— Баррету далеко не уйти, — сказал один из них.

— Без лошади-то уж точно, — хмыкнул другой.

Они поехали мимо, унося свое зловоние с собой, и тело, придавливающее Саманту, наконец обмякло.

— Нужно выбираться отсюда, — сказал он приглушенным голосом.

Она посмотрела на него через плечо и увидела, что он подтащил к себе ружье.

— Иди за ними. Со мной все будет в порядке, — сказала Саманта.

Он покачал головой, все еще глядя Стриклендам вслед.

Она посмотрела ему в лицо, в его красивые голубые глаза, и поразилась, что он собирается так рисковать ради нее. Его работа, все его существо требовали от него решительных действий, стрельбы, но обязательства перед ней удерживали его от любых неожиданностей.

— Спасибо, — прошептала она.

Он взглянул на нее, и она заметила, что все былое равнодушие его исчезло. Его губы коснулись ее рта, и она прикрыла глаза, ожидая поцелуя.

Его не последовало.

— Давай поищем твою лошадь.

Она открыла глаза и окинула его удивленным взглядом.

— А что с твоей?

Он поднялся на ноги и помог ей встать.

— Они подстрелили ее подо мной.

— Тебя тоже могли убить!

— Ш-ш-ш, если они захотели бы убить меня — я был бы уже мертв. Они отличные стрелки, Саманта. Они всегда попадают в намеченную цель.

— Но тогда зачем они подстрелили твою лошадь?

— Потому что Стрикленды любят поиграть со своей добычей, прежде чем расправиться с ней.

Через полчаса им удалось-таки разыскать ее лошадь. Макс перенес свои седельные сумки, снятые с убитого коня, и они скакали вдвоем на одной лошади, пока на небе не показалась луна. От усталости Саманта едва могла держать глаза открытыми.

— Нам придется заночевать, — сказал Макс. — В темноте лошадь может оступиться, нельзя допустить, чтобы мы потеряли и ее.

Он спешился, и Саманта просто свалилась без сил прямо ему о руки. Он крепко прижал ее к груди.

— Ты спишь?

— Нет, — пробормотала она, наслаждаясь исходящим от него теплом.

Его смех был мягким и нежным.

— Для беглянки бы слишком спокойны, мисс Джеймс.

— Ты защитишь меня, Макс.

Прижавшись к его груди, она услышала, как на мгновение его сердце забилось быстрее. Он отвязал от седла скрученные в тюк одеяла, потом поднял ее на руки, отнес к большой куче мягкой травы под высоким деревом и сел рядом. Откинувшись назад, он положил ее к себе на колени. Укрыл их обоих одеялами. Она принялась играть с пуговицами его рубашки, ощущая приятное тепло.

— Знаешь, а ведь мы занимались любовью прошлой ночью?

Он вздохнул и пробежал руками по ее волосам.

— Я знаю.

— Мне казалось, ты забыл.

Он рассмеялся.

— Нет, я не забыл.

— Но ты хотел бы, — она зевнула, — потому что ты не сказал мне и десяти слов за весь день.

Его рука поглаживала ей спину, и она прижалась к нему, с удовольствием ощущая, как напряглось его тело.

— Я не забыл, Саманта. Я никогда не смог бы.

Она подняла голову, чтобы посмотреть на него, а он приблизил к ней свое лицо.

— Я не жалею о том, что было между нами прошлой ночью, Макс. И мне хотелось бы…

— Хотелось чего?

— Чтобы… мы всегда были вместе.

Он издал тихий стон, и их губы слились.

Она вся таяла, ощущая только, как его язык проникает к ней в рот. Она взяла его лицо в свои руки, погладила пальцами его шелковистые усы, а их поцелуй стал еще крепче.

Она почувствовала его ласковые прикосновения, и легкий вздох сорвался с ее губ. Лаская ее грудь, он все крепче прижимал ее к себе, и в ней вспыхнула страсть.

Он слегка отстранился, чтобы распахнуть ее одежду, и снова притянул к себе. Когда их тела соединились, она негромко вскрикнула, все ее тело пылало огнем, а он продолжал ласкать ее, пока ей не стало казаться, что она умирает от счастья.

Взяв его за плечи, она ускорила их телодвижения. Он нашептывал ей на ухо нежные слова, покусывал кожу, она застонала, когда достигла пика наслаждения и без сил упала ему на грудь. Затем он перекатился на нее, глубоко проникая в ее тело и достигая, наконец, верха собственного блаженства.

Они долго лежали вместе, соединенные не только физически, но и эмоционально. Сейчас она в полной мере осознала, что такое истинное чувство. Она поняла: что бы ни случилось, ее любовь к Максу Баррету будет с ней до самой ее смерти.

В последний раз бросив нерешительный взгляд на Макса, Саманта постучала в деревянную дверь. Им пришлось расспросить жителей Логана, и те указали на добротный голубой дом, чистенький и аккуратный, на окраине городка. Там они отыщут ее тетку, Иду Олсен.

Дверь открылась, на пороге стояла крупная рыжеволосая женщина. Кожа ее была бледной, с тонкими прожилками на щеках и переносице огромного носа.

— Самми? Маленькая Самми! Бог мой, посмотрите на нее! Ты совсем взрослая!

Саманта улыбнулась, когда женщина заключила ее в свои могучие объятия.

— Ты очень похожа на свою маму, упокой, Господь, ее душу. А кто это там с тобой? — Ида смотрела прищурившись, как Макс слезает с лошади и подходит к ним.

— Это шериф Макс Баррет. Он доставил меня сюда целую и невредимую.

— Это я и сама вижу, милая. Спасибо, что привезли мою племянницу, шериф Баррет. Мы, конечно, еще увидимся, — она повернулась и повела Саманту в дом.

— Тетя Ида, — прошептала Саманта, — Макс не слезал с коня почти две недели. Почему бы вам не предложить ему отдохнуть хотя бы пару дней?

Ида удивленно подняла рыжие брови:

— Макс?

Саманта усилием воли заставила себя не краснеть и кивнула.

— Полагаю, вы можете остаться на несколько дней, шериф Макс. Но я не позволю вам крутиться возле моей племянницы, словно дикая собака. Я понятно говорю?

Саманта раскрыла рот из изумления:

— Тетя Ида!

Она бросила взгляд на Макса, который, казалось, не придавал особого значения замечанию ее тетки.

— Я буду благодарен за отдых. К тому же Саманта стала мне очень дорога за эти недели. Мне бы хотелось убедиться, что у нее все в порядке, прежде чем я уеду.

— Дорога вам, а? Уж не думаете ли вы что-то выиграть от этого?

У Саманты перехватило дух, но Макс стоически не отводил взгляда и плотно сжал челюсти.

— Я так не считаю, — продолжала Ида, — вы можете спать в хлеву.

Саманта несла тарелку со свежеиспеченным овсяным печеньем через двор к хлеву. Она распахнула скрипящую дверь и проскользнула внутрь. На пороге она замешкалась. Макс снял с себя рубашку и был занят расчисткой места для себя среди сена, хвороста и навоза.

— Я пришла к тебе с миром.

Он понял глаза, увидел печенье и улыбнулся.

— Даже отсюда я чувствую запах корицы.

Она протянула ему печенье, и он в один присест съел его.

— Мне очень стыдно за Иду. Она всегда оберегала мою маму и теперь, видимо, наступила моя очередь.

— Оберегает? Да эта женщина ненавидит меня.

— Не знаю, станет ли тебе от этого легче, но она все равно возненавидела бы тебя, даже если бы не знала лично.

— Да, Саманта, мне от этого намного легче, — произнес он смеясь.

— Она ненавидит законников. Папа очень часто отсутствовал дома, уезжая с шерифами, и Ида клянется, что моя мать умерла от волнений и одиночества, а не от чахотки.

— Значит, твоя тетка не любила твоего отца только за то, что он был шерифом?

— Собираясь вместе, они сидели и рычали друг на друга, словно медведи.

Он потянулся за очередным печеньем.

— Что же, по крайней мере, я в хорошей компании.

Она улыбнулась, когда он повернулся и снова стал готовить себе постель.

— Прости за то, что тебе придется спать тут.

— Все лучше, чем на голой земле.

— Ты… ты останешься завтра?

Он посмотрел на нее, и сердце сжалось у нее в груди.

— Сегодня и завтра.

— А потом ты снова отправишься за Стриклендами?

Он отшвырнул остатки старой лампы в дальний угол сарая.