Часть 2. Глава 7.

Весело переговариваясь, мы заняли центральные места в предстоящем банкете и совсем не суетились. Суетились другие. Женщины резали, строгали, варили, жарили, накладывали в порции, а мы лишь сидели и наблюдали. Мужики занимались своими делами и лишь когда солнце стало клониться к закату, бедовая повариха Аэрона, заведующая большим котлом, подала знак криком. Джон сразу куда-то удалился и вернулся через несколько минут вместе с Руадаром. Вдвоём они катили самую настоящую бочку, при виде которой у старейшины Элестина загорелись глаза.

- Ну наконец-то! - воскликнул он. - Что за праздник без секхи? Элотан всегда с ней жадничает.

- Побойтесь триединого Бога, святой отец! - сказали ему. - Вы и так всегда получаете свою порцию.

- Я способен на большее! - безапелляционно заявил он. - И сегодня, если аниран Иван будет не против, вы это узрите. И не называйте меня святым отцом!

- Не жадничаю, а экономлю, - поправил Джон.

Жители лагеря, слегка подтрунивая над старичком, рассаживались вокруг котла. Я смотрел за ними и моё сердце наполнялось непонятным тёплым чувством. Я улыбался и мне казалось, что начинаю понимать, что такое коммуна, объединённая одной целью. Целью выжить. Тут все знали друг друга как облупленных, притёрлись кое-как, старались не конфликтовать и слушаться Казинса во всём. Я думал над этим вопросом ранее и вполне уверенно считал, что именно он стал тем клеем, на котором держится эта община. Не было бы его, все эти люди, возможно, ушли бы из леса искать лучшей жизни. И вряд ли бы она стала лучше, чем была здесь. Я неоднократно слышал ужасные истории про убийц, бандитов, грабителей и работорговцев. Слышал про то, как они шастают в округе, стараясь держаться как можно дальше от городов, чтобы не угодить в лапы стражи. Нападают на хутора и деревни, и вырезают их подчистую. Уводят детей и продолжают рыскать. И многие жители лагеря с полной уверенностью говорили, что их ждала бы такая печальная судьба. А если бы кому удалось прорваться в город, то и там пришлось бы влачить жалкое, нищенское существование. В городах ценились лишь умелые ремесленники и те молодые мужчины, кто готов взять оружие в руки. Вступить в королевскую армию или в местные банды. Только две эти категории людей могли не только существовать, а жить.

Про печальную женскую судьбу, я тоже наслушался. Как и прежде, весьма ценились молодые красавицы. Но теперь ценились только они. Все остальные, не имея возможности обучаться какому-либо ремеслу, не имея возможности вступить в армию, не имея возможности приносить потомство, оказались в самом незавидном положении. Многих даже в публичные дома не брали, так как цены на эти услуги просто рухнули. Потому что предложение намного превышало спрос. Многие женщины отдавались за временный кров, краюху хлеба и были вынуждены терпеть самое паршивое к ним отношение. Отчасти потому, что в Астризии - и это признавал сам старейшина Элестин - новая религия обвиняла именно женщин в наказании бесплодием. Новая религия, догматом которой стало смирение, обвиняла во всех грехах именно женщин, настаивая, что именно это качество в них отсутствовало.

Я слушал внимательно все подобные разговоры, не принимал участие в обсуждениях, но мотал на ус. Я хоть и не специалист-генетик, но в чём-то был вынужден согласиться с новыми духовниками. Нас с Джоном вряд ли можно было обвинить в стерильности. Но наши потуги результата не давали. Значит, в отсутствии результата виноваты не мы. Виновата другая сторона. И мне даже казалось, когда я оставался наедине с собой и придавался размышлениям, что надо искать анирана-женщину, чтобы что-то изменить. Ведь вполне возможно, что те, кто нас сюда отправил, так и задумывали изначально: новую жизнь на этой планете должны дать новые Адам и Ева. Я озвучил эту идею Джону, но он, несмотря на то, что согласился с её логичностью, ни на какие поиски отправляться не собирался. Он верил "книге", верил старейшине Элестину, верил мне и понимал, что кроме нас тут должно быть ещё 9 таких же. И верил в то, что хотя бы одним из них может оказаться женщина. Но разбивал в пух и прах мои аргументы своим нежеланием выходить из зоны определённого комфорта. И в каких-то моментах я даже с ним соглашался. А сейчас, когда наблюдал за тем, как живёт и дружно работает лагерь, прочувствовал этот комфорт на себе. Мне было тепло не только снаружи, но и внутри. Каждого из этих людей я знал ещё недостаточно долго, но уже сейчас понимал, что они довольно-таки близки мне. Они встретили меня, приютили и обогрели. Дали возможность почувствовать себя нужным, помогли построить дом, спасли жизнь. И за это я был им безмерно благодарен.

Вынырнув из пучины размышлений, я первым подставил деревянную чарку под тонкую струйку прозрачного, как слеза, алкоголя, когда Джон вытащил заглушку. Услышал недовольное бурчание старейшины Элестина и поднялся.

- Мои друзья, - громко произнёс я, чтобы все услышали. - Я хочу поблагодарить всех вас. Пусть элотан Джон нальёт и вместе выпьем. Выпьем за вас! За тех, кто приютил одичавшего анирана, который пришёл, полностью потеряв надежду на спасение. Выпьем за тех, кто встретил его радушно и с открытым сердцем. Кто обогрел и не дал умереть. Друзья, я бесконечно благодарен вам за гостеприимство.

Мой эмоциональный тост был встречен криками и овациями. К бочке потянулись чарки и Джон едва успевал наливать. А когда с этим было покончено, все, окромя недовольной малышни, которой вместо алкоголя перепало по шее от Руадара, дружно опрокинули чарки. Старейшина Элестин аж прижмурился от удовольствия и вновь протянул руку. Меня поблагодарили за добрые слова, а старичку протянули миску с кашей и медвежьим мясом. Он недовольно поморщился, но еду всё же взял.

- Хорошо сказано, Иван, - усмехнулся Джон, присаживаясь рядом на одном из брёвен, которые притащили ранее и расположили вокруг котла. - Я рад, что тебе здесь уютно. Люди тут простые, добрые. А после всего, что с ними произошло, доброту сохранять крайне сложно.

- Верю, - согласился я. - По идее, они должны быть озлобленны обречённостью и безысходностью, но радуются и веселятся, как все. Как простые обычные люди.

- В их жизни мало радости. Даже нехитрые удовольствия вряд ли могут помочь забыть неизбежность. Ненея что-то совсем духом пала, например, - добавил он и слегка развёл руки. - Даже не знаю, что с этим делать.

Ненея не села рядом с ним, а пристроилась чуть поодаль. Ела кашу, хмурилась и старалась на нас не смотреть. Хоть на её лице я давно не наблюдал синяков и кровоподтёков, а значит, в бытовом насилии Джона обвинить было нельзя, Ненея оставалась недовольной и безрадостной.

- Ладно, это лирика, - он взял деревянную миску из рук Аэроны и передал мне. - Вот, попробуй. Думаю, тебе это понравится куда больше.

Я посмотрел на самую обычную перловку с кусочками коричневого мяса, размером не больше горошины. Посмеялся, конечно, и, хоть левой рукой это было делать неудобно, попробовал. Каша была довольно-таки жирной и более сладкой. Мясо действительно вышло неплохим и пришлось мне по душе.

- Сказали бы мне на Земле, что я буду есть медвежатину, ни за что бы не поверил, - усмехнулся я, а Джон захохотал.

- Думаю, если бы тебе сказали, что ты очутишься неизвестно где и будешь охотиться на того самого медведя, ты бы не поверил ещё сильнее.

- С этим не поспоришь, - согласился я и меня кто-то осторожно тронул за плечо.

- Аниран, попробуй это.

Хрупкая и невысокая Дейдра стояла слева, держа двумя руками то ли поднос, то ли широкую деревянную тарелку. Оттуда шёл пар и очень вкусно пахло.

- Что это?

- Грибы, которые собирал и сушил Феилин, - сказала она. - Их пожарили на сильном огне.

- Спасибо, милашка, - улыбнулся я и подставил свою тарелку. - Обязательно вкушу.

Дейдра улыбнулась в ответ, хорошо так нагребла и вывалила на кашу целую ложку. Я сразу попробовал, не став перемешивать, и блаженно потянулся.

- Великолепно! Просто великолепно. Спасибо ещё раз...

- Я хочу сказать слово! - перебив её возможный ответ, заорал старейшина Элестин. Схватил чарку и направился к Джону. - Налей, элотан!

- Ну вот, опять началось, - с лёгкой усмешкой прокомментировала Дейдра, наблюдая за ним. - Аниран, можно я присяду? - спросила она, несмело перебегая глазами то на Джона, то на меня.

- Да, конечно, - с удовольствием согласился я и чуть-чуть подвинулся на бревне. - И называй меня Иван, пожалуйста. А тебе секху-то пить можно вообще?

Дейдра картинно поморщилась, передала поднос другим желающим отведать грибов и присела рядом.

- Можно, конечно. Только мне не очень нравится.

- А ты залпом выпивай, - весело посоветовал я девушке.

- Как-как?

- В один присест. Сразу всё. Без передышки. Секха только обожжёт, а внутри станет распространяться тепло.

- Хорошо, попробую, - доверчиво согласилась она.

Старейшина Элестин наконец-то получил полагающуюся ему долю и, опираясь на плечо парня, поднял чарку.

- Я хочу испить этот нектар за веру. Теперь, когда с нами не один, а целых два анирана, ко мне вновь вернулась вера. Я потерял её после нескольких зим, проведённых в неудачных поисках, и добровольно лишился сана. Я старался и прилагал неимоверные усилия, в попытках отыскать тех, кто станет нашим спасителем. А теперь я вижу сразу двух, кто может стать одним из них. И лучше узнав каждого, я верю, что и остальные, ещё не найденные, будут такими же честными, такими же бесстрашными, такими же смелыми. И кто-то из них будет достоин стать милихом. Отныне я верю, что наш мир не обречён. Я верю в то, что он исцелится. И мне больше не страшно! - старик закончил свою речь и, не дожидаясь похвалы или аплодисментов, выпил залпом.

- О! - воскликнула Дейдра и принялась тыкать в него пальцем, пока все остальные уважительно говорили о старейшине. - Он сделал, как ты советовал, Иван! Наверное, так и надо? Так правильнее?