-- Тридцать целковых! - широким жестом указал шеф на барана. - Теперь он наш.

Баран возражать профессору не стал. Он был доволен, что ушел из отары, уж очень надоел ему черный волкодав, у которого зубов было гораздо больше чем мозгов. Этот вредный и нахальный волкодав все время придирался к нему. Чуть-чуть отойдешь в сторонку, а он уж рядом и скалит свои кривые желтые зубы, грозиться укусить. Пусть теперь побегает, поскалиться...

Несмотря на свой солидный возраст и немалый жизненный опыт профессор никогда ранее не покупал рогатый скот. Ни крупный, ни мелкий. Так что сделкой он своей весьма гордился и предвкушал удовольствие, с которым станет рассказывать об этом событии коллегам на факультете. Кабинетные ученые, они не представляли себе, что такое настоящая степь, настоящая отара и торг с настоящим чабаном. Барана за тридцать целковых никто из них ни разу не покупал и никогда покупать не будет. В этом начальник экспедиции был уверен.

-- Он сорок просил, а я предложил двадцать... Здесь, видите ли, своя методика существует, тоже веками отработанная, и ее необходимо придерживаться. Вам историческую литературу следует повнимательней читать, там многие элементы взаимоотношений продавца скота и его покупателя довольно четко отражены, - привычно поучал шеф молодежь. - Прежде всего. торопиться нельзя - покупка барана операция деликатная и спешки не признает. Во-вторых, ни в коем случае нельзя давать цену, которую просят, торговаться надо. Если согласитесь на предложенную цену, оппонент вас уважать не станет. И вообще вся операция теряет свою привлекательность, - Мы по полтинничку шли навстречу друг другу, почти весь чайник выпили. На тридцати и встретились. Ох, и канительное, скажу я вам, дело - торговаться...

По улыбке, по хитро прищуренным глазам и по всему профессорскому виду можно было понять, как он доволен своим успехом в этом канительном деле.

-- Так что теперь мы с мясом. Галина Сергеевна, надеемся на ваше искусство.

Баран добродушно глядел на студентов. Они ему нравились. и в знак этого он приветливо помахивал хвостиком. Баран не знал, в чем заключается искусство Галины Сергеевны.

-- Как же вы его купили, Иван Васильевич, если чабан наотрез отказывался продавать? - задала интересующий всех вопрос Верочка.

-- Не хотел, это верно. Попался, видите ли, на редкость принципиальный чабан. "Я, - говорит, - для такой важной экспедиции своего барана с удовольствием продал бы. Но колхозного не могу".

-- А вы все-таки купили, - сказал Петя таким тоном, будто уличил профессора в чем-то нехорошем.

-- У него, конечно, высшего образования нет, - шеф не обратил внимания на осуждающий тон Пети, - но значение археологической науки он понимает. С большим уважением к нашей работе отнесся.

Профессор по-отечески строго оглядел практикантов. Ему все время казалось, что они недостаточно хорошо представляют себе значение археологии, как науки.

-- Так баран ведь колхозный, как он его мог продать? - не отставал Петя Маркин.

-- Такая петрушка получилась, что пришлось написать заявление в правление колхоза, по всей форме, от экспедиции Академии Наук. И еще расписку выдать, что получил для нужд экспедиции барана и выплатил за него тридцать целковых чистоганом. Он все это в правление колхоза передаст. Ответственность на себя взял.

-- Ему самому сколько заплатили? - уж если Маркин за что-нибудь цеплялся, то основательно, как репей.

-- Ему лично давал три рубля, - откровенно признался шеф. - Но не взял. " Нельзя, - говорит. - Баран казенный. Зачем деньги себе брать буду!" - попытался изобразить принципиального чабана профессор. - Кристально чистый человек.

-- Значит он совершенно бескорыстно? - уточнила Верочка.

-- Совершенно.

Баран утвердительно бебекнул.

-- Слышите, баран подтверждает, - отметил неожиданную поддержку профессор. - Чабан ведь и торговался не для себя, а для колхозной выгоды.

-- Да, - согласилась Верочка, - действительно подтверждает, а баран лучше всех знает чабана, они все время вместе.

Вот теперь обстановка на кургане разрядилась полностью. Теперь все были довольны: профессор тем, что купил за тридцать целковых для экспедиции барана, все остальные - что не ошиблись в таком симпатичном чабане и что есть еще люди в калмыцких степях. Кроме того, в воздухе опять запахло шашлыком и это вдохновляло.

Баран тоже был доволен, он чувствовал, что впереди его ждет много нового и интересного. Из-за некоторых пробелов в воспитании он и представления не имел о том, из чего делают шашлык.

10

"Теперь мы с мясом!" - сказал профессор, не представляя себе, в какую историю они вляпался. Остальные тоже не представляли. Ведь в конечном итоге оказалось, что экспедиция вовсе не с мясом, а с бараном. А это совсем другое дело. До мяса было еще далеко, ох как далеко...

Для того, чтобы баран превратился в мясо, его надо было, грубо говоря, зарезать. А как его резать? И кто его станет резать? На истфаке этого не проходили, на истфаке этому не обучали. Профессор, разумеется, знал все, на то он и был профессором. Знал он и о том, как надо резать барана. Сам никогда не делал этого, но знал. Теоретически. Свои познания в барановедении, а точнее - в баранорезании он обстоятельно изложил Володе Лисенко и доверил тому персонально заняться этим несложным делом.

-- Н-е-е, - сказал Володя Лисенко, нарушая так хорошо продуманный профессорский план. - Такой козел не ко двору. Вы меня извините, Иван Васильевич, но зарезать барана я не смогу. Он же живой, а я крови боюсь. Вы не смотрите что я такой здоровый, я от одного вида крови в обморок падаю.

Никто не поверил, что Лисенко может упасть в обморок, тем более - от одного вида бараньей крови. Но что поделаешь, если не хочет человек. В этом случае ни на сознательность, ни даже на партийную дисциплину не надавишь. Профессор понимал, что здесь его власть кончалась: если не хочет человек резать барана, то заставить его сделать это совершенно невозможно. Он только укоризненно покачал головой и перевел взгляд на Петю Маркина.

-- Можно, конечно, попробовать, - вроде бы согласился Петя, - но надо сначала литературу по данному вопросу изучить, и еще непременно надо посмотреть, как это специалисты делают. Чтобы по всем правилам. "Теория без практики мертва, а практика без теории слепа" - подтвердил он свое решение имевшей в свое время широкое хождение веской цитатой. - Не следует самодеятельность в таком серьезном деле разводить.

-- Коля сделал бы, - не удержалась Александра Федоровна. - Коля все умеет. Знаете, он у нас дома все старые книги переплел. Честное слово. И пылесос сам починил.

-- А что? Хорошая идея, - подхватил Петя. - Уж если Коля пылесос починил, то с бараном он управиться в два счета. Давайте пошлем Коле срочную телеграмму, пусть прилетает. Зарежет барана, и отправим обратно за казенный счет. За одно и с женой повидается и свежей баранины поест.

Профессор и обсуждать такое не стал, а Александра Федоровна всполошилась.

-- Да что вы! Он же не может! Ему же за Коленькой смотреть надо. Мама одна не сумеет...

-- Не беспокойтесь, Александра Федоровна, - остановил ее кудахтанье профессор, - не тронем мы вашего Колю. Пусть чинит пылесосы.

Так что вопрос, со все умеющим Колей тут же отпал, а больше резать барана было некому. И прибавилось в экспедиции не мяса, а забот.

Во-первых, надо было постоянно проявлять высокую бдительность и следить за тем, чтобы приобретенный с таким трудом баран не сбежал. Веревку, к которой он был привязан, другим концом закрепили на колышке, а колышек крепко вбили в землю. Нехитрая конструкция из веревки и колышка должна была, по мнению профессора, погасить все вольнолюбивые порывы барана.

Во-вторых, необходимо было следить за тем, чтобы баран не запутался в веревке и не погиб досрочно, без всякой пользы для общества. Дежурный по лагерю, что бы он ни делал и где бы он ни находился, должен был постоянно поглядывать на барана, визуально определять, как тот себя чувствует и при необходимости выпутывать барана из веревки.