№ 16 по Малой Дмитровке работала редакция газеты «Красная звезда»...

Именно здесь после Октября делала первые шаги молодая советская журналистика. В те годы порази­тельно переплетается старое и новое. Так, например, строящееся в середине 20-х годов здание газеты «Из­вестия», как писали тогда газеты, должно было «отве­чать всем новейшим требованиям, предъявляемым к та­кого рода сооружениям. Подача бумаги в типографию, а также транспортирование готовых газет будет меха­низировано». В то же время проектируемый во дворе дома № 16 по Малой Дмитровке гараж для редакцион­ных машин «Известий» по привычке к конному транс­порту именуется в документах как «гараж для автомо­билей на три стойла».

Вполне естественно, что в этом районе расположи­лось и учебное заведение, готовящее журналистов.

Осенью 1921 года открывается Московский институт журналистики (МИЖ; с 1923 г. Государственный инсти­тут журналистики — ГИЖ). В выходивших в 20-е годы справочниках «Вся Москва» находим адрес института — Малая Дмитровка, 12. Старинный особняк на шесть лет принял в свои стены шумную студенческую толпу. Впервые у него стало так много хозяев. Открылась но­вая страница истории дома. Здесь институт журналисти­ки провел годы своего становления, быть может самые сложные годы. В 1927 году разросшийся к тому времени институт переезжает на Мясницкую (ул. Кирова, 13).

Институт журналистики — первое в русской истории учебное заведение, которое поставило цель подготовки кадров специально для печати. Огромная читательская аудитория, зачастую едва постигшая грамоту, настоя­тельно требовала принципиально нового подхода к га­зетному делу.

Первая попытка создать курсы подготовки журналистов была предпринята осенью 1918 года. Это была ор­ганизованная Российским телеграфным агентством (РОСТА) и московским Пролеткультом «школа журна­лизма», существование которой, правда, можно изме­рить неделями. Недолго работали и созданные в Москве в 1919 году краткосрочные курсы подготовки газетных работников. Но острая нужда в учебном заведении по­добного профиля была очевидна.

Весной 1921 года Народный комиссариат просвеще­ния утвердил Положение об институте журналистики. В составлении проекта положения принимали участие видные ученые, в том числе историк В. П. Волгин (впо­следствии — ректор МГУ, академик, вице-президент Академии наук СССР). Одним из инициаторов этого на­чинания был К. П. Новицкий, который и стал первым ректором института. К. П. Новицкий был известен как опытный журналист, сотрудничавший в «Известиях Мо­сковского Совета», газетах «Коммунистический труд», «Рабочая Москва», других газетах и журналах. В 1924 году издательство ГИЖ выпустило его книгу «Газетове-дение как предмет преподавания» — первую работу на эту тему. К. П. Новицкий был горячим энтузиастом жур­налистского образования.

Торжественное открытие Московского института журналистики состоялось 15 октября 1921 года. С речью «Задачи пролетарской печати» выступил нарком просве­щения Анатолий Васильевич Луначарский. Заключая свою речь, он сказал, обращаясь к гижевцам, которых назвал «пионерами систематической подготовки моло­дых красных журналистов»:

«Вы призваны делать великое, исполинское дело, ко­торое может выполнить только большой и дружный кол­лектив при страшно трудных условиях и огромной не­подготовленности страны.

При нормальных условиях нормальные люди сказали бы, пожалуй, что тут ничего не поделаешь, но мы лю­ди не нормальные, живем в не нормальное время и та­ких исполинских задач не боимся, а выражаем полную уверенность в том, что мы их безусловно выпол­ним».

В числе преподавателей были многие видные деяте­ли партии. Курс лекций по истории большевистской и рабочей печати в России читали М. С. Ольминский и Н. Н. Батурин, курс истории ВКП(б) —А. С. Бубнов. С лекциями и докладами выступали М. И. Ульянова, А. В. Луначарский, Ю. М. Стеклов.

Теоретические курсы читали крупные ученые: об­щую психологию и психологию творчества — профессор П. П. Блонский, научные основы языкознания — про­фессор А. М. Пешковский. Занятия проводили и журна­листы-практики, в том числе редактор газеты «Рабочая Москва» и сатирического журнала «Перец» Б. М. Волин, редактор журнала «Журналист» С. Б. Ингулов, извест­ный фельетонист Н. К. Иванов (Грамен).

При открытии института было принято 110 студен­тов, из которых к 1 июля осталось 80 человек, а перед выпускной комиссией в ноябре 1922 года предстали 32 дипломника.

Несмотря на эти красноречивые цифры, раскрываю­щие прежде всего сложные условия учебы, результаты первого года были обнадеживающими. Полученные зна­ния позволили окончившим ГИЖ во время торжествен­ного заседания по поводу первого выпуска красных жур­налистов оперативно составить отчет о вечере и произ­несенных речах, отредактировать, сдать в типографию, в течение считанных часов отпечатать специальный но­мер газеты «Вечерние известия» — органа ГИЖа — и успеть раздать четырехстраничную газету всем собрав­шимся.

Учиться в институте было действительно нелегко, программа была очень насыщенной. Известный драма­тург Александр Афиногенов, закончивший ГИЖ в 1924 году, отмечал, что «отличительной чертой учебной программы института была некая универсальная энци-клопедичность. В моем удостоверении об окончании пе­речислено тридцать девять предметов (причем общеоб­разовательные тогда не проходились)». К этому надо добавить практику в редакциях московских и провин­циальных газет.

Время требовало как можно более быстрых резуль­татов. Поэтому наряду с основным курсом, рассчитан­ным сначала на год, а затем увеличенным до трех лет, при ГИЖе организовывались всевозможные краткосроч­ные курсы: для работников крестьянской печати, нацио­нальной печати, открывались курсы для рабкоров, фи­лиалы на заводе «Серп и молот» и в ряде районов Моск­вы и Московской области.

Вот как описал будни института журналистики один из студентов ГИЖа:

«День студента начинается в 8—9 часов. До 10 ча­сов нужно успеть на утреннюю гимнастику и к завтра­ку. В спортивном зале — зарядка на целый день упор­ного труда. В десять — открываются кабинеты и быстро заполняются студентами. Работают. Утомившись, идут в коридор, в комнату отдыха перекинуться парой слов, выкурить папироску. А потом — опять в кабинет.

Общежитие для студента — ночевка. Вся его работа протекает или в кабинетах — в них он заряжается тео­рией, или в рабкоровских и юнкоровских кружках мос­ковских фабрик и заводов — там его практика...

Учеба заставляет студента жить педелями, жестко заполненными беспрерывной работой. Учеба трудна тем, что много времени отнимают собрания, лекции, кружки, да и недостаточно еще хорошо приспособились студен­ты к работе над книгой... Упорно въедаются глаза в бесконечную четкость строк. Времени мало, а задания боль­шие...

В воскресенье студенты отдыхают. Организуются эк­скурсии на лыжах, идут в музеи, по выставкам, пишут письма, бродят по городу. Уставший за неделю студент готовится к новому нападению на книгу».

В общежитии, которое располагалось на углу Малой Дмитровки и Старопименовского переулка (ул. Чехова, 21/18), было очень тесно, ели впроголодь, но молодой оп­тимизм и энтузиазм, неистовое желание быть в гущо строительства новой жизни брали верх.

Один из студентов института, В. Кузьмичев, вспоми­нал:

«Двухэтажный особняк на Малой Дмитровке... Ос­татки былой купеческой роскоши и грубо сколоченные, некрашеные столы и табуретки в тесных комнатенках, в коридоре — сбитая из досок пепельница...

Жилось студенту тех лет тяжело. Многого не хвата­ло. Селедка — изюминка нашего харча — иногда лишь снилась нам. Но спросите тех немногих, что еще жи­вы,— они вам расскажут с юмором и теплотой о времени бурной молодости, полной удивительных забот и прекра­сных мечтаний... Наш рабочий день был насыщен. Надо подготовить уроки, написать памфлет, который задал Левидов, торопиться в редакцию, потом на завод, вече­ром — интересная публичная лекция или дискуссия в Политехническом...