глубоко по барабану — лошадиная доза успокоительного подействовала, настроив её на благодушное созерцание действительности. Размеренно и с излишними подробностями она описала затяжной конфликт с усопшим, вплоть до комического завершения оного накануне погибели последнего.