Как мы отметили в начале этой книги, с позиции австрийской школы, принципиальной проблемой обоих подходов является то, что они рассматривают информацию какнечто объективное, как если бы информация где-то «хранилась» (хотя порой никто не знает где). В отличие от теоретиков двух неоклассических направлений, австрийцы полагают, что информация, или знание, всегда субъективнаи не может быть данной, потому что предприниматели постоянно ее создают или порождают в ходе выявления возможностей прибыли, что происходит, когда в непрерывноменяющейся конфигурации рыночных цен находят незамеченные прежде рассогласованность или нескоординированность. Таким образом, предпринимательская информацияне может распределяться с учетом издержек и выгод, потомучто, пока предприниматели ее не откроют, ее ценность никому не известна. Более того, раз невозможно осуществитьмаксимизирующее распределение (с учетом издержек и выгод), весь предлагаемый чикагской школой анализ информации рассыпается как карточный домик.

К тому же, пока свободное предпринимательство осуществляется без помех или запретов, нет оснований полагать, что рынок «недопроизводит» информацию, потому чтоотсутствуют критерии, по которым можно было бы оценить,насколько объем информации, реально создаваемой рынком,меньше «оптимального». Здесь непосредственно применимавстрийский анализ теоретической невозможности социализма, в соответствии с которым надзорный орган никогда не сможет превзойти творческую предпринимательскуюспособность экономических агентов, являющихся главнымидвижущими силами рыночных процессов. Как известно, падре Хуан де Мариана еще в период испанского золотого векапровозгласил, что слепой не может быть поводырем зрячих(даже если зрение последних «несовершенно» или они видяттолько одним глазом).

Второй пример, помогающий понять австрийское предложение, — это разные теоретические предположения ученых относительно рынка труда. Как известно, теоретикичикагской школы неоклассической макроэкономическойтеории подвергли резкой критике иррациональность кейнсианского допущения о том, что ставки номинальной заработной платы негибки к понижению. Мы уже видели,что члены чикагской школы рассматривают существующеена рынке неведение как, по определению, «оптимальное».Иными словами, безработный остается безработным, потому что предпочитает продолжить поиск более подходящейработы, чем принять то, что ему предлагают, откуда делаетсявывод о том, что на реальном рынке не может существоватьвынужденной безработицы. Они также делают вывод о существовании экономических циклов, оказывающих влияниена занятость, причиной чего может быть либо ряд неожиданных изменений объема денежной массы, мешающих агентамчетко отличать происходящие по реальным причинам изменения относительных цен от порождаемых инфляцией изменений общего уровня цен (Lucas 1977), либо просто внезапное появление внешнего предложения, или реальных шоков(Kydland and Prescott 1982).

Со своей стороны, неокейнсианцы (Shapiro and Stiglitz1984; Salop 1979) разработали разные модели безработицыв состоянии равновесия, основанные на максимизирующемповедении агентов, действующих в окружении, в которомподтверждается гипотеза «эффективной заработной платы».Согласно этой гипотезе, не производительность определяетставки заработной платы, а, наоборот, ставки заработнойплаты определяют производительность. Иными словами,чтобы поддерживать заинтересованность своих работников,предприниматели устанавливают ставки заработной платы на слишком высоком уровне, при котором рынок трудане расчищается. И в этом случае, с позиций динамическойавстрийской концепции рынка, оба подхода совершенно неадекватны. Считать, как это делают чикагские теоретики,всю безработицу «добровольной» крайне нереалистично, поскольку тем самым предполагается, что реальные процессыкоординации, образующие суть рыночного процесса, уже завершены, а потому достигнуто и конечное состояние покоя,описываемое моделью равновесия. На самом деле реальныйрынок пребывает в постоянном состоянии неравновесия, идаже при отсутствии институциональных ограничений (законы о минимуме заработной платы, вмешательство профсоюзов и пр.) вполне возможно, что многие люди, которыебыли бы рады работать на определенных предпринимателей(а те с радостью приняли бы их на работу), остаются безработными, и им так и не суждено встретить этих предпринимателей, а если они и пересекутся, то не сумеют воспользоваться взаимовыгодной возможностью заключить договоро найме — просто в силу недостатка предпринимательскойбдительности.

Что же касается теоретиков гипотезы «эффективной заработной платы», представление о том, что в отсутствие юридических или профсоюзных ограничений состояние вынужденной безработицы может — из-за «эффективной заработнойплаты» — длиться сколь угодно долго, прямо противоречитпредпринимательскому желанию нанимателей и наемныхработников получать прибыли и избегать убытков. В самомделе, если бы рабочие потребовали слишком высокую заработную плату и, как следствие, не смогли бы найти работу,они снизили бы свои требования; точно так же и в случаепредпринимателей: если бы кто-то переплачивал своим рабочим, чтобы они были довольны, а позднее бы обнаружил,что может нанять таких же или даже более толковых работников за меньшие деньги, в конце концов он вынужден был быизменить стратегию по доброй воле или под давлением, чтобы выжить на рынке. Более того, мы даже не упомянули, чтонеокейнсианцы проглядели то, какие серьезные последствиядля занятости имеет государственное вмешательство в работурынка труда, понимаемого как динамический процесс.

С позиций австрийской школы, экономические циклыне являются ни чисто экзогенными явлениями (вызываемыми неожиданными внешними изменениями, реальнымишоками и т.п.), как полагают чикагские теоретики, ни чисто эндогенными (провоцируемыми негибкостью номинальной или реальной заработной платы или эффективной заработной платой), как считают кейнсианцы. Для австрийцев,как нам известно, причины экономических циклов кроютсяв определенных денежно-кредитных институтах (банковское дело с частичным резервированием под управлениемцентрального банка). Хотя сегодня эти институты считаются чисто рыночными, они не возникли в ходе естественногоразвития, а были навязаны извне и порождают значительную рассогласованность в процессе межвременной рыночной координации (Huerta de Soto 2006; Уэрта де Сото 2007).

Поэтому можно сделать вывод, что динамическая австрийская концепция рынка сглаживает недостатки и смягчаеткрайние выводы двух течений теории равновесия (чикагскойшколы и неокейнсианства), а также привносит в анализ элемент реализма, позволяющего обойти порождаемые обоимивариантами неоклассического подхода серьезные ошибкив теории и экономической политике.

Поэтому неудивительно, что современная экономическая наука, в которой господствует математический языкобеих ветвей теорий равновесия, по общему мнению, переживает глубокий кризис. Можно выделить следующиеглавные его причины: во-первых, акцент на исследованиесостояний равновесия, не имеющих ничего общего с реальностью, но зато являющихся единственными состояниями, которые поддаются математическим методам анализа; во-вторых, полное пренебрежение ролью динамических рыночных процессов и реальной конкуренции, либоих исследование ведется под неправильным углом зрения;в-третьих, недостаточное внимание роли, которую играютна рынке субъективная информация, знание и процессыобучения; и, в-четвертых, неразборчивость в использовании макроэкономических агрегатов и сопутствующее пренебрежение исследованием процессов координации планов индивидуальных участников рынка. Все эти факторыобъясняют царящее в экономической науке непониманиенаиболее острых проблем реальной экономической жизни нашего времени, а также состояние кризиса и падениепрестижа нашей науки. У всех вышеперечисленных факторов есть один общий источник: нереалистичность допущений и попытка применить методологию, характерную дляестественных наук, в науках о человеческой деятельности,в области, им совершенно чуждой. Именно состояние кризиса экономической науки объясняет также и начавшеесяв 1974 г. мощное возрождение австрийской школы экономической теории, члены которой смогли, имея в виду необходимость перестройки нашей дисциплины, предъявитьальтернативную парадигму, гораздо более реалистичную,логически последовательную и плодотворную.