При этих заклинаниях колдун пришел в неистовство. Он сбросил с себя медвежью шкуру, схватил погремушку из сухого бычьего пузыря, с мелкими камушками внутри, и, потрясая ею над головой, закружился на одном месте.

— Встань, Чонг!

— Встань, Чонг!

— Встань, Чонг!

— Дух молнии тебе говорит — встань, Чонг!

— Дух грома тебе говорит — встань, Чонг!

— Дух ветра тебе говорит — встань, Чонг!

Ку-Кор стал страшен.

Несмотря на осенний холодный ветер, от которого не спасали даже толстые звериные шкуры, колдун скакал почти голый, обливаясь потом. Длинные волосы, сильно намазанные жиром и закрученные в косу, прилипли к спине. Глаза, казалось, были готовы выскочить из орбит, на губах пена.

Вид Ку-Кора действовал на всех охотников, как магнит.

Не в силах отвести глаз от неистовствовавшего колдуна, они сидели, как скованные, не видя ничего, кроме мечущейся фигуры Ку-Кора, не слыша ничего, кроме его голоса. Колдовство заняло много времени. Короткий осенний день быстро поглощался надвигающимися сумерками. А колдун все плясал и плясал, все выкрикивал слова заклинаний, сзывая духов к костру. Вот он начал прямо руками хватать пылающие головни и чертить ими в воздухе огненные круги и змеевидные линии. Искры звездчатым дождем рассыпались вокруг, они попадали на Чонга, на охотников, но никто не чувствовал ожогов. Сам Чонг уже давно сидел, а не лежал на носилках.

Повелительные окрики Ку-Кора вызвали его из забытья, начавшегося с того страшного момента, когда лапы медведя легли на его плечи. Но вызвали для того, чтобы ввергнуть в гипнотическое оцепенение, пройдя через которое он обретал похищенное страхом здоровье. Он верил в колдуна, верил, будто колдун может вызвать добрых духов и с их помощью победить злых. В то же самое слепо верил и сам колдун и все сидевшие вокруг него.

Все они, первобытные предки наши, по образному выражению Энгельса, переживали тогда «детство человеческого рода» и были несведущи, наивны, доверчивы и беспомощны, как маленькие дети. Природа обступала их со всех сторон, как грозная и непостижимая сила. Она то милостиво согревала их лучами ласкового весеннего солнца и кормила вкусной пищей, то вдруг непонятно почему обжигала лютым морозом, морила мучительным голодом, поражала стрелами разъяренных молний, палила огнем лесных пожаров, топила в клокочущих водоворотах разлившихся рек.

Как предостеречься? Как спастись? Как предугадать, откуда тебя ждет бедствие? С какой стороны и от чего тебе угрожает гибель? И вот тогда подхлестываемое страхом воображение людей создало миф о незримых властителях, по своему произволу управляющих хаосом стихий. Люди наделяли сверхъестественной силой деревья и камни, молнию и гром, люди выдумывали всемогущих духов зла и добра. Свое единственное спасение от бед и страданий они видели в помощи распорядителей судеб.

В тот миг, когда Чонг, услышав призывный вопль Ку-Кора, приподнял голову и взгляд его встретился с глазами колдуна, излучавшими волны экстаза, когда всего его заполнил ритм грохочущих погремушек и речитатива колдовских заклинаний, он поверил, что близко спасение, что высшие силы, вызванные колдуном, его спасут.

В его ушах один призыв: «Чонг, встань!»

Ку-Кор же, видя, что Чонг делает усилия чтобы встать, еще больше поверил в то, во что верил всегда, — в могущество духов, в то, что ему дарована свыше власть вызывать их и беседовать с ними. Еще громче он стал взывать к духам: пусть добрые услышат, пусть злые испугаются и отойдут. Еще выше и неистовее стали его прыжки — пусть добрые порадуются, как он пляшет в их славу, пусть злые отступят перед его натиском.

А охотники? Ведь на их глазах свершилось чудо: Чонг, который недавно бездыханным лежал на земле у ног хозяина леса, теперь сидит на носилках и смотрит вместе с ними на кружащегося колдуна. Как тут не поверить во власть духов и в способность колдуна творить с помощью духов добро и зло, в его избранность и силу.

«Чонг, встань!» — в последний раз вместе с хлопьями пены исторгнул из своего пересохшего рта Ку-Кор. И Чонг встал и пошел, немного шатаясь, навстречу колдуну. Но в этот миг конвульсивная дрожь пробежала по всему телу Ку-Кора. Его взгляд потух. Руки, как плети, упали вниз. Казалось, сила, которой он был переполнен, перешла в поднятого им больного. Он отдал ее всю без остатка, и теперь, сам обессиленный, медленно оседал на землю.

Из хижины вышли два младших колдуна — помощники и ученики Ку-Кора. Они бережно подняли его и скрылись с ним за пологом из бизоньей шкуры.

Мы не станем утверждать, что все произошло именно так. Это было слишком давно, несколько десятков тысяч лет назад, и поэтому доказательных свидетельств точно такой процедуры не сохранилось. Скорее всего, что в деталях наш рассказ произволен и не точен, но о главном, о существе происходившего, о его понимании людьми того времени, мы наверняка рассказали сущую правду. В этом убеждают нас предметы домашнего обихода, орудия производства и охоты, а главное — предметы колдовства: амулеты, примитивные флейты, бубны, — найденные при раскопках стоянок кроманьонцев — наших далеких предков. Особенно интересны так называемые магические жезлы начальников с вырезанными на них фигурами диких лошадей, ланей, лебедей, змей и танцующих колдунов в звериных шкурах.

Во Франции в пещере Трех братьев сохранилось вырезанное в скале изображение пляшущего колдуна эпохи Кроманьон. На колдуне — шкура оленя с ветвистыми рогами, с подбородка свисает борода, сзади приделан лошадиный хвост. У его ног изображены различные животные: зубры, олени, львы с вонзившимися в них дротиками. Очевидно, что здесь мы имеем документальное подтверждение существования на этой ступени развития человека магического, охотничьего обряда. Трудно представить себе, чтобы люди, которые верили, будто успех охоты зависит от колдовства, умилостивляющего духа оленя или медведя, не применяли подобного же колдовства для борьбы с недугами. Изучение жизни современных нам отсталых племен и народностей показывает наличие у них именно этих двух форм колдовства— охотничьей магии и магического врачевания.

Могут спросить: так что же, вы хотите сказать, будто гипноз уже был знаком кроманьонцу?

Да, безусловно, ответим мы, в той бессознательной мере, в какой он знаком современному дикарю, знаком он был и первобытному человеку. Ведь гипноз — это не продукт определенного уровня развития нашего сознания, нашей культуры или науки. Таковыми являются только объяснение и понимание гипноза. Сам же по себе он есть определенное состояние, в котором кратковременно или продолжительно находится головной мозг, а вместе с ним и вся центральная нервная система человека.

Но об этом потом.

У Вангума, мага-врачевателя австралийского племени аранда, много дела. Вчера в их селении Роренду, проболев всего лишь несколько дней, внезапно умер молодой и крепкий мужчина Туй. Вангум боролся за жизнь Туя, но дух болезни оказался сильнее духов его лекарств, и Туй умер. И вот вчера же вечером, когда он отдыхал в своей хижине, к нему прибежала испуганная мать жены Туя и сказала, что дух болезни напал теперь на ее дочь. Он отнял у нее ноги и голос.

— Красавица моя, — причитала убитая горем мать, — сидит, как камень, молчит, как рыба. Ненасытный дух, ты пожрал Туя, ты сыт теперь — зачем тебе моя дочь? Отдай мою дочь! — и старуха раздирала ногтями свое лицо, рвала на себе волосы.

Вангум сказал, что завтра с утра он приступит к большой борьбе со злым духом, а сейчас он устал и ему надо приготовиться. И он прогнал старуху, которая мешала ему своими завываниями.

После ее ухода Вангум крепко задумался. Значит, дух болезни сильно озлобился на Роренду. Обязательно надо его прогнать, не то он перетаскает к себе всех ее жителей. Сейчас же надо составить новое лекарство, а завтра с восходом солнца идти в пещеру Белого Кенгуру, где хранится Чуринг — вместилище его души.

Борьба с духом будет упорной и тяжелой. Поэтому следует в первую очередь спросить свою душу — готова ли она к борьбе? Надо укрепить ее ввиду предстоящего серьезного испытания.