Я медленно сполз с берега и погрузился в воду практически по пояс. Поморщился, когда заныли порезы на ногах и осторожно приблизился к кусту аира. Беспечная рыба с крупной золотистой чешуёй, которая светилась на солнце, и не думала уплывать. Она косила на меня чёрным глазом, широко открывала рот с огромными губами и ожидала дальнейших действий. И они не заставили себя ждать. Я сжал копьё двумя руками, занёс на головой, прицелился и резко выкинул его вперёд. С трудом удержал, когда оно заходило ходуном, подцепил добычу, заметив как прогнулась палка, и одним движением швырнул на берег. Рыба была крупная, прыгала на траве, билась, стараясь избавиться от палки, пробившей её у хребта. Сдерживая эмоции, я одним прыжком заскочил на берег и щучкой прыгнул, вцепившись в палку. Запрыгал вместе с рыбой - настолько она была сильная, - вывернулся и наступил на палку ногой. Придавил рыбу к земле и закончил её мучения, когда одним движением щита отсёк голову. Красная кровь брызнула в разные стороны, но меня это мало взволновало. Я поднял добычу над головой и засмеялся: в рыбе было не меньше пяти килограммов! А то и больше.
Я бегал по кругу, держал палку с насаженной на неё рыбой, и хохотал. Кричал и хохотал. Наконец-то я съем что-то действительно стоящее.
- Эй, Уилсон! - заорал я, продолжая смеяться. - Сашими будешь?
Не уверен, что котёнок понял смысл слова "сашими", но появился очень быстро. Спустился с ближайшего лиственного дерева и с ходу вцепился в рыбью голову. Принялся рвать её с таким усердием, что я сразу понял насколько он голоден.
- Бедолага, - прокомментировал я, а затем махнул рукой и занялся своими делами. Вспорол брюхо и увидел красно-коричневые икринки. От моей брезгливости не осталось и следа. Не обращая внимание на кровь и не самый лучший запах, я попробовал икру на вкус. Она была довольно-таки склизкая и неприятная. Я решил оставить её до лучших времён, отыскал панцирь и сложил туда. А затем, помогая перочинным ножом, отделял крупные сырые куски со спины рыбы и проглатывал, почти не жуя. А вот рыба на вкус оказалась превосходной! Даже сырой. И даже соевого соуса с васаби мне не надо было, чтобы ею насладиться. Мясо было жирное, а кости крупные. Я без проблем их обнаруживал и отделял.
Когда я почувствовал, что мне уже становиться дурно от еды, остановился. Я сожрал почти половину. До самых костей. Рядом лежал котёнок и лениво махал хвостом. Он тоже объелся, прикончил голову почти полностью.
- Вот это мы дали с тобой жару, - выдохнул я. - Надеюсь, желудок примет, а не отторгнет. Пожалуй на вечер стоит попробовать её сварить. Благо есть в чём. Вот только воды нет...
Мутно-грязное месиво у берега для питья не годилось. Мне понадобился лишь один только взгляд, чтобы это понять. Я подкинул ещё дровишек в костёр и прошёлся вдоль берега. По правую руку кусты аира шли на сотню метров, не меньше. Я даже не стал смотреть, где они заканчиваются. Вернулся обратно и совершил такой же путь налево. Склонившееся над водой дерево привлекло моё внимание. Я осторожно забрался на ствол, разогнал водоросли у поверхности и зачерпнул воды. Здесь она была куда прозрачнее. Я дал вдоволь напиться котёнку, преследовавшему меня по пятам, и зачерпнул ещё. Сам пить не стал, а, стараясь не пролить ни капли, вернулся и поставил панцирь на огонь.
- Эх, жаль мы не захватили остальные, - разочарованно произнёс я, поглядывая на котёнка. - Так бы было куда проще. И вода бы уже была, и уху смогли бы сварить. А так придётся всё делать по очереди.
Уилсон равнодушно подёрнул усиками, выбрал себе местечко в молодой травке, свернулся клубком и моментально заснул.
- Неплохое у тебя умение - сразу отрубаться. Это я мучаюсь, заснуть не могу. А у тебя всё просто, - хмыкнул я и занялся самим собой. Полностью разделся, отыскал более-менее чистое место у берега и вымыл там обувь. Простирнул носки, трусы, джинсы и ветровку. Всё развесил на ближайшем дереве и предоставил работать солнцу. Затем осторожно снял с огня панцирь, который почернел ещё сильнее, и поставил воду остывать. Повесил рыбью тушку на ветку дерева, чтобы не валялась на земле, а затем долго бродил по окресностям. Собирал дрова, собирал мох, который я впервые увидел именно в этом лиственном лесу, и рвал нежную травку. Обустроил себе лежанку под тенью пышного дерева и только потом напился воды.
- М-да-а-а, - протянул я. - Никогда бы не подумал, что испытаю удовольствие только от того, что буду пить кипячёную воду. Каким неприхотливым я здесь стал. Оказывается, человеку не так-то много надо для счастья.