* * *

Утром все ребята собрались в школьном дворе раньше десяти часов.

У каждого был с собой завтрак. Принесли ребя­та и мячи. Это ничего, что зима, что снег,— всё равно можно играть в мяч. Глеб Глебыч сказал, что можно. Что даже необходимо играть.

А Тёма привёз свой завтрак прямо на санях. А Лиля сама приехала на санях. Её привезла ба­бушка. И завтрак с Лилей приехал. Была в сумке и маленькая куколка. Та самая, которая вместе с Лилей учится в первом классе.

Коля просто принёс завтрак. Саней у него не бы­ло: он давно подарил их Светке. И Боря принёс завтрак без саней. Но зато он принёс ещё большую бутылку с чаем.

А Серёжа привёл бабушку. Она была с виду строгой, вроде бабушки Ревякина. Но Коля очень хорошо её знал. Она добрая, весёлая и только с ви­ду строгая, потому что курит. Она и сейчас достала папиросу, спички и заку­рила.

Но Серёжа сказал:

— Бабушка, ты забы­ла!..

И сказал он таким голо­сом, каким Тамара Григорь­евна говорит о тряпочке.

— Фу ты господи… — испугалась бабушка и по­гасила папиросу.

Серёжа отнёс и бросил папиросу в урну.

Все другие младшие классы тоже были с сумками, с санями и с бабуш­ками. Иногда с дедушками. Реже — с мамами. И со­всем редко — с папами.

Никаких занятий, а полная свобода.

Пришла Тамара Григорьевна. Её сразу окружи­ли: многим не терпелось поскорее отправиться в лес, в Измайлово.

А Петя спросил:

— Есть когда будем?

Даже Тамара Григорьевна, привыкшая ко вся­ким неожиданностям, слегка растерялась.

— Ну знаешь ли, Амосов… Надо хотя бы за во­рота школы выйти, а потом думать о еде.

И Тамара Григорьевна сказала, чтобы ребята построились в пары.

Тёма и Лиля стали в первую пару — они будут ведущими. Сани Лиля отдала Пете. Сумку с завтра­ком — бабушке.

Тёма свои сани хотел отдать Боре. Но Боря ска­зал, что у него бутылка с чаем. И тогда сани отдали Серёже.

— Пойдёте самостоятельно, — сказала Тамара Григорьевна. — По всем улицам до станции метро. А я и бабушки будем наблюдать, как вы знаете пра­вила уличного движения и умеете пользоваться светофорами.

Ребята обрадовались, что пойдут самостоятель­но. А то с коллективными вожатыми они ходили на каток по цепочке: 10-й класс вёл 5-й класс, 5-й класс вёл 1-й.

А тут сами.

Тамара Григорьевна и бабушки будут только наблюдать.

Колонна тронулась в путь. Дошла колонна до угла и остановилась у первого светофора.

Жёлтый свет, а потом зелёный.

Всё в порядке — можно переходить. И пошла колонна по кнопкам перехода на зелёный свет.

Тамара Григорьевна и бабушки действительно идут сзади и ничего не подсказывают.

Ребята шагают дальше.

Ещё светофор и ещё… Ещё переход и ещё… Поло­сатый, «зебра».

На улицах много было ребят, и все шли колон­нами. У всех сегодня День здоровья. И милиция об этом, наверное, знала, потому что уж слишком бы­стро включала зелёный свет.

У одного из перекрёстков ведущие Тёма и Лиля остановились, а поэтому и вся колонна останови­лась, весь 1-й «А».

Тамара Григорьевна подошла к ведущим, спро­сила:

— В чём дело?

— Мы думали, что вы потерялись,— сказала смущённо Лиля.

Тамара Григорьевна ответила, что на улице она ведёт себя внимательно и постарается не поте­ряться.

В метро купили сразу тридцать билетов и спу­стились по эскалатору на платформу.

Тамара Григорьевна велела разбиться на три группы, чтобы каждая группа успела войти в от­дельные двери вагона без толкотни и паники.

Подошёл поезд. Две группы попали в один вагон с Тамарой Григорьевной, а другая группа, с бабуш­ками,— в другой вагон. Но от этого даже веселее всё получилось: можно было смотреть друг на друга через стеклянные окна, размахивать руками и пы­таться кричать. Потому что когда кричишь, уже набираешься здоровья.

Но Тамара Григорьевна сказала, чтобы не очень увлекались криком. Надо помнить и о взрослых пассажирах.

В вагоне были ещё ребята из других школ, ко­торые тоже громко разговаривали и кричали.

Так что одним здоровья может прибавляться от крика, а у других оно может убавляться, у взрос­лых пассажиров. И будет сплошной эгоизм.

Петя достал из своего портфеля (завтрак он при­нёс в портфеле) бутерброд с сыром и потихоньку начал есть. Петя сидел в другом вагоне, и видно было через стекло, как он ест. Он даже почти не кричал, только ел. А ещё должностное лицо. На собрании его всё-таки выбрали ответственным за шкаф с классным имуществом.

Когда весь 1-й «А» сошёл с поезда в Измайлове и сошли с поезда все другие ребята из других школ, то взрослые пассажиры, которые поехали дальше, конечно, поехали выздоравливать. Выздоравливать после беготни ребят по вагонам, крика и громких разговоров, после вытаскивания из вагонов саней, лыж, рюкзаков (ребята постарше везли рюкзаки и лыжи).

Теперь всё это попало в лес — ребята, сани, лы­жи, рюкзаки, бабушки, дедушки. А с кем были мамы, то и мамы попали. А с кем были папы, то и папы оказались в лесу.

Тёплый зимний день. Весна была где-то совсем недалеко. Небо было синим здесь, в лесу. И воздух синим.

Города не было видно. Только так, небольшие дома.

А когда вошли поглубже в лес, то и никаких домов не стало видно, а только берёзы и молодые дубки. И поляны с прошлогодней травой и листьями.

Тёма даже сразу жёлудь нашёл. Крепкий. Он всем его показал, потом достал свой кошелёк на ве­рёвочке и спрятал.

Серёжа нашёл ягоду рябины, сухую, и Лиля нашла.

А Первыш нашёл большой пень и сел на него, как на табуретку. А Петя разогнался на санях да прямо в этот пень врезался. А Боря ни с того ни с сего поскользнулся и уронил бутылку с чаем.

Хорошо, что Боря и бутылка упали в мягкий снег: и Боря не разбился, и бутылка целой оста­лась. И Петя, между прочим, тоже целым остался, и сани целыми остались — Петя дальше на них поехал.

Лилина бабушка и Серёжина бабушка метались между ребятами и волновались за них.

И так они волновались до тех пор, пока Тамара Григорьевна их не успокоила, сказала: пускай ре­бята привыкают к самостоятельности и потом пу­скай они как следует набегаются.

Тогда бабушки, которые уже набегались, нача­ли отдыхать и успокаиваться.

Серёжина бабушка даже закурила то ли от вол­нения, то ли от успокоения.

На одной из полян ребята затеяли игру в мяч. Удобно, как летом. Только вот приходится играть в пальто, потому что Тамара Григорьевна запрети­ла раздеваться — всякой самостоятельности есть всё-таки предел.

Играли во что-то наподобие футбола в одни во­рота, в которых стоял наподобие вратаря Серёжа. Защитниками были, конечно, ближайшие друзья — Коля и Боря. А все остальные — нападающими. Си­ловую борьбу применяли, как в игре в шайбу.

Серёжина бабушка очень за Серёжу пережива­ла, когда он пропускал мячи. Подбадривала его, что-то кричала, набиралась здоровья.

Тамара Григорьевна тоже что-то кричала и весе­лилась.

Она совсем молодая, Тамара Григорьевна. В классе почему-то не было видно этого, а здесь, в лесу, видно. И красивая она, когда смеётся. Вареж­кой машет и смеётся. А из-под варежки сверкает на тоненькой руке жёлтый браслетик часов.

И девочки кричали, переживали и набирались здоровья. Лес — это не вагон метро. Здесь можно. Здесь все свои, без пассажиров.

А потом игроки захотели пить. Просто ужасно захотели.

Боря достал бутылку с чаем и начал угощать. Чай остыл и получился в самый раз.

А потом достали сумки и принялись за еду. Всё было удивительно вкусным, то ли потому, что ели в лесу, то ли потому, что всё это не было киселём.

Мимо привала проехали на лыжах ребята по­старше. Засмеялись и сказали: