Если когда-то догонит.

С таким магическим даром ему, собственно, и догонять не обязательно. Дозор его охранит не менее старательно, чем самого наследного принца. Да и Кадм, судя по всему, напарника в обиду давать не намерен, столько раз от грани отводил, что Арман уже устал считать.

— Мой архан, — тихо прошептал Нар, и с его пальцев полилась магия… немного: хариб, как и его архан, не был сильным магом, но этого хватило, чтобы на миг забыться тяжелым сном, а когда Арман проснулся, Нар уже смыл пену с его волос, и тихо позвал:

— Вставай, мой архан. Я помогу тебе одеться. Повелитель ждет.

Купание, короткий сон и помощь Нара помогли: Арман уже почти не чувствовал усталости, хотя и знал, что это ненадолго. Он послушно встал у края бассейна, раскинув руки, ждал терпеливо, пока хариб справится со сложным церемониальным одеянием, хотя ненавидел ждать. Но не мог явиться к повелителю в неподобающем виде.

Начал Нар с нижней туники, белоснежной, мягкой на ощупь, с вышивкой серебром по вороту. Ловкими движениями пальцев скрепил нежную ткань по швам миниатюрными, тонкой работой застежками: арханы не носили сшитой одежды, и иногда Армана это дико раздражало.

— Мой архан, — начал вдруг Нар, и Арман, уловив в его голосе плохо скрываемую неуверенность, слегка напрягся. — Твой брат.

— Что мой брат? — тихо поинтересовался Арман.

Он не видел Рэми уже седмицу, хотя они и жили в одном замке: эти волны нечисти ели все время Армана, все его силы. Да и что с Рэми может стать? В замке, под защитой самых сильных высших магов? Прочем, братишка всегда отличался способностью влипать в неприятности…

— Я встретил его вчера, в коридоре, — продолжил Нар. — Рэми… страшно похудел. Осунулся. Прошел мимо и даже не заметил…

— Вот как, — прошипел Арман, когда Нар закончил с его штанами и принялся за верхнюю, полупрозрачную тунику. — И что сказал Лиин?

— Хариб твоего брата отказался что-то объяснять, ты же знаешь…

— Рэми приказал, — закончил за него Арман. — Это похоже на моего брата. Проклятие! Всего пару дней меня в замке не было, а он опять! Что говорит его учитель? Другие телохранители, Миранис?

— Мой архан, я не осмелился их спрашивать…

Ну да, кто из них будет разговаривать с харибом? Но с Арманом еще как будут! Если не как со старшим столичного дозора, то как с главой одного из самых сильных родов в Кассии, а будут! Щелкнули серебряные браслеты на запястьях, обнял широкий пояс, и Арман сел на приготовленный для него табурет, позволяя себя причесать и разрисовать лицо тонким узором рун.

«Ну что-то же ты выяснил, — спросил Арман мысленно, чтобы не мешать Нару работать, — не так ли?»

— Это тебя не обрадует, архан, — мягко ответил Нар, выводя тонкой кистью узор на щеках Армана.

«А тебя сейчас кто-то просит меня радовать? Говори!»

— Рэми заперся в своих покоях, выходит только на дежурство. Замок сказал, что еда его возвращается почти нетронутой. Что архан забросил свои книги, так что я не совсем понимаю причину этого затворничества, — Арман тоже не понимал, но, несомненно, поймет. — Он больше не тренирует с Кадмом и дозорными, — а ведь так любил эти тренировки, — и ссылается на занятость, не встречается со своим учителем.

— Я понял, не продолжай! — сказал Арман, поднимаясь.

Замер на миг, когда хариб слегка поправил, сформировал теми же застежками складки на верхней тунике, взял со стола приготовленные для него белоснежные перчатки и посмотрел внимательно на Нара:

— Тебя-то что грызет, мой друг?

Нар накинул на плечи Армана тонкий плащ, скрепил его у шее серебряной фибулой с крупным брильянтом и тихо прошептал:

— Прости, что я недоглядел его, мой архан.

— Рэми большой мальчик, — ответил Арман, оглядывая себя в зеркало: серебро вышивки по тонкому шелку, мягкий блеск драгоценных камней, холодность во взгляде. Арман прикрепил к поясу тонкий клинок, что служил скорее для украшения, чем для защиты, и криво улыбнулся: — Давно уже отвечает за себя сам.

Но в душе спокойствия не было. И ожидавшие за дверьми придворные это почувствовали: на их холенных лицах промелькнул плохо скрываемый страх. Как животные, они чуяли свежую кровь на руках Армана, как и клубившуюся в его душе, хоть и хорошо скрываемую ярость. И замерли, когда Арман сказал:

— Я пойду один.

— Но повелитель тебя ожидает, мой архан, — начал один из придворных, и осекся под взглядом Армана.

— Я не заставлю повелителя долго ждать.

В покоях брата, столь же белоснежных, как и у Армана, было тихо и неожиданно пусто. Стулья вдоль стен, полки с книгами, тяжелый стол из белого дуба, на которым были небрежно брошены какие-то бумаги… пусто.

А ведь Арман помнил, как еще седмицу назад тут клубилось от просителей. Рэми любил помогать, временами слишком любил, и казначей их рода недовольно хмурился, пытался пожаловаться Арману на излишнее расточительство архана Эррэминуэля, на что Арман лишь раздражительно отмахивался, пополняя казну доходом с их поместий.

Поместья приносили столько, что даже Рэми было потратить не по силам, так что пусть братишка будет добрым, если ему так хочется. Тем более, что каждая его помощь возвращалась к роду сторицей, приводя под крылья клана преданных, охочих работать людей, которые намолиться не могли на своего нового архана. На Рэми. На задумчивого, спокойного, всегда и для каждого находящего нужное слово.

Арман знал его другим. Свободолюбивым и упрямым, а временами и невыносимым. Арман знал, как брат умеет вспыхивать и гореть в своих эмоциях, как сжирает сам себя в поисках вины там, где этой вины нет и быть не может. Рэми целитель. Всех и всегда хочет спасти и переживает каждую свою неудачу.

Но когда в нем поднимала голову вторая душа, целитель судеб, взгляд Рэми ужесточался, смотрел в самую душу и слова его били подобно кнуту. И помогал братишка только тем, кто на самом деле в этой помощи нуждался. И жестко прогонял, даже карал пытающихся обмануть, потому постепенно и обманывать его опасались. И жулики начали его бояться, а Зир, глава темного цеха лишь посмеивался:

— Твой брат нечто. Хорошо, что не все такие, а то бы нам работы не было…

Не все были «такие» и среди придворных. И Арман начал замечать, что часть придворных брата откровенно избегает, боится вставать на его пути, прячется в тени, когда он проходит мимо. И начал за брата сильно опасаться, незаметно усилив вокруг него охрану.

Не зря: Рэми пару раз пытались отравить. Присылали не слишком безопасные подарки, пытались пырнуть ножом в толпе. Пока удавалось атаки незаметно отбить, а особо ретивым дать понять, что не стоит… ой не стоит ссориться с северным родом и его главой, и атаки прекратились… но… судя по всему, Рэми все равно достали. Вопрос только — как?

У дверей в спальню брата Армана ждала неприятная неожиданность: Лиин, хариб брата. Такой же внешне хрупкий, как и Рэми, с похожими, выразительными глазами и огромным, столь редким в Кассии, даром целительства.

— Мой архан, — поклонился он, не отходя от заветной створки. — Прости, но я не могу тебя пропустить.

— Ты не можешь что? — тихо переспросил Арман, ушам своим не поверив. — Ты меня не пускаешь к брату? С каких пор, Лиин?

— Мой архан, — явно смутился хариб. — Пойми… твой брат только что заснул, лучше его не тревожить…

— Опять кошмары? Я с детства с ними справлялся и теперь справлюсь, пропусти.

— Нет, мой архан…

— Значит, он не только не ест, но и не спит в последнее время, не так ли, Лиин?

— Арман… — прохрипел хариб, и в темно-карих глазах его Арман перехватил неприятный отблеск страха.

Лиин впервые от посвящения в харибы назвал Армана по имени, что было само по себе редким чудом, а еще большим чудом было то, что Лиин явно хочет, чтобы Арман вмешался, но все равно его не пускает.

Приказ Рэми, не иначе. И Лиин скорее умрет, чем его нарушит. Впрочем, времени и так не осталось, повелитель ждет. Повелитель не любит ждать. И Арману уже давно пора идти… только…