— Приходите завтра, после обеда, когда я высплюсь…

… и успокоюсь.

И уже в замке спокойно принял от хариба зелье и забылся тяжелым сном. И снилось ему… он не помнил, что снилось.

***

— Ты оставила то, что я просил?

— Да… под кроватью, как ты и сказал… но, надеюсь, телохранители…

— Телохранители не найдут, пока не будут знать, что искать.

А когда будут знать, то, скорее всего, будет слишком поздно. Если брат не подведет. Ну и если подведет… жаль эту дуру, другую такую любовницу придется поискать…

Но игра начинала затягивать. А то, что вытворял Миранис превзошло все ожидания.

«Теперь ты можешь действовать, брат».

— У меня для тебя еще одна маленькая просьба, — прошептал он ей на ухо. — Совсем маленькая, моя малышка…

— Но…

— Я награжу тебя… я приготовил для тебя подарок. Не тут, в городе. Завтра в нашей любимой таверне? И я буду твоим весь день, всю ночь…

Она никогда не могла отказать. Не ему. И все же это человеческое обличье просто великолепно! Может, все же не дать брату все испортить?

Вокруг царили хаос криков, запах крови и давящая на плечи жара. Узкие улицы утопали в солнечном мареве, но тварям, видимо, это не мешало. Стараясь забыть о страхе, Майк склонился над очередной жертвой и выругался про себя, когда дозорный заслонил его от нападения. С легким чавканьем вошел меч в худое, сотканное из мышц тело, лязгнули так близко зубы, и огромный, похожий на облезлого волка, зверь упал рядом, пачкая все вокруг подозрительно черной кровью. Кто— то крикнул, Майк обернулся. Бросил дозорному:

— Я буду сидеть под щитом, — и вздохнул едва слышно, когда рослый и плечистый Джейк послушно шагнул навстречу рычащему хаосу.

Майк даже не пытался вмешаться: там, за щитом от него было мало толку. Воин он никакой, маг тоже слабенький, так что помочь ничем не может… может лишь защитить себя невидимой преградой, об которую расплющила нос очередная нечисть.

Хорошо влетела, аж кровавые сопли по щиту размазала. И сразу же взвизгнула, когда в нее до рукояти вошел меч. Щит оросило темными брызгами. Тварь обмякла, дозорный позвал свое оружие, и клинок с легким шелестом вышел из мертвого уже тела и полетел к хозяину.

Майк лишь вздохнул, присмотревшись к умершей. Молодая, красивая, в светлом платье, окрашенном теперь кровью. На руках — еще совсем новые свадебные браслеты… на ее распоротый живот смотреть не хотелось. Вспомнилась собственная старшая сестренка, что тоже недавно вышла замуж, перехватило на миг дыхание, и Майк, вздохнув, закрыл умершей глаза. Тут не помочь. Вообще не помочь. Можно лишь укрываться щитом и не подставляться, пока дозор не закончит зачистку.

Он аккуратно передвинулся к мертвой твари, потащив за собой щит. Присмотрелся к рыжей в черных подпалинах шерсти. Провел ладонью над узкой, так похожей на волчью, мордой, растер меж пальцами остывавшую кровь, и, уже не сомневаясь, сунул руку в теплую еще рану, считывая, задыхаясь от нахлынувших на него чужих чувств: злобы, жажды крови, страха…

— Закончил? — спросил знакомый голос, когда Майк вынырнул из черного омута.

Майк кивнул, и тот же холодный голос продолжил:

— В следующий раз проси считать нечисть магов, а не убивайся сам. Ты даже заслоны нормально поставить не в состоянии… своей работы мало? Так добавлю. В замок его! Под охраной! — Майка грубо дернули за ворот, заставив подняться. — Остальные проверить, не осталось ли тут еще этой гадости.

— Сам дойду, — выругался Майк: за год, проведенный в отряде, он так и не привык к навязчивой опеке дозора. И сразу же вздрогнул, наткнувшись на язвительную улыбку старшого.

Арман, внешне спокойный, высокий, поджарый, будто сотканный из мышц, стоял возле Майка, сжимая окровавленный меч. Всегда аккуратная, белоснежная одежда его теперь была заляпана темными каплями, светлые, почти под цвет бледной кожи, волосы растрепались, а в серебристых глазах застыла тень ледяного гнева. Арман посмотрел на Майка, сказал так пугающе спокойно, и от одного голоса его меж лопаток пробежал холодок:

— Не возражай. Возвращаешься в замок под охраной, сам знаешь, что тебе в делать, не маленький. Нечисть осмотрят маги, будь готов к их отчету.

— Да, старшой, — выдохнул Майк.

Арман едва слышно свистнул, и в глубине улицы сразу же раздался топот огромных копыт. Дозорные привычно дали дорогу, Майк слегка отшатнулся, на узких губах Армана появилась едва заметная улыбка. Искра, огромный, иссиня-черный, с бегущим по шкуре огнем, подлетел к хозяину, потянулся точенной мордой к его обтянутым белоснежными перчатками ладоням, и с длинной, до земли, гривы упала на мостовую россыпь искр.

И как только Арман не обжигается? Вскочил на коня, не обращая внимания на искры, погладил его по лебединой шее, повел пальцами за танцем огня по шкуре, добавил:

— Если что выяснишь, свяжешься со мной. Вечером я тебя найду. Ты, — кивнул он дозорному, что должен был сопровождать Майка, — возвращайся как можно скорее. Неизвестно, когда еще одна волна будет, люди нам пригодятся.

И развернув танцующего от нетерпения коня, направил его в лабиринт узких улиц.

Люди ему пригодятся… Майк горестно вздохнул: воины и боевые маги ему пригодятся, а Майк, как всегда, будет отсиживаться в безопасном замке.

— Чего приуныл, дознаватель? — ударил его по плечу один из дозорных. — Вали к своим книжкам! И найди, что это такое и какого хрена оно сюда приперлось. Нас уже седмицу в столице эти твари развлекают, еще немного и мы выдохнемся, и будет нам всем…

— Понял, — прервал его Майк. — Найду, не сомневайся.

А в голове почему-то билось одно единственное слово… «развлекают».

***

Замок томил приятной прохладой, белоснежные покои казались такими чистыми, по сравнению с их владельцем… Арман с облегчением скинул с плеч тонкий, выпачканный кровью плащ, туда же бросил перчатки и обе туники, развязал окровавленными пальцами широкий, шитый серебром пояс и подождал, пока хариб справится с застежками на тонких, летних сапогах.

Кровь! Ею пропахло все: кожа, волосы. И даже когда хариб убрал грязную одежду, легче не стало: Арман мечтал смыть с себя всю эту грязь. Всю усталость последних дней. Предсмертный визг нечисти и крики умирающих людей. Мечтал. Но времени не было, и передышка могла оказаться слишком короткой.

— Поторопись! — приказал он Нару, направляясь в купальню.

Знакомый до боли белый мрамор, по которому ходили водяные блики, едва ощутимый запах жасмина, и тишина, нарушаемая лишь всплесками воды. Все это казалось нереальным, давно забытой сказкой, которая в один миг может прерваться визгливой песней рожка. Тревогой.

Потом. Может быть. А пока Арман медленно, наслаждаясь каждым движением, вошел в бассейн, опустился в прохладную воду, и подождав, пока Нар сядет на край бассейна, оперся спиной о колени своего хариба.

— Мой архан, тебе стоит отдохнуть, — сказал Нар, осторожно втирая приятно пахнущую кашицу в волосы Армана. — Скоро бодрящие зелья перестанут действовать, и тогда ты свалишься…

— Думаешь я не знаю? — прошептал Арман, откинул голову на колени Нара и закрыл глаза. — Все знаю. Но у меня нет выхода… сейчас любой воин важен. И мои люди сражаются более слаженно, когда я с ними.

Потому что знают, что Арман их не бросит. Что делает больше, чем требует от них. Что его клинок не знает промаха, а на тренировках среди дозора он всегда первый. Не мог себе позволить быть вторым…

Лишь Кадму, телохранителю силы, он всегда уступал. Но телохранитель никогда и не брал его на показательные поединки, берег его репутацию, зато другим дозорным из отряда Армана везло гораздо меньше: доставалось им на тренировках от телохранителя регулярно, а в последнее время, говорят, еще и от брата…

Рэми… и не скажешь ведь. Гибкий, но не худой, грациозный, что, казалось, переломишь одним движением, он на тренировочном дворе уже многих клал на лопатки. Кадм, что его учил, лишь посмеивался. Но равным себе противником явно не считал: в паре ощутимо берег, и Арман его понимал. Рэми все же был больше, гораздо больше, магом, чем воином. И Арман знал, что Рэми придется долго стараться, чтобы догнать брата в воинском искусстве.