Адэр похлопал ладонями по подлокотникам кресла:

— Ну, раз ты такая умная, просвети маркиза.

— Двадцать пять процентов идут на расходы прииска. Двадцать пять — в вашу казну. Пятьдесят — в казну Великого.

Адэр усмехнулся:

— Вот и вся арифметика. Справедливо?

— Вы можете что-то изменить? — спросил Вилар.

— Долю Тезара трогать нельзя. Можно пересмотреть долю приисков.

— Вы не знаете… — начала Малика.

— Молчи, если тебя не спрашивают, — перебил Вилар.

— Пусть говорит, — откликнулся Адэр.

Она вздохнула. Поздно держать рот на замке.

— Я хотела сказать: никто толком не знает, куда на самом деле уходит доля приисков.

— Отчёты помощников наместника рисуют чёткую картину. Прииски купаются в деньгах: начальники строят здания, покупают новое оборудование, нанимают толпы рабочих.

— Помощники ни разу там не были.

Адэр покачал головой:

— Ох уж эти взгляды прислуги.

Малика вздёрнула подбородок. Какими бы ни были её взгляды, она смотрит прямо, а не щурится презрительно, как он.

— А что ты скажешь об отчётах начальников? — проговорил Адэр наигранно-добродушным тоном. — У меня в кабинете их целый ящик.

Малика улыбнулась:

— Вы же никому не доверяете.

— Начальник не станет писать, что у него всё отлично, когда на самом деле плохо.

— Станет.

— Где логика?

— Он напишет всё что угодно, лишь бы к нему не совались с проверками и не учили его работать.

Адэр откинулся на спинку кресла, забарабанил пальцами по подлокотникам:

— Нелепое утверждение.

— Я не утверждаю, а предполагаю. При мне проводили всего одну проверку, когда на каком-то прииске произошла авария, и два месяца в казну не поступали деньги.

— Сколько лет ты была секретарём?

— Какая разница? В архиве я пересмотрела каждую бумажку. Первое время — да, были проверки. Даже планировали кое-где провести реконструкцию. А потом посчитали — невыгодно — и решили, что и так всё хорошо.

— Сколько в Порубежье приисков? — спросил Вилар.

— Шесть, — ответил Адэр.

— Шесть действующих и два закрытых, в аварийном состоянии, — уточнила Малика.

Адэр вздёрнул брови:

— В документах про них ни слова… А это значит, что вся прибыль с неизвестных Тезару приисков моя.

— А это законно? — засомневался Вилар.

— В договоре с Тезаром значится шесть приисков. Шесть! А не восемь.

— Понятно… На их ремонт нужны деньги.

— Не больше, чем на строительство дорог. — Адэр вскочил, сделал круг по комнате. — Я сам поеду и сам всё проверю.

— Ну нет! — воскликнул Вилар. — Прииски того не стоят.

Адэр кивком указал на Малику:

— Посмотри на неё и посмотри на себя. Это стоило того или нет?

Если начались оскорбления, пора уходить. Она поднялась:

— Можно мне уйти?

— Ты едешь со мной.

— Я? Я… не могу…

— Разве я спросил?

Малика с мольбой посмотрела на Вилара.

— Надо отправить посыльного с сообщением о вашем приезде, — сказал он.

Малика приоткрыла рот. Она надеялась, что маркиз будет стоять на своём и отговорит правителя от поездки или попросит подождать и отправиться на прииски вместе, когда Вилар окончательно выздоровеет. Похоже, он совершенно не умеет отстаивать свою точку зрения.

— Если вы за две недели перевернули замок, представляю, как там подготовятся к встрече. Едем завтра, — произнёс Адэр и обратился к Малике: — Хватит пялиться на маркиза. Лучше принеси из моего кабинета карту.

Она выскочила из комнаты. Пока бежала в кабинет и обратно, шептала: «Только не с ним. Только не с ним». Вернувшись в спальню, вручила Адэру старую, истёртую до прозрачности карту.

Он разложил её поверх одеяла. Скользя по расчерченному полю пальцем, объяснял маркизу:

— Прииски обозначены крестиками. Видишь? Шесть. Не так далеко от замка. — Глянул на Малику: — Где ещё два?

— Не помню.

— Но они точно есть?

— Точно! Помощники наместника обсуждали смету ремонта, потом отложили вопрос до весны, а потом наместник умер.

— Давно это было?

— Давно. Пять или семь лет назад. Если надо, я поищу в архиве протоколы собраний.

Адэр свёл брови, прикидывая в уме, сколько бумаг скопилось за эти годы.

— Начальников расспросим. — И склонился над картой.

Адэр и Вилар рассчитывали расстояние и время, спорили о необходимости проверки всех приисков, а Малика уныло думала о предстоящем разговоре с Муном.

Они редко покидали стены замка: если старик сильно болел или когда новый наместник решал их дальнейшую судьбу. Они приходили в свой дом, Мун запрещал ей показываться на людях, и Малика смотрела на жизнь из окна. Затем Мун на день-два возвращался в замок, чтобы узнать решение ставленника Великого, а она, сначала опасливо, затем всё смелее, бродила по улицам, наслаждаясь свободой. Никому не было дела до её глаз, никто не расспрашивал о морунах. Занятые своими делами люди, казалось, начисто забыли о таинственном народе, исчезнувшем сто лет назад.

Но бывало, что какая-нибудь старуха на базаре, указывая на неё, говорила капризному внуку: «Не будешь слушаться, моруна утащит». И Малика поняла: не стоит бояться разоблачения там, где про морун ходят детские сказки, где вживую никто их не видел. Но Муну это не докажешь.

Завтра она вместе с Адэром отправится в Бездольный Узел — так называется район, где расположены прииски. Долина Печали, за которой живут моруны, находится в другой стороне. Значит, опасаться нечего. Но Мун…

— Уснула? — из раздумий вывел резкий голос. — Иди, собирайся. На рассвете выезжаем.

Когда за Маликой закрылась дверь, Адэр принялся мерить комнату шагами:

— Мы поедем как простые инспекторы.

— Зачем тебе Малика? — спросил Вилар, складывая карту.

— Инспекторы в одиночку не ездят.

— С тобой будут охранители.

— Не будут. Они служат Тезару, а не мне.

— Твой отец не одобрит.

— Меня меньше всего волнует чьё-то одобрение.

— Возьми кого-нибудь другого, — настаивал Вилар.

— Взять больше некого. — Адэр посмотрел на подрагивающие руки друга. — Что с тобой?

— Ничего. Обычная слабость.

— Я привёз тебе лекарство от всех болезней, а ты до сих пор себя неважно чувствуешь? Может, надо пересмотреть дозировку?

— Адэр…

— Она не так хороша, как ты думал?

— Адэр! Пожалуйста!

— Или ты копишь силы?

— Адэр! Прекрати!

Адэр нахмурился:

— Ты случайно не влюбился?

— В кого? — измученно спросил Вилар.

— Вот я и думаю: в кого?

— Да, она мне нравится. Нравится как умный и интересный человек.

— Надеюсь на твое благоразумие. — Адэр облокотился на спинку кровати. — Кажется, я понял, почему в Порубежье такая нищета.

— Почему?

— Казна мельчала от наместника к наместнику. То, что можно было вложить в страну, они складывали в карман. Но меня мучает другой вопрос: почему страна, в которой всегда добывали драгоценные камни, стояла на коленях задолго до грабительской доли моего отца? — Адэр прошёлся по комнате, задержался возле окна. Глядя в звёздное небо, вздохнул. — Пойду, озадачу костюмера.

Езда по бездорожью стала лучшим лекарством от злости и смятения. Вырвавшись из замка, Адэр другими глазами смотрел на мелькающие за окном картины. Безбрежная пустошь дышала волей, знойный ветер летел птицей, небесная лазурь раскинулась морем, махровые облака превратились в корабли.

Он вдыхал солёный воздух, и к нему возвращалось былое спокойствие. Он крепче сжимал руль, и в него перетекала мощь машины. И не так ужасно, что рядом сидит серое пятно, а не нежное создание. Когда вокруг такое раздолье, мелкие огрехи не волнуют.

Недолгая поездка представлялась весёлым приключением, или спектаклем, где он исполняет роль рядового служащего и даже одет подобающим образом: устаревшего покроя шёлковая рубашка и штаны из недорогой ткани. Где костюмер нашёл одежду? Вероятно, позаимствовал у охранителей. У кого ещё такой рост и размах плеч, как у господина?

Но от своих сапог Адэр не смог отказаться. Носок отполирован так, что казался не чёрным, а серебряным — посмотришь и своё отражение увидишь. Между головкой и голенищем почти незаметные складочки, кожа мягкая, но отлично держит форму. И главное — сапоги чужой ногой не пахнут. А если потоптаться в пыли и песке, никто не обратит на них внимания.

И от машины не смог отказаться. Мощная, сверкающая серебром, как сапоги, с огромным баком для горючего, она, словно второе «я», прикипела к хозяину. О ней можно сказать — если кто-то спросит, — что это подарок правителя за заслуги.