В пространство между первой и второй втиснулся возбужденный подросток, - Дед! Там Наган вернулся, они его ранили, суки.

На губах мальчишки пузырилась кровавая пена, его прострелили в грудь насквозь, непонятно было, как он, вообще, добрался до дому. Дед низко наклонился к белому лицу, - Коля, зачем они в тебя стреляли? – Но Наган хрипел и ничего не мог ответить, глаза его закатывались.

Стоя в толпе сочувствующих рядом с Дедом посреди грязного дощатого барака, окутанный запахами немытых тел, крови и подступающей смерти, он вдруг ощутил ирреальность происходящего. Кто-то стряхнул декорации, косо пошел снег, и они оказались стоящими вдвоем с бледным мальчиком внутри темнеющей сферы.

- Я не хочу уходить, - сказал мальчик, - Здесь холодно. – Ты не уйдешь, - сказали его губы, - Я заберу тебя с собой.

Толпа замерла, когда этот небритый тип с лицом, как смерть, прижал свой рот к губам мальчика.

В мертвой тишине Наган сделал воющий вдох и широко открыл глаза, кисти его рук напряженно раскрылись, дернулись ноги в грязных ботинках.

Тип выпрямился, в глазах его не было зрачков – один грязный лед. Внезапно он хлопнул ладонью по ране в груди мальчика, и тот сел, как складной ножик.

- Живи, - сказал тип и ударил его костяшками пальцев в лоб – мальчик упал навзничь, - И веселись. – Тип утер слюну со своих губ, - Не трогайте рану вообще, не обмывайте, не прикасайтесь к ней, - и обернулся к Деду, - Пошли.

- Похоже, вы начинаете ускоряться, - сказал Дед, вытерев с усов капли коньяку, - Вот уже исцелили умирающего. – У меня такое чувство, что это был не я. И с некоторых пор перед тем, как меня прошибает каким-нибудь феноменом, я попадаю в какое-то темнеющее пространство, в котором идет снег. – Только не надо переживать, - Дед поскреб лысину, - И мистифицировать. Ум – это аналоговая машина, которая познает себя так же, как и окружающий мир – по закону соответствий. Когда в вашем мозгу начинает работать контур, который раньше не использовался, вы слышите голоса или видите райский сад или кабинку в общественном туалете. Сознание интерпретирует работу незнакомого контура в знакомых или узнаваемых символах, оно не может работать без опоры на известное. Чтобы сделать шаг в познании, мы должны опереться на ступеньку схемы, которую создаем сами или извлекаем из чужого опыта. Люди делают такой шаг сплошь и рядом и повисают в воздухе, не имея ступеньки для опоры – тогда их называют сумасшедшими. Если они опираются на схему – их называют учеными. Харви и Фрейд описали работу сердца и психики соответственно в терминах гидравлики и термодинамики – поэтому их поняли. А язык автора Апокалипсиса был невнятен, даже большинству современников – поэтому мы сегодня смеемся над его семиглавыми Зверями. Представления Харви и Фрейда оказались несостоятельными, но без них никто не встал бы на следующую ступеньку, с которой стала очевидной их несостоятельность. Мы двигаемся к правде от одной лжи к другой, и кто знает, каких зверей мы увидим, если дорастем до ментальности библейского пророка? – Кто такие «мы»? – усмехнулся он, - Я не знаю никаких «мы». Я сам, - он выплеснул в рот коньяк, - Со своими зверями, которых легион. Я выблядок, у меня нет ни отца, ни сына, ни святого духа. Никто не мостил мне камни под ноги – только в голову бросали. Я научился сам прыгать через пропасть, я не пишу писулек, в отличие от вашего чмошного пророка, я умею делать дела. – «Я»? – ухмыльнулся Дед, - Это я вам сказал, что это вы делаете дела. Минуту назад вы полагали, что за них ответственен кто-то другой. Не надо болеть звездной болезнью, вам еще далеко до того, чтобы прыгать со звезды на звезду. Но сам факт резкой смены самооценки говорит о серьезных подвижках в вашей психике – не сдвинетесь совсем, вы будете не первым, кто допрогрессировал до шизофрении. – Я буду последним. Нам не о чем беспокоиться, Док, у нас светлое будущее. Вы же не полагаете, что мы оба – вменяемы? – Дед расхохотался, - Вы будете первым богом-шизофреником, я уже начинаю пророчествовать о вас! – Далеко не первым, неадекватность поведения всегда была признаком божественности. Чего стоит один только Зевс, который постоянно прикидывался то быком, то лебедем, чтобы кого-нибудь трахнуть? А как вам нравится этот Всевышний, который сначала создает человека по своему образу по подобию, а потом наказывает его за грехи? – Не нравится совсем. Насадить посреди рая наркоту и рассчитывать, что Адам со своей подружкой не запустят туда лапу! Где всезнание? Предвидение где, я вас спрашиваю? Особенно учитывая, что, как утверждают, без Его воли и лист конопли не может шевельнуться? – А где выполнение предвыборных обещаний? Он же говорил еще апостолам, что их поколение увидит Царствие Небесное на земле, совсем как Хрущев. С тех прошло уже две тысячи лет. – Вы все еще ждете? – ухмыльнулся Дед, - Мошенник давно смылся, а прислуга продолжает божиться на пачке оставленных им фальшивых векселей перед тем, как сделать какую-нибудь гадость. Сатана – тот был честнее, он предлагал царства земные. Но Искупителя не устроила цена, и теперь мы купаемся в собственной крови, стоя на этой земле раком в ожидании пинка, неизвестно с какой стороны.

Так они богохульствовали помаленьку, чтобы не потерять веру в собственное существование и веселились, ведая, что выплата по векселям производится постоянно, без перерывов на Апокалипсис и безотносительно к содержанию мозгов, по которым получает каждый – в строгом соответствии с выданными гарантиями.

- А почему вы не дали Нагану эликсир, как дали мне? – спросил он, когда, вдоволь обсудив вопросы теологии, они перешли по скелетам мороженого палтуса к третьей бутылке. – Потому, что вы дали ему свое причастие раньше, чем я успел подумать о терапии, - хохотнул Дед, - И черт его знает, как повлиял бы на него эликсир. Пусть бы лучше вытянул ноги от раны, чем от моего зелья, иначе мне бы самому понадобилась терапия. – Почему Микос действует избирательно? – Потому, что он – Дудочник! Он уводит за собой ту часть генофонда, которая ему нравится, а остальных предоставляет их судьбе или пускает под нож непредсказуемых мутаций. – Зачем же нож? – Чтобы отсечь от избранных нежелательные генетические контакты. Он, подлец, поощряет тех, кто способен войти с ним в симбиоз, а несовместимых подвергает порицанию через мясорубку. – Такое возмон6о? – Такое уже было. Среди предков человека выжили те, кто оказался способен войти в симбиоз с пищеварительными бактериями – остальные вымерли в мучениях. Он действует старым, проверенным способом мамочки-природы, только быстрее и лучше, - Дед поднял брови и поскреб лысину, - Как, в сущности, естественно и достоверно все, что именуется или кажется таинственным, включая ваш взгляд василиска, сто раз описанный в старых и серьезных текстах. – А где описан Микос-из-Лабиринта? – В Священном Писании! – Дед выпучил глаза и напряженно вытянул грязный палец в его сторону, - Над которым мы так славно поюродствовали, подобно всем влюбленным недоучкам. Он – Конь Бледный, он – посланник Антихриста и средство его продвижения в мир. Он собирает армию Антихриста и вооружает ее так, как речено пророками! – Неужели вы во все это верите? – Я не верю ни во что, кроме моей смерти! – Дед уже кричал, - А в свете моей смерти становится вероятным все и очевидным тлен человеческих философий! Знание – там, где вера. А фундаментальности человеков – пыль в луче моей смерти. Поэтому я верю речениям пророков, а болтовне торговцев пылью – не верю! – Я тоже не верю, усмехнулся он, - Но и в пророках сомневаюсь. – Пророки – это и есть сомнение! – заорал Дед, - Сомнение ведет к отрицанию, а вера становится возможной тогда, когда уже не во что верить и приводит к прямому знанию. Дух нисходит, как инфаркт, а не как голубь, ни один пророк, ни слова не сказал о любви, но только – о гневе. Ни один из них не был настолько хамом и дураком, чтобы называть Бога – отцом, грядущего Мессию – сыном человеческим и полагать, что Богу есть дело до ничтожных человеко-тел! – А до чего ему есть дело? – До душ! Бог селекционирует человеков, создавая программы и отбирая совместимые со своим аппаратным обеспечением. О зерне и соломе – вот о чем говорили пророки, и это записано двоичным кодом в Программе программ, заложенной в машину человеческой эволюции. – А какое место в вашем программном бреде занимает Антихрист? – Такое же, как ноль по отношению к единице. Христос в христианском смысле – это семантический призрак, ничто. В библейском смысле Он – грядущий Мессия, который приходит в конце времен, чтобы отделить зерна от плевел и поставить точку. Антихристос – это Тот, кто по воле Бога предшествует Ему и готовит Землю к сбору урожая. Этот персонаж присутствует в оккультном ядре всех Святых Писаний мира, где так и называется – Жнец. – Значит, Христос – молотилка? – Он – Цеп и Молот на наковальне Земли, воистину, безмерна глупость тех, кто ждет от Него пощады. Цеп и Серп – это древнейшие символы Страшного Суда, как бы его ни называли в разных культурах. – А как же, черт возьми, милосердие? – Где в честном и Святом Писании вы найдете хоть слово о милосердии? Протоки говорили о сокрушении сердец ввиду Гнева Господня, раскрывая людям глаза на истинное положение дел и ничего не прося взамен. Сладенький Христос – это недавняя и недалекая выдумка попов, этих вирусов в программе, которые растлевают души, собирая дивиденды с его слез. – Вы слишком патетичны для атеиста и слишком циничны для пророка. – Все пророки были циниками и не стеснялись в выражениях, их ругань дошла до нас даже через десяток переводов. Как вам нравится – «чаша, наполненная мерзостями блуда ее»? – Очень нравится. Давайте-ка прекратим креститься впрок, да и плеснем в чаши какой-нибудь мерзости, пока гром не грянул и мерзость есть.