И тогда моя Инга заговорила. Она, отвернувшись от меня, смотрела в окно и что-то чертила тонким пальчиком на запотевшем стекле.

— Мы познакомились с Сережей на третьем курсе. Оба мечтали стать писателями, но так и не стали, не хватило таланта. Зато научились разбираться в литературе. Он мне не сразу понравился. Так что любви с первого взгляда не было. Я просто нашла единомышленника среди двух десятков других парней, пытающихся помочь мне с творческими заданиями. О романе и речи не было. К тому же он успел жениться еще на первом курсе, и его жена была беременна. Мы посещали одни и те же лекции, вместе занимались, готовились к экзаменами, я часто бывала у него в общежитии, подружилась с Тоней. Ты знаешь, как это бывает, когда смотришь на чужое счастье и вместо радости и умиления начинаешь остро ощущать собственное одиночество и зависть? Это страшно и неправильно, но я не могла ничего с собой поделать. Мне хотелось простой жизни, женского счастья, этой нищей романтики на общей кухне с дешевой водкой в перерывах между мором тараканов и дежурством по туалету. Мои родители были людьми обеспеченными и прочили мне в мужья какого-нибудь избалованного мажора, но я не чувствовала ни кому из них ничего, кроме минутного плотского желания. Конечно, у меня случались романы и до Сережи, и во время, и после. Но его я любила. Наверно за то, что он меня не любил, за то, что сопротивлялся, за то, что был верным мужем, и просто хорошим человеком, с которым я могла поговорить обо всем на свете, за то, что понимал меня, как никто другой. А потом у его жены случился выкидыш, она заболела и впала в депрессию, начались разлады в их семейном счастье, ссоры, недопонимания, взаимные упреки. А я все время была рядом, чтобы он мог выплакаться на моем плече. После вручения дипломов, мы всей группой сильно напились, и Сергей уступил. Ему было очень стыдно на утро. И передо мной и перед женой. Он очень хотел поступить правильно, честно и благородно, но я не позволила ему признаться Тоне в измене. Мы стали встречаться тайком. Как заговорщики, и я не чувствовала себя предательницей. Тоня давно перестала любить его так, как он того заслуживал. Это было очень тяжелое время для Сергея. Он честно пытался вытащить жену из депрессии, но сам находил утешение в моих объятиях. Вот такая ирония жизни. Рано или поздно, даже самый преданный муж поворачивает «налево». Часто виноваты в этом сами жены, а еще чаще — никто не виноват. Происходит так, как происходит. Наша связь закончилась, когда Тоня снова забеременела. Я не стала мешать, устраивать сцены, кидаться упреками. Удивительно, но забеременели мы в одно время. Только ее ребенок родился недоношенным и умер, а моя девочка жива.

— Он знал? — спросил я, еще не поняв для себя, как реагировать на откровенность Инги.

— Да. — печально кивнула моя жена, уткнувшись лбом в холодное стекло. Мы давно приехали, и водитель вышел, чтобы не мешать нашему разговору. — А Тоня ничего не знала и не знает до сих пор. Какое-то время мы с ним совсем не общались. Обоим было тяжело и больно. Встретились, когда Лере исполнился год, и договорились, что она не узнает правду об отце. Я попросила. Мне так было легче на тот момент. Я думала, что поступаю правильно. Мы снова стали встречаться, начали общий бизнес. Я все надеялась, что он сделает, наконец, выбор в мою пользу. А Сережа говорил, что Тоня больна, и он не может ее бросить. Я, конечно, верила. Целых двадцать лет я ждала, когда он решиться. Но все эти годы Тоня болела. — Инга иронично усмехнулась. — Не знаю, о чем я думала, на что надеялась. Мы оба страдали. Я от того, что не могу сказать дочери, что она не безотцовщина, а он — от моих попыток вызвать ревность и тем самым подтолкнуть к принятию окончательного решения. Год назад все закончилось. Я вдруг осознала, как бессмысленно прожила жизнь, не смогла наладить отношения с дочерью, создать полноценную семью. И чего греха таить, ударилась в загул. Боже, что я вытворяла, самой стыдно. А потом появился ты. Все просто. Красивый, молодой, амбициозный, сильный, еще более испорченный, чем я, и тоже с темным прошлым и незадавшейся личной жизнью. Я навела справки о тебе, и прочла ту ужасную книгу, что ты написал в юности. Ты казался мне загадочным героем в трагической судьбой, которая наложила на тебя отпечаток внешней неприступности и даже жестокости. Я думала, что вместе мы найдем ключи к разбитым сердцам друг друга. Но твое сердце никто не разбивал, я права?

Инга повернулась и посмотрела мне в глаза. Я затаил дыхание, приготовившись чувствовать…. Но в ответ услышал тишину и равномерное биение сердца.

— Это ты разбивал их. — произнесла она с придыханием, теперь в ее зрачки заполз ужас. — Ты убил их, и даже не раскаиваешься. А я убила только саму себя, и мне тоже не жаль. А значит, мы похожи с тобой. И знаешь, что самое удивительное?

— Нет. — я покачал головой, глядя в сторону горящих уютным светом окон дома.

— Мы будем счастливы. Не смотря на то, что натворили. С собой и с другими.

Я ничего не ответил Инге, хотя знал, что она ждет ответа. Мне просто нечего было сказать ей. Я давно не верил в счастье, не знал, как оно выглядит, не пробовал на вкус. И никого никогда не любил, кроме самого себя. И знал только зависть. Сейчас я завидовал своей жене. Потому что она верила, знала и пробовала… и любила. До сих пор любила. Не меня….

Мы вошли в дом уставшие, притихшие, и еще более чужие, чем до сегодняшнего дня. Я четко понимал, что мое пребывание в роскошных апартаментах Инги висит на волоске, и не собирался сдаваться без боя. На кон поставлено слишком многое. Но думать о будущем сегодня у меня не было сил. Подумаю об этом завтра. Нужно еще морально подготовиться к встрече с новым членом семьи, но по этому поводу я переживал меньше всего. Нравиться женщинам у меня получалось лучше, чем все остальное.

Динара тихонько вышла из детской, почти бесшумно закрыв за собой дверь. Сегодня Кирилл уснул гораздо раньше обычного. И не удивительно — такой безумный день. До обеда девушка гуляла в мальчиком в парке, где он вовсю порезвился с новыми друзьями, а во второй половине дня Костя снова вывез их на каток. Дине нравилось скользить по льду, выделывая различные почти акробатические фигуры. И Кирюша не отставал, быстро освоив новый вид спорта. Он, вообще, оказался очень способным и быстро обучаемым ребенком, бесконечно любознательным и шустрым не по годам. И куда только делся тихий немногословный замкнутый мальчик. Невозможно было передать словами, как радовали Динару Измайлову произошедшие с воспитанником перемены. Конечно, она чувствовала свою личную заслугу и была довольна собой. И безмерно горда за Кирилла. Такой храбрый малыш. Милый и добрый. Мысли о нем наполняли сердце девушки теплотой и светом. Но даже положительные эмоции иногда имели свойство утомлять своим переизбытком.

Динара шла по длинному погрузившемуся в полумрак коридору вдоль анфилады комнат, разглядывая попутно картины на стенах и напевая под нос колыбельную, которой и усыпила Кирюшу. Сама Измайлова спать не хотела. Слишком рано для такой неисправимой «совы», как она. Девушка решила воспользоваться свободным временем для восстановления физической формы. Каток катком, но нужно подумать и об остальных мышцах. Не смотря на то, что ноги неприятно ныли от усталости, Дина уверенно направилась в спортзал, наивно полагая, что в десять часов вечера туда вряд ли занесет кого-то из хозяев дома. Костя четко дал понять, что мечтает завалиться в кровать сразу после плотного ужина, но сокрушался по поводу компании, в которой ему придется трапезничать. Ему очень не нравился избранник сестры, да и с самой Ингой отношения не складывались. Долгая разлука, и жизнь в разных городах, неучастие обоих в судьбе каждого, проложили невидимый и неизбежный барьер отчуждения между братом и сестрой. Они разучились понимать друг друга, разговаривать, и оказывать поддержку, просить совета или давать его. Дина не была психологом, но прекрасно понимала, что происходит. Не один из них не хотел идти на контакт, делиться наболевшим, и тем самым еще выше воздвигал стену недопонимания. А ведь их обоюдные обиды были более, чем надуманными. Инга обиделась, что Костя не приехал на свадьбу, а Костя… Костя просто обиделся. Но не смотря ни на что, эти двое любили друг друга, в этом Дина не сомневалась. Все, что нужно, просто сесть и поговорить. Но не зря говорят, что иногда самые простые вещи в итоге оказываются наиболее сложными. Оба взрослые самостоятельные и непомерно гордые, родственники все-таки. Было бы из-за чего ссориться. Ну не понравился избранник сестры, ей же с ним жить. Хотя Костю можно понять. Дина тоже не была бы в восторге от новоиспеченного члена семьи в образе Влада Орлова. Этот парень специально делал все, чтобы не нравится. Может, у него какой особый пунктик. Временами, наблюдая за Владом со стороны, Дина думала, что он не так бессердечен и самонадеян, как хочет показаться, но стоило ему открыть рот, как она отгоняла подобную бредовую мысль. Девушка привыкла с самого детства выделять в человеке в первую очередь его достоинства, а уже потом привыкать или смиряться с недостатками. Так воспитала ее мама, так чувствовала сама Дина. В любом из нас есть много хорошего, нужно только тщательно искать. Но и плохого тоже хватает. Так вот во Владе ей до сих пор не удалось найти ни одной положительной черты, кроме внешнего совершенства. В какой-то мере он был загадочной персоной. Ни его ум, ни уверенность не оправдывали наглого, порой даже грубого отношения к людям. Иногда Орлов откровенно пугал ее, пытаясь превратиться в «нормального», и в эти моменты она всем нутром ощущала фальшь и игру с его стороны. Как в ситуации с изданием сказок. Зачем ему понадобились ее незатейливые творения? Дина не верила, что Влад проникся ее талантом. Тогда что ему на самом деле нужно?