– У нас все для клиентов – я вас обслужу…

1933 год Одесса. По Дерибасовской идет изрядно постаревший Моня и видит – в доме 13 открылась швейная артель. Вспомнив молодость, Моня зашел туда.

Смотрит – весь бывший персонал дома терпимости тихо сидит и шьет передники.

– Здравствуйте, – обращается Моня к председательнице артели, – вы меня не узнаете?

– Как же, как же, я вас помню, вы – Моня, – радостно восклицает председательница и громко зовет: – Абрам! Абрам! Иди сюда скорее! Твой папа пришел!

Из подсобного помещения выходит здоровенный жлоб и молча начинает бить Моню.

– За что?! – восклицает Моня, приходя в себя.

– За то, что ты за 3 рубля сделал меня евреем!

– Идиот! Будь у меня тогда 30 рублей, ты был бы негром!

Две толстые еврейки влезают в битком набитый трамвай, одна с передней площадки, другая – с задней.

– Сара, – кричит одна, – тебе есть на чем сидеть?

– Таки да!

– А чего же ты стоишь?

– Так мест нет!

Епископ спрашивает у раввина:

– Неужели вы никогда не пробовали свинины?

– Честно говоря, однажды в юности я поддался любопытству и попробовал. А теперь откровенность за откровенность: неужели у вас никогда не было женщины? Епископ:

– Да, был однажды случай в юности… Раввин:

– Скажите, а ведь правда это намного лучше, чем свинина?

Ксендз встречается с раввином и говорит:

– Мне сегодня приснился странный сон. Будто попал я в еврейский рай. И там такая грязь, вонь и толкотня!

– А мне, – говорит раввин, – снилось будто попал я в христианский рай. И там так чисто, светло, сплошное благоухание – и ни души!

Однажды чукчи захотели породниться с евреями. Приходят свататься.

– Однако, у вас дочка, у нас сын, хотим породниться с вами. Однако, юрта у вас старая, новую надо, – кладут на стол пятьдесят тысяч.

– Однако, оленей у вас нет, много надо, – кладут еще пятьдесят тысяч.

– Однако, дочка у вас бедно одета, богато надо, – еще пятьдесят тысяч. Старый еврей говорит своей жене:

– Сара, не кажется ли тебе, что наши новые родственники больше похожи на японцев?

Приходит девушка к раввину.

– Ребе, двое мужчин одновременно просят моей руки. Но вот проблема, один из них – вор, а другой – насильник. Кого посоветуете выбрать? Раввин говорит, что для правильного ответа он должен посоветоваться с Богом, уединиться, помолиться и т. д. Подожди, дескать. И уходит в другую комнату. С кухни заходит жена раввина и шепотом говорит:

– Я не знаю, что Вам насоветует мой ученый муж, но что до меня, так пусть меня лучше два раза изнасилуют, чем один раз обворуют.

Встречаются, раввин с ксендзом и начинают разговор о своих перспективах.

Ксендз говорит:

– Ну что, ребе, жизнь у тебя, конечно, хорошая, но перспективы-то какие? Всю жизнь ведь в раввинах придется. А меня вот, может, в епископы произведут.

– Хорошо, а таки дальше что?

– Ну, если сильно повезет, кардиналом буду…

– Ну таки да, а дальше?

– Бог даст, может и папой…

– Ладно, а дальше?

– А что дальше?! Не может же земной человек стать Господом Богом!

– Ой и не знаю… Один еврейский мальчик таки смог…

В еврейском местечке жандармы обыскивают дома в поисках призывников, уклоняющихся от службы в армии. Старик Рабинович нервничает и просит семью спрятать его в погребе.

– Тебе-то чего боятся, в твои-то годы? – успокаивает его жена.

– Да? А генералы в армии уже не нужны?

На еврейском кладбище мать хоронит малолетнего сына, причитая:

– И попроси, сыночек, Господа, чтобы Сарочка вышла замуж. И еще попроси у него, чтобы дядя Хаим выздоровел. И чтобы Натана не взяли в солдаты… Наконец стоячий рядом могильщик не выдерживает:

– Послушайте, почтеннейшая, если у вас столько дел к Господу Богу, надо было идти самой, а не посылать несмышленого мальчика.

Местный и приезжий евреи стоят у могильной плиты с надписью «Неизвестному еврейскому солдату». Приезжий сокрушается:

– Никак нельзя узнать, кто здесь лежит?

– Почему нельзя? Все знают, что здесь лежит Хаим Рабинович.

– Так причем здесь неизвестный солдат?!

– Точно неизвестно, был ли Хаим Рабинович солдатом.

Старый еврей просыпается с утра, топает в ванну, включает воду, отдергивает руку, обжегся. Включает свет – лампочка зажглась. Топает на кухню, подносит спичку к конфорке – зажигается газ. В ужасе бежит в комнату, и кричит в испуге: – Сага, Сага, коммунисты вернулись.

Встречаются два еврея.

– Исаак, что ты такой грустный?

– Меня сняли с должности первого секретаря райкома.

– Как же это случилось?

– Да какая-то сволочь донесла, что я беспартийный.

Два еврея проходят мимо Лубянки.

Один тяжело вздыхает. Второй:

– Ха! Он мне будет рассказывать!

– Сара, ты бы спросила, как я живу.

– А как ты живешь?

– Ой, не спрашивай!

Жена мужу:

– Хайм, дай мне денег, мне нужно купить бюзгальтер.

– Циля, зачем он тебе? Тебе в него даже нечего положить.

– Да, но ведь ты же носишь трусы.

– Изя, куда так спешишь?

– Бегу домой, мине сказали, что Зяма спит с моей женой!

– Но сейчас же два часа дня?

– Ой, ты не знаешь Зяму – он может и днем переспать…

– Соня, вот идет женщина, которую любит Рабинович!

Соня роняет тарелку, спотыкается о порог, бросается к окну:

– Где, где?

– Да вон, на углу, в синем платье.

– Идиот, это же его жена!

– А я что сказал?

Сидят за столом два еврея, у одного из них недавно умерла жена:

– Изя, – говорит один, – тебе надо найти себе новую спутницу жизни.

– Я знаю, Абрам. Но мне надо, чтобы она обязательно болела астмой.

– Но зачем тебе больная астмой, Изя?

– Знаешь, Абрам, после Сарочки осталась куча лекарств!

Муж приходит домой и застает свою жену голой на коленях у молодого мужчины. – Роза! – говорит он. – Тебе еще только папироску в зубы и будешь настоящая проститутка!

– Роза, почему ты носишь обручальное кольцо не на том пальце?

– А я вышла замуж не за того человека.

Одесса. Шесть часов утра. На балкон выходит женщина и видит, что соседка сидит и плачет.

– Циля, что случилось?

– Мой вчера пришел вечером пьяный, наорал на меня, наорал на детей и ушел к шлюхам. У вас его нет?

Муж с женой выходят из шикарного магазина.

– Фима, ты знаешь, почему я заплакала?

– Знаю, но таких денег у меня нет.

Хаим женился на Доре, но через некоторое время стал увиваться вокруг ее младшей сестры Цили. Отец дочерей говорит ему:

– Хаим, как ты себя ведешь?!

– Но, папа, если бы, не дай бог, не про нас будет сказано, Дора бы умерла, вы бы позволили мне жениться на Циле?

– Конечно, так велит обычай.

– Ну так что, вам жалко, что Дора жива?

Что такое идеальный муж по-одесски? Слепой глухой капитан дальнего плавания.

Сара, рыдая, говорит по телефону матери:

– Мама, уже полночь, а Абрама все нет и нет…

Он, наверное, у какой-нибудь шлюхи…

– Сарочка, зачем сразу подозревать худшее? Может, просто попал под автомобиль.