Он волчье обличье откинул скорей,

И поднялся он среди спящих зверей,

И, глядя на мрачный недвижимый вид,

Вздохнул, как живой, что в гробнице закрыт.

Почувствовал, как, его руки ища,

Прижалась к нему Лутиэн, трепеща,

Ее магия вышла, в ней не было сил,

Он быстро в об'ятья ее подхватил.

Он с изумлением видел у ног

Феанора алмазы, волшебный поток,

Белое пламя, что ныне сияло

В короне, что Моргота власть означала.

Сдвинуть огромный железный венец

Он сил не нашел, и тогда, под конец,

Безумными пальцами стал разгибать

Оковы, что цель продолжали держать,

Пока в его сердце тот день не закрался,

Когда поутру на траве он сражался

С Куруфином; из пояса мигом достал

Длинный тот нож, на колени он встал,

Попробовал лезвие, в давние дни

Его Гномы ковали, и пели они,

Работая в Ногроде медленно в ряд,

Где молоты падали, словно набат.

Железо, как щепки ему все равно,

Кольчуги он рубит, как льна полотно.

Алмаз был закован в железных клещах,

Но нож их разрезал, как будто бы прах,

Они, словно щепки, лежали в пыли.

Смотрите! Надежда Эльфийской земли,

Огонь Феанора, тот утренний свет,

Рожденный до лунных и солнечных лет,

Он вышел теперь из железных цепей,

Держал его Смертный в ладони своей.

Так Берен стоял. И алмаз он держал,

И свет его медленный чистый пылал,

В пламя сквозь смертную плоть превращаясь

И крови оттенком живой разливаясь.

Его сердце желало к судьбе подойти,

И из Ада бездонных глубин унести

Три камня бессмертных, и светлые силы

Спасти их от Моргота темной могилы.

Он снова склонился; ножом он взмахнул,

И тот по железным когтям полоснул.

Но соткан вокруг Сильмарилов был рок,

На плена он темную сеть их обрек,

Но не пришел еще час предреченный,

Из Моргота силы когда пораженной

В разрушение мира умчались они,

Пропали и брошены были огни

В пламени бездну, в пучину без дна,

Навечно их Времени скрыла волна.

Этот клинок из пронзающей стали

Предательством в Ногроде Гномы ковали;

Со звоном пронзительно-чистым потом

Он раскололся, и быстрым копьем,

Дротиком, вырвавшись, по лбу скользнул

Моргота спящего и полоснул

Страхом сердца. Ведь тогда застонал

Моргот, и голос - глубокий провал,

Ветер, что стонет от тяжести мук.

Вздох прокатился; дыхания звук

В чертогах пронесся, когда Орк и зверь

Беспокойно во сне повернулись теперь;

Балроги тут повернулись в сне,

Смутное, в дальней дали, в вышине,

Эхо в пещерах катилось с тоской,

Волчий холодный и тягостный вой.

XV.

Вверх, через эхом гудящую тьму,

Как через могильную пропасть саму,

Вверх от простершихся горных корней,

Вверх от угрозы подземных камней,

Страх ныне бьется, как кровь, в их сердцах,

Ужас в ушах и кошмары в глазах,

Бежали они, и держал их испуг,

Эхом шагов разносился их звук.

И вот, вдалеке пред собой наконец

Увидели слабый и серый венец

Света, что падал, дрожа, средь теней,

Вниз от распахнутых Ада дверей.

Надежда проснулась и тут умерла -

К воротам раскрытым дорога вела;

Но ужас живой на дороге стоял.

Очнувшись, там бдительный волк наблюдал,

Мерцает в глазах его красное пламя;

Угрозой стоит Кархарот над дверями,

Ждущая смерть, этот жребий слепой;

Пасть его полна могильною тьмой,

Его зубы остры, и пылает язык,

Чутко следил, чтоб никто не проник,

Чтобы любой, кто торопится вспять,

Не смог из Ангбанда вовек убежать.

Кто силой иль хитростью сможет теперь

Вырваться, если на страже тот зверь?

Издали он их шаги услыхал,

Запах неясный в туннелях витал;

Раньше приход их учуял, чем страх

Они увидали угрозой в дверях.

Он, потянувшись, дремоту стряхнул,

И в изумлении после взглянул.

Спешили они, и он прыгнул на них,

Вой его в арках отдался глухих.

Немыслимо быстрым его был удар,

Быстрее он всех укрощающих чар;

Вперед тут в отчаянье Берен вскочил

И Лутиэн вмиг собой заслонил,

Он, беззащитный, теперь защищать

Эльфийскую деву стремился опять.

Левой рукой его горло он сжал,

Правую руку в ударе поднял -

Правую руку, в которой насквозь

Сильмарила святого сиянье лилось.

Как огневых блеск мечей, полыхнул

Оскал Кархарота, и мигом сомкнул

Хватку свою на руке у него,

У запястия зубы зажав самого,

Кости и жилы он вмиг прокусил,

Слабую смертную плоть проглотил;

В безжалостной глотке, нечистой такой,

Алмаз этот ныне сокрылся святой.

К О Н Е Ц

ПРИМЕЧАНИЕ НАБОРЩИКА

Я преклоняюсь перед терпением переводчика, а осуждающим качество перевода могу предложить только одно: ну сделайте лучше! Кто вам не дает? Но пока слышу только треп, а таковой в качестве аргумента в данном случае не принимается, и перевод Ольвен Тангородримской остается единственным существующим.

Также я должна извиниться перед Ольвен: я взяла на себя смелость откорректировать пунктуацию и заменить некоторые слова (два, кажется), там, где мне показалось это необходимым.

Набрано на компьютере IBM PC AT 286 в компьютерном классе РГГУ по просьбе моего мужа, в месяц Лотессе, 103 год от рождения JRRT, или в мае 1994 года.

Эйлиан Инглориэль