До сада я добралась уже за полдень, и цепь тут же зацепилась за розовый куст. К моему разочарованию, распутать ее удалось только через пятнадцать минут.

Я знала, что это было ненормально. Хотя не сказать, что цепь сама по себе была нормальной — как и все в поместье Блэквуд — но до сегодняшнего дня она лишь препятствовала мне выходить за ворота. Теперь же она не давала мне ходить вообще. То, что цепь запуталась именно в день моего рождения — на годовщину того дня, когда Гидеон преподнес мне ожерелье — не могло быть совпадением.

Ранее утром он утверждал, что не контролирует себя, и разорвал простыни. Страх продолжал сковывать мою грудь. Детали мозаики вставали на свои места, но я не видела общей картины.

Однако кое-что я знала наверняка. Как бы меня ни раздражала цепь, если она была ценой за жизнь с Гидеоном, я бы смирилась.

Тем не менее, он мог освободить меня, и я не понимала причин его отказа. Ведь я бы все равно осталась.

Возможно, башня, где Гидеон практически поселился, отчасти отвечала на мой вопрос. Во всей этой безумной ситуации я не сомневалась в одном — он слишком многого лишился и десятилетие держался за воспоминания о счастливых днях.

Теперь Гидеон держался за меня из страха снова потерять.

Разве он не знал, что я хотела остаться? Что мое место по-прежнему было в Блэквуде, рядом с Гидеоном?

Я лишь хотела освободиться. Не сбежать.

О чем и собиралась сообщить ему при первой же возможности.

Пускай Гидеон обещал меня баловать, но, не считая доставленного им удовольствия, для меня не было большей радости, чем погружать руки в почву и видеть, как сад наполняется красками и ароматами. Прибыв в поместье и увидев сад, я поначалу решила, что мне здесь не рады. Но с каждым новым ростком и цветком я уверялась, что Блэквуд был и будет моим домом. Он просто ждал меня.

Солнце клонилось к закату, когда я заметила возле дома движение. По тропинке шел Гидеон. Черты его лица заострились, и в глазах пылало зеленое пламя, словно он только что вернулся из недр ада.

— Где ты пропадала? — требовательно прогрохотал Гидеон.

— Где еще мне быть? — я в непонимании осмотрелась.

— Я искал тебя два часа, — он пересек сад и предстал передо мной. — Я не слышал тебя, не чуял твой запах. Эта чертова штуковина, — Гидеон сжал цепь, — протащила меня через каждую проклятую комнату в доме!

— Она сегодня странная, — сообщила я. Гидеон тоже был странным. — Конечно, я была в саду. Куда еще я могла пойти?

— Ты не должна оставаться здесь, — хрипло сказал он и, обхватив ладонями мое лицо, дико посмотрел мне в глаза. — Я приготовил еще один подарок. Мне не хочется спешить, но наше время на исходе.

— Хорошо, — неуверенно сказала я, пытаясь не паниковать из-за его спешности. — У тебя подарок с собой или нам нужно пройти внутрь?

— Он внутри. И снаружи, — Гидеон рукой очертил полукруг, указывая на сад и землю за его пределами. — Все это. Блэквуд.

— Что? Как он может быть моим?

— На этой неделе я оформил документы. После моей смерти поместье перейдет тебе.

— Ты о чем? — очередное предложение руки и сердца?

— У меня нет родных, которым можно завещать его. И в моем сердце ты всегда была мне женой, — Гидеон измученно посмотрел на меня. — Поэтому если со мной что-нибудь случится, Блэквуд станет твоим.

— Ничего с тобой не случится, — мне нравилось знать, что он считал меня своей женой, но последние его слова причиняли боль. Было страшно даже предполагать, что Гидеон пострадает…или того хуже. — Мне не нужен такой подарок. Только не так.

— Но ты его примешь, — яростно прорычал он, — потому что никому другому я его не доверю. Также я подарю тебе кое-что еще.

Едва ли я хотела других подарков.

— Что ты…

Гидеон поцеловал меня, прижав к мускулистой груди и обхватив ладонями мое лицо. Этот подарок я приняла. Поцелуй был нежным и сладким, полным такой тоски, что напоминал признание в любви и возвращение домой. Я открыла глаза. Когда Гидеон отстранился и намотал на кулак золотую цепь, от переизбытка эмоций у меня сдавило горло.

— Кора Уокер, — его голос звучал гулко, будто отдавался эхом в пустой груди, — я отказываюсь от клятвы, которую дал, подарив тебе ожерелье. Я больше не намерен на тебе жениться.

От боли у меня перехватило дыхание, и я могла лишь безмолвно смотреть на Гидеона.

— Мой последний подарок — свобода, — резко продолжил он. — А теперь убирайся к черту из Блэквуда.

Свобода…?

Я подняла дрожащие пальцы к шее. Цепи не стало. Она свисала с его ладони, превратившись в самое обычное ожерелье с алмазным кулоном. Просто ювелирное украшение.

Украшение, которое больше ничего не значило. Мой мир разлетелся на осколки, и я подняла полные слез глаза.

— Гидеон?

— Уходи, Кора, — измученно сказал он и отступил. — Будь проклято мое эгоистичное сердце. Я обещал сегодня только давать, но, по правде говоря, использовал каждую секунду для себя. Один последний день. Я должен был отослать тебя в тот же час, как ты приехала.

— Но почему? — у меня срывался голос. — Почему?

— Просто беги отсюда.

По моим щекам потекли слезы, и я дико затрясла головой.

— Убирайся! — взревел Гидеон.

— Мне некуда идти, — разрыдалась я. — Блэквуд — мой единственный дом.

— Тогда иди в деревню, — хрипло и устало велел он. — Мне все равно куда, главное, отсюда. И пока я жив, чтобы ноги твоей не было на территории поместья.

Каждое его слово разбивало мне сердце. Вскинув руки ко рту, я приглушила вскрик и, ослепленная слезами, бросилась прочь. Блэквуд был моим домом, поэтому, даже не глядя под ноги, я легко добралась до северо-западного крыла. Несмотря на рвавшиеся из груди рыдания, я начала скидывать одежду в чемодан, но не собрала и половины вещей, как рухнула на пол и беспомощно заплакала.

Гидеон подарил мне свободу и бросил меня прежде, чем я успела сделать выбор. Но ведь я бы осталась. Осталась бы.

Он не дал мне шанса объясниться. Содрогаясь на полу, я плакала, пока не ослабела. Силы покинули мое тело, и я напоминала тряпичную куклу.

Я не знала, как заставила себя встать. Но я справилась и, решительно достав из чемодана одежду, убрала ее обратно в платяной шкаф. Распрямив спину, я высоко подняла голову и отправилась на поиски Гидеона.

Потому что я решила остаться.

И если бы он не поверил мне сейчас, убедился бы через пятьдесят лет, поскольку я по-прежнему жила бы здесь.

Я босиком пересекла большой зал и поднялась по лестнице в юго-восточную башню. Гидеона там не было. К сожалению, я больше не могла найти его по золотой цепи, поэтому вернулась вниз и пошла по коридору в семейное крыло. В гостиной царила тишина.

Нарушали ее лишь стоны, едва различимо доносившиеся из спальни Гидеона.

С учащенно бьющимся сердцем я пошла туда. Лампы не горели, занавески были задернуты, но из пустого дверного проема с застекленной террасы пробивался оранжевый свет. От солнца остался лишь лучик, тускнувший в кроваво-красном небе.

— Кора? Боже, нет. Кора, — утробный и глухой, голос был почти неузнаваем. — Беги.

В саду я так и сделала. Теперь же я подошла к кровати, возле которой в закатных лучах сидел Гидеон, ссутулив голые плечи.

— Гидеон? Что … — я обмерла. Он был прикован к кровати, но не тонкой золотой цепью. То была тяжелая ржавая цепь с ворот поместья, скрепленная на талии навесным замком. — Господи. Сейчас я тебя освобожу! Кто это сделал?

— Я сам, — Гидеон предупреждающе зарычал и остановил меня, лихорадочно пытавшуюся открепить цепь от дубовой кровати. Острым взглядом зеленых глаз он заставил меня замереть. — Я знал, что ты не ушла, потому что не…Кора, спасайся. Выберись через террасу на улицу так быстро, как только сможешь. Ты должна выбежать за ворота до заката, пока не поднялась полная луна.

Я решительно покачала головой. Какая бы чертовщина ни творилась, я не собиралась бросать Гидеона на произвол судьбы. Тогда я и вспоминала об ужасном подарке — поместье, предназначавшемся мне по завещанию.