— И прибавь, мудрейший, что у нас нет полководца, который мог бы бороться с варварами, — вставил Василий.

   — Я уже говорил тебе, какие это варвары, — сказал Вардас, — это не болгары.

   — Что же делать? Нельзя же допустить, чтобы погибла Византия.

   — Византия не погибнет, — спокойно сказал Вардас, — до этого ещё далеко. Только город св. Константина перенесёт ужасное жестокое испытание. Оно и страшно.

   — Чем же?

   — Оно вызовет волнение в народе. Недовольство Михаилом растёт и без того, а кто может знать, куда заведёт нас волнение черни?

   — Да, это действительно опасно, — согласился с Вардасом Василий, — и, мудрейший, Византия ждёт от тебя спасения...

   — Я уже нашёл выход.

   — Действительно, у нас нет войск для отражения набега. Мы не можем вернуть с границ наши отряды — тогда персам легко будет вторгнуться в наши земли и мы подвергнемся нападению с двух сторон. Но если удержать варягороссов от набега теперь, то после они встретились бы с вооружёнными силами и были бы без труда отброшены.

   — Но как это сделать?

   — У них только два вождя!

   — Знаю — Аскольд и Дир.

Если бы эти вожди умерли от какой-нибудь внезапной болезни или чего-нибудь подобного, россов некому было бы вести в набег...

   — Так, так! Ты, может быть, и прав! Но среди норманнов всё-таки останутся люди, которые могут заменить Аскольда и Дира.

   — Не думаю. Этих князей любят славяне. Ведь они видят в них своих освободителей от хозар. Другие же норманны являются для них простыми воинами. Кроме того, у славян есть и свои именитые мужи, которые имеют более прав на княжение, чем пришельцы. Если не станет Аскольда и Дира, на Днепре среди покорных им племён начнутся волнения. Во всяком случае, опасность набега, может быть, хотя и не будет устранена совершенно, то отдалена на более или менее продолжительное время.

   — Ты прав! — воскликнул Македонянин и прибавил: — Я согласен с тобой, но не будем скрывать, что это очень трудное дело.

   — Отчего?

   — Чья-либо смерть не в нашей воле...

Вардас усмехнулся.

   — Видно, что ты не византиец, — произнёс он. — Человек смертен, и никто не знает и знать не может откуда приходит смерть... Иногда же ей можно и помочь!..

Вардас совершенно спокойно развивал свой план.

Купцы между тем с замиранием сердца ожидали возвращения Василия.

   — Сколько потребуют с нас? — шептались они между собой.

   — Только бы не наших голов...

   — Но за что же?

   — Разве при дворе Михаила спрашивают за что?

Василий снова появился перед ними и обвёл их испытующим взглядом.

   — Слушайте вы! — заговорил он, складывая на груди руки. — Я уже говорил вам, что умирать человеку всё равно где...

   — Помилуй, могущественный! — завопили купцы, падая на колени перед ним.

   — Встаньте и слушайте! Я передаю вам слово нашего могущественного и великого Порфирогенета, которого вы и тень не достойны лобызать. Вы немедленно отправитесь снова на Днепр, в Киев, и устроите так, чтобы эти варвары приняли вас в своём покое. Там вы поднесёте им богатые дары от себя... Вот, что вы должны сделать.

   — Великолепный, но нас там ждёт смерть! — воскликнул Валлос.

   — Умрёте ли вы в Киеве, или в Константинополе, не всё ли равно? Если же вы не умрёте в Киеве, то спасёте ваши головы... Может быть, вы родились под счастливой звездой... С вами отправится ещё один человек, а чтобы вы не посмели убежать, то на вашем корабле будут моряки с военных судов...

   — Мы готовы сделать по слову твоему... — отвечали купцы.

   — Не сомневаюсь! — холодно ответил Василий.

Слухи о предстоящем набеге варваров распространились в народе с удивительной быстротой.

Перепуганный Михаил, от которого не сумели скрыть этого известия, поспешил уйти из Константинополя под предлогом необходимости быть с войсками на границах.

На другой же день после того, как Вардас совещался со своим наперсником, рано утром судно херсонских купцов вышло из гавани Константинополя.

Вместе с купцами на корабле был придворный врач Фока.

К Аскольду и Диру вместе с ним по морским волнам неслась сама смерть...

Аскольд после пира провёл целую ночь в размышлениях и принял решение.

Таким возбуждённым давно, с самого похода на хозар, никто не видел его, когда на следующее утро он вышел из своих покоев.

Лишь только забрезжило утро, Аскольд уже был на ногах. Дружинники его только ещё просыпались, когда перед княжескими хоромами раздались призывные звуки рога.

Встревоженные, не понимая в чём дело, сходились варяги и вожди славян на эти звуки. Дир, только что вернувшийся с охоты, тоже поспешил на крыльцо.

   — Что случилось? Зачем нас звали? — раздавалось со всех сторон.

   — Товарищи и друзья! — громко сказал Аскольд, когда все собрались. — Не один уже раз вы говорили мне, что хотите идти на Византию; вы упрекали меня, что я не веду вас. Верьте мне, я хотел, чтобы отдохнули вы, но теперь вижу, что все вы готовы для похода: славяне обучились ратному делу и будут сражаться с храбростью истинных сынов Одина. Норманны покажут им достойный пример. Я уверен теперь в удаче. На Византию! Я и Дир поведём вас... Кто будет убит, того ждёт светлая Валгалла, оставшиеся в живых возвратятся обременённые добычей... Итак, начинайте сборы, — чем скорей, тем лучше! На Византию! На Византию, на Византию! — заревели сотни голосов.

Откуда-то появились щиты, и, по скандинавскому обычаю, названые братья подняты были на них в знак того, что они всей дружиной признаны верховными вождями.

В то же утро начались приготовления к морскому походу. На Днепре было устроено множество пристаней. Около каждой из них нагружались припасами и оружием струги. Повсюду во все роды и племена были посланы гонцы с призывом к набегу. В Киев стекались толпы людей.

Всем известно было, что много пленников и среди них сын Всеслава, старейшины Полянского, томятся в Византии, и поход на столицу её даже славяне считали своим делом.

Как раз в это время получено было известие, что византийские купцы, миновав пороги, подходят к Киеву.

О прибытии их среди народа шли пересуды.

   — Чего это князеньки-то с ними торгуются? — говорили киевляне. — Сами на них набегом идут и сами же их принимают.

   — Не гоже как будто это...

   — Чего не гоже? Разузнают про их государство всё, что надо, — вот и ударят на них...

   — Так от них и разузнал!

Прибывшие купцы между тем искренно боялись за свою жизнь. Не будь на их судне византийских воинов, они давно бы уже свернули в сторону. Среди них был врач Фока. Всю дорогу, от Константинополя до устья Днепра, он пробыл в своей каюте. Что он там делал, неизвестно было, но когда они пересели на струги и пошли по Днепру, Фока вдруг обратился к ним с речью.

   — Вы знаете, зачем вы посланы, — сказал он. — В самом деле, смерть для каждого человека так или иначе неизбежна, это каждому предопределено судьбой при его рождении. Где умереть, в Византии ли, или на берегах Днепра — это всё равно. И там, и тут — смерть...

Он помолчал и потом продолжал:

   — Я говорю и о себе также. Отечеству, когда оно в опасности, послужить необходимо. Это долг каждого. Итак, вы поднесёте киевским князьям дары и вот эти браслеты; постарайтесь, чтобы они примерили их. Эти варвары очень любят украшать своё тело... Хорошо бы они надели их...

   — Тогда что же? — спросил любопытный Ульпиан.

   — Тогда Византия спасена!

   — А они?

   — Они погибли...

   — Это будет очень трудно сделать, — пробормотал один из купцов.

   — Вы должны суметь сделать это! — тоном, недопускающим возражений, сказал Фока.

Прибыв, купцы не могли понять, чему они обязаны таким гостеприимством в Киеве. Их приняли как самых почётных гостей. Хотя всё кругом, по их наблюдениям, готовилось к набегу, князья не подавали виду. Они встретили купцов с прежней своей простотой и обходительностью.