— Прости, я не это имела в виду, — начинает поспешно оправдываться она, — со мной все в порядке, честно.

Гордая? Самостоятельная? Потерявшаяся и испуганная?

— А если к кофе я предложу ужин?

Вижу, как ее разрывают сомнения. Похоже, я попал в точку. Не знаю, что именно с ней произошло, но, очевидно, что «все в порядке» здесь вряд ли уместно. Помогаю сделать окончательный выбор и для себя, и для нее, беря в руки сумку.

— Ты в состоянии идти или тебя тоже придется нести?

Ощущаю ее неловкость, но Кэти поднимается с лавочки и ныряет под мой зонт. Берет под локоть.

— Спасибо, Энджи, — искренне, но через секунду в своей непосредственной манере интересуется, — ты ведь все еще гей?

Первый раз за долгое время невольно улыбаюсь.

— Да, Кэти. «Безопасный» мужчина. Тебе ничего не грозит.

Чувствую, как она расслабляется и добавляю.

— Тем более что сплю я с кем-то исключительно за деньги, а их у тебя, как мы уже выяснили, нет.

— Я же уже извинилась.

— Пойдем, а то заболеешь, — снисходительно улыбаюсь, проигнорировав ее реплику.

Вскоре мы уже поднимаемся к моей квартире, и я открываю дверь. Пропускаю Кэти внутрь, заходя следом и включая свет. Наблюдаю, как она несколько секунд оглядывается по сторонам.

— Классная квартира!

— Рад, что одобряешь.

Она обхватывает себя за плечи и чихает. Замерзла все-таки.

— Горячий душ?

— А можно?

— Тебе нужно согреться.

— И помыться, — вздыхает она смиренно.

Хмыкаю и показываю ей, где моя ванная. Пока Кэтрин моется, варю кофе и разогреваю картофельную запеканку. Бесплодно пытаюсь найти причины своего поступка. Не знаю почему, но не смог оставить ее на улице. На какой-то самый короткий миг по ту сторону сознания вспыхнула картинка из прошлого, когда я точно также голодный и грязный сидел на краю тротуара. Если бы не Дэйв… Хотя, возможно, лучше бы…

Не успеваю додумать, потому что Кэтрин, завернутая в мой темно-синий банный халат, который закрывает даже ее босые пятки, нерешительно делает несколько шагов в мою сторону.

— Я надела, можно?

— Ты всегда спрашиваешь разрешение после того, как что-то уже сделаешь?

— Чаще всего. Просто я замерзла, а моя одежда…

— Ладно, все в порядке, садись, — киваю на свободный стул за стойкой.

Она поспешно подходит и усаживается, пока ставлю перед ней тарелку и чашку кофе. Сажусь напротив. Не спеша и с наслаждением делаю глоток, обжигая губы.

— А ты не будешь есть? — удивленно спрашивает, заправляя за ухо мокрую прядь каштановых волос, рассыпанных по плечам, и беря вилку.

— Я перед работой не ем, — усмехаюсь.

— У тебя сегодня клиент? — с волчьим аппетитом поглощая еду, задает вопрос абсолютно обыденным тоном, будто я собираюсь сходить купить гвоздей.

Киваю, делая глоток из своей чашки.

— Тогда я быстренько поем, — с набитым ртом. Произносит еще что-то, но различить слова уже не представляется возможным.

— Можешь не переживать, — слова срываются до того, как мозг успевает их обдумать, — я все равно вернусь только под утро, так что поспишь на диване, а завтра отправишься, куда тебе нужно.

Она на миг перестает жевать, несколько мгновений задумчиво ковыряется в тарелке, но вскоре вновь принимает беззаботный вид, согласно кивая в ответ.

— Спасибо, Энджи, — с облегчением?

Вдруг резко дергается и чуть не падает со стула. Замечаю Тео, обнюхивающего ее и трущегося об ноги.

— Какой хорошенький! — ее страхи тут же забыты.

Кэти забывает о еде и берет его на руки. Гладит, пока он довольно мурчит от ее ласки.

— Как его зовут?

Абсолютно резонный безобидный вопрос, правда? Делаю вдох. Вряд ли она помнит.

— Тео.

Поднимаюсь из-за стола, чтобы вымыть чашку.

— Тео? Как того фотографа на свадьбе?

Непроизвольно сжимаю челюсть, застывая на доли секунды, но она не замечает этого.

— Так у вас все-таки что-то получилось?

— Кэтрин, по-моему, это не твое дело, — пытаясь придать голосу безразличный тон, замечаю.

— Извини, не знала, что это больная тема.

Какое точное определение. Больная тема. Вновь что-то в груди на секунду наполняется свинцовой тяжестью.

— Уберешь после себя, — бросаю, проходя мимо и направляясь в душ. Лишь краем глаза замечаю, как она с готовностью кивает в ответ.

Встаю под горячие струи, давая клубам пара окутывать меня. Тщательно моюсь. Бреюсь. Бальзам для тела. Сушка волос. Стандартный алгоритм действий, над которым даже не задумываюсь. Они доведены до автоматизма, поэтому мозг совершенно свободен для крохотных, испещряющих его червоточинами, мыслей. Вновь чувствую, как проваливаюсь в себя. Замираю на мгновение, опираясь ладонями о края раковины. Будто игрушка, у которой внезапно села батарейка. Запутался в себе. В своих противоречиях и необоснованных страхах. Из последних сил хватаюсь за свою апатию, но встреча с Кэтрин непостижимо всколыхнула все воспоминания. Внутри столько всего скопилось, что внутренних диалогов уже просто не хватает.

До возвращения Тео осталось шесть недель. Да, я до сих пор считаю, несмотря на то, что сам для себя уже все решил и поставил точку. Вынужденную точку. И все равно хочу его видеть. Хотя бы случайно. Издалека. Или нет. Лучше вблизи. Тогда будет возможность случайно прикоснуться. На долю секунды. Почувствовать вновь то, что ощущаю только рядом с ним. Но даже если бы я всего на миг смог довериться, допустил саму мысль о том, чтобы дать нам еще один шанс, пришлось бы рассказать всю правду. Человек, за которого он собирается бороться, продает свое тело всем, кто имеет достаточно средств, чтобы оплатить несколько часов владения им. Это ты хочешь выбороть, Тео? Сомнительный приз. Оправдывает ли цель столько стараний? Очевидно, что нет. Напоминаю себе, что именно поэтому и ставлю точку в нашей с ним истории. Я продажное существо, не умеющее чувствовать и боящееся этих чувств как грешник костра инквизиции. Глубокий вдох и я выхожу из ванной.

В квартире подозрительно тихо. Замечаю Кэтрин, свернувшейся на диване прямо в моем халате. И Тео рядом с ней. Спят. Бросаю взгляд на стойку. Действительно убрано. Стягиваю плед со своей кровати и беру одну подушку. Тихо подхожу ближе и укрываю Кэти. Она смыла всю косметику в душе и сейчас ее лицо выглядит по-детски трогательным и милым. С интересом несколько секунд смотрю, отмечая светлые веснушки на бледной коже лица. Что-то неуловимое проскальзывает внутри, лишь краешком задевая мысли. Симпатия? Хмыкаю собственному предположению.

Одеваюсь и, оставив лишь приглушенный свет, выхожу из квартиры, закрывая дверь. Мое одиночество возмущенно задыхается мне вслед, пытаясь доказать, что нам двоим больше никто не нужен и что оно и так с трудом терпит рыжего пушистого котенка, но впервые я ему не верю.

Когда возвращаюсь домой, Кэти сладко спит практически в той же позе, что я ее оставил. Стараясь не шуметь, тихо передвигаюсь по квартире. Принимаю душ, переодеваюсь, варю кофе. Время от времени поглядываю на спящую девушку, как на что-то диковинное и невиданное. Присутствие в моей квартире еще одного человека вызывает у меня какое-то необъяснимое состояние. Одиночество обижено прячется по углам, но не воздерживается от своих едких комментариев о том, что это тоже временно. Что вскоре оно снова получит меня в свою безраздельную собственность. Игнорирую.

Вся жизнь похожа на игру, где я играю в прятки сам с собой. Прячусь от себя же. Боюсь, что если загляну немного глубже, увижу то, что не должен видеть. То, что боюсь рассмотреть. Какое-то время просто лежу, уставившись в потолок и позволяю мыслям просачиваться сквозь сознание, заполняя меня усталостью от неудачных попыток перешагнуть через свои страхи и опасения. Не дождавшись рассвета, проваливаюсь в сон. Дождь так и не закончился. Оплакивает свои, никому неизвестные, потери.