Чарпер слышал лишь его голос, но перед ним как будто стоял невысокий худощавый юноша. Его роль в проекте всегда была сугубо символической, он и место это занимал, только потому, что его притащил сюда младший координатор — толстый рыжий Брайан. Хорошо, что работал он лучше, чем можно было подумать, взглянув на него. Намного лучше. Этот робот сейчас и находится на испытаниях только потому, что, едва были установлены первичные механизмы работы нервного волокна, Брайан тут же смог заставить его работать внутри машины. Он даже подсказал учёным некоторые принципы, которые уловил методом проб и ошибок — толстяк создавал программу, а если какой-то из пунктов не выполнялся или выполнялся неправильно, он искал выход. Ошибки объединились в закономерности, и модель стала совершеннее.

Именно на том этапе всё шло достаточно хорошо. Машина принимала команды, слушала их, запоминала. Эта яркая звёздочка, при избытке биомассы окружавшая себя тонким слоем особого волокна, только внешне выглядела однородной. На деле она могла и помнить, и выполнять, и воспринимать. И вот, за хорошим подъёмом, когда люди уже хотели показывать свою машину, начался серьёзный спад. Команды выполнялись неточно, робот вроде бы и ходил, но как-то дёргано и при этом излишне сильно топал. И так во всём. Когда машине давалось указание на бег, она становилась подобной дикому жеребцу. Если бы не непроницаемые стенки полигона, то робот наверняка сбежал бы во время одной из таких пробежек.

Пока все ломали головы в догадках, Чарпер смотрел на проблему в общем плане — частица нервного волокна стала напоминать ему ребёнка, дорвавшегося до мощной и крутой игрушки. Правда, ребёнок этот был гораздо смышлёнее человеческих детей. Он мог управлять роботом, а огрехи пилотирования были вызваны не тем, что у него что-то не получалось, а как будто бы он хотел, чтобы у него не получалось. Как будто бы ему ограничили возможности, а он против этого протестовал, доводя машину до предела, что, как нетрудно догадаться, не самым лучшим образом сказывалось на исправности конструкции.

В спешном порядке было заказано ещё несколько роботов. К счастью, конструкция была не слишком трудоёмкой, а в мастерских сейчас, когда полным ходом шли испытания всех проектов, царило относительное затишье. Их изготовили быстро, а перемещение среды не было слишком сложным. Впрочем, если бы требовались и более значительные затраты, они тоже были бы вложены. Сейчас, когда все поверили в успех проекта, когда все ждут результатов, они не могут просто сказать, что их, таким трудом налаженная душа миуки, внезапно сошла с ума, и хуже того, что они ничего не могут с этим сделать. Хорошо, что советники, находившиеся здесь, отбыли обратно на Землю и не видят в числе первых эти накладки, грозящие перерасти в полнейший провал. Какой отчёт Чарпер должен будет послать им? Рассказать, что миуки перехотел подчиняться? Хотя, конечно, формально, он выполняет все команды, но делает это, мягко говоря, своенравно.

— Ещё одну серию, — сказал Брайан, — я подкорректировал программу.

— Ты сделал, чтобы он двигался медленнее? — спросил Хонкок.

— Сделал, сделал, — нервно ответил толстяк, — а то ты скоро опять начнёшь ныть про красноту.

— Ты же не хочешь, чтобы он развалился.

— Нужно было выбрать робота повыносливее.

— Если этот не выносливый, то я не знаю, какого.

— Ладно. Запускайте.

Чарпер слушал их и следил за тем, что происходит в смотровой кабинке, расположенной на той стороне относительно узкого полигона. Рыжий толстяк нависал над оператором, сидевшим за консолью управления. Хонкок стоял чуть позади и с другой стороны, и не сводил глаза с другого дисплея, на котором, очевидно, были данные телеметрии. За их спинами на расстоянии трёх шагов стояли остальные. Худощавая девушка, тоже программист, одним своим видом вызывала жалость Чарпера. Ему было бы жалко её ругать за неисполнительность, даже если бы это было справедливо. Вот на Рыжего он бы с радостью насел, потому что у него было излишне завышенное чувство собственной важности, а эта девушка за период короткого общения Чарпера с их командой вообще не проронила ни слова. Хотя, судя по сводкам, её вклад в общее дело был значительным.

Он понимал состояние шока, в котором она пребывала. Вне зависимости от того, что она раньше программировала, машина всегда была усердной и покладистой — не говоря ни единого слова, она пыталась выполнить то, что ей приказали. Если что-то не выходило, то виноват был программист. Здесь же всё было проверено и перепроверено множество раз, и ошибки в программе быть не могло. Нервное волокно не было узлом, который можно было просто проверить и сказать, чем вызваны сбои. Суть его пока оставалась загадкой, и пока выходило так, что на данном этапе у людей получилось взять под контроль тело побеждённого противника, но не его душу.

Со временем, конечно, учёные смогут найти ключ, расшифровать алгоритмы, по которым она работает, но в совете рассчитывали на скорый результат, а его теперь не будет. Даже если машина заработает, нервное волокно утратило доверие. Глупо давать этому ребёнку серьёзные средства. Впрочем, никто и не собирался использовать этих роботов в ближайшем конфликте, который может возникнуть, так что, оставалось надеяться, что в совете не слишком негативно отнесутся к тому, что на практике всё оказалось не так, как этого ожидали.

Машина тем временем направилась вперёд. Человеку, видевшему её под управлением штатного компьютера, сразу бы стала заметна излишняя боковая раскачка, как будто под металлическими ступнями был не сплошной пол, а узкая балка, с которой можно было легко соскользнуть. Как будто ребёнок ещё не окреп, но как шаги выполняются технически, знает. Хотя в данном случае, даже одно то, что робот не ускоряется, пока ему об этом не сказали, можно было считать прогрессом. Жаль, вероятность того, что этот результат стабилен, была не очень высока.

— Вы можете стабилизировать его? — спросил Чарпер, обращаясь к инженерной группе.

— Мы пытаемся, — нервно ответил Брайан.

При нормальной программе подобная походка могла появиться лишь из-за каких-то неисправностей конструкции, причём достаточно серьёзных, но здесь всё было исправно на достаточном уровне, а раскачка всё равно имела место.

— Усиль подачу плазмы, — коротко сказал Хонкок.

— Сдурел? — возмутился рыжий.

— Попробуй.

— Не буду.

Чарпер понимал его логику. Ему казалось, что волокно немного устало и поэтому подчиняется, и стоит усилить подачу, как оно снова начнёт сходить с ума. Лишь бы данный конкретный эксперимент завершился относительно удачно, а то, что его результаты будут неточными, его не волновало.

— Усиль подачу, — сказал Чарпер.

Рыжий поднял голову и обречённо посмотрел на главного. Как будто бы ему уже было известно, что это действие будет иметь строго плачевный результат. Он безысходно махнул рукой оператору и тот выполнил приказ.

— Ещё раз, ту же медленную программу, — холодно сказал Чарпер.

— Поехали.

И в тот момент, когда все уже ожидали провала, Машина неожиданно повела себя стабильно. Робот распрямился и прошагал по заданной тракетории. Его не раскачивало — корпус вообще оставался неподвижным. Также его не сносило в сторону даже при относительно резких поворотах. Он не рыскал и вёл себя адекватно. В глазах членов команды забрезжила надежда.

— Теперь пусть пробежится, — сказал координатор.

Ему очень хотелось надеяться, что результат достаточно стабильный, вот только объяснить его он не мог. Даже самому себе. При недостаточном питании ему скорее виделось, что машина начнёт слабеть, замедлится и не сможет вовремя исполнять команды. Выходит, нехватка приводит лишь к отупению, но не к физической слабости. С физической точки зрения всё остаётся так же, как и прежде — страдает лишь управление. Интересный эффект. Если бы не одно «но». Подачу плазмы уже увеличивали, когда во втором проекте тоже возникали проблемы, и тогда это не помогло. А ведь ячейка управления была точно такой же, только там было больше волокон миуки. В этом плане практически ничего не изменилось. Но тогда в каком изменилось?