Прежде чем Вы, уважаемый читатель, откроете первую страницу романа «Кирза и лира», мне хотелось бы уже сейчас поблагодарить Вас за тот возможный интерес к теме повествования, и за время, которое у Вас, уважаемый читатель, отниму.

Желание написать об армейской жизни, в конце существования СССР, вызвано неподдельной болью за наших детей-мальчишек, за их родителей, за страну, за Россию, как бы это высоко не звучало. С детских лет и достаточно продолжительное время мне, нам всем в нашей стране внушали: мы во всем мире самые первые, самые лучшие, самые передовые, самые сильные, самые могущественные, самые-самые-самые… Всюду звучали, мелькали заголовками, передовицами, и настенными транспарантами лозунги о любви к Родине, о ее беспредельной любви к нам — народу; о чести, совести, долге и прочем, прочем… Кто бы возражал, если бы так! Этот внешне приятный усыпляющий фимиам окутывал нас с детства и отголосками продолжает звучать и сейчас. Я не против Родины, не против Любви к ней. Я за её честность по отношении к нам, за её откровенность, за открытость. Я за взаимную любовь Государства к своему Народу! Против двойных стандартов. Категорически против того, что наши с Вами дети — наша опора, наше будущее, — сегодня солдаты, для кого-то — просто расходный материал, не более. Материал, для Государства естественным образом неизбывный, абсолютно дешевый, безответный, к тому же, в абсолютно равнодушных руках. Где наш с Вами сын, против своей и нашей воли, почему-то обязательно должен пройти школу не закаляющей, в хорошем понимании этого слова, характер, не вызывающей по окончании службы хотя бы простого уважения к ней, к армии, а школу унижения, физического и морального насилия над личностью, и практически возвращается к нам с надорванной психикой, часто и здоровьем, не говоря уж о более страшном…

Мои скромные армейские — солдатские — университеты можно было бы и не брать во внимание, как ничтожно малые, и я бы никогда и не настаивал на этом, если бы сегодня мы видели коренные изменения в подходе к проблеме смысла службы в армии, в коренной ее реорганизации, о которой так много говорят с разных трибун. В армии и по сей день те же тревожно-униженные глаза наших детей в солдатской робе. Те же просьбы: «Дяденька, дайте покурить… займите, пожалуйста, рубль…» Что изменилось?!

К сожалению и сегодня мы продолжаем замечать, что отношение Государства к нам, людям, к своей Армии, к её солдатам, до сих пор не меняется. Скорее, наоборот. Примеров тому огромное множество. От острова Русский под Владивостоком, до Чечни, АПЛ «Курск», и далее везде. Главной, и проблемной причиной из них, является законодательный тезис: служба в армии до сих пор считается обязательной повинностью. Более того, принудительной повинностью!..

Вдумайтесь, пожалуйста, в это слово — Повинность! Перед кем, повинность? За что, и почему именно повинность?

Армия, это не только яркие кокарды, взлетная кривизна офицерских фуражек, блеск юбилейных значков, медали и звезды на погонах… Армия, это, в первую очередь, непременно сытый желудок солдата, его материальная обеспеченность, не показная, а настоящее уважение и любовь к своему роду войск, к себе, и Родине; его юридическая защищенность, профессиональный и общегражданский рост за время сознательной, и добровольной службы в рядах вооруженных сил в качестве профессионального защитника страны.

Мы, взрослые, всегда должны помнить и понимать: ему, и именно ему, в будущем, после демобилизации, молодому мужчине строить семью, заботиться о своих родителях, достойно жить и преумножать богатства своей страны. В нем — в наших сыновьях, внуках! — будущее нашей России, как не патетически это для кого-то звучит.

Книга адресована читателю не только молодому, кому доведется-таки нести эту «почетную повинность», но, главным образом, тому, кто может, и должен, изменить суть вещей в этой проблеме, а кому-то расскажет о том, к чему командиры, современные «патриоты», стараются гражданских лиц не допускать.

В книге я попытался сохранить стиль поведения, некоторые характерные особенности взаимоотношений между самими солдатами, солдатами и сверхсрочниками, солдатами и офицерами; язык общения, состояние и развитие личности молодого человека в процессе прохождения времени от призыва до демобилизации.

Обстановка, условия, и восприятие всего — вокруг солдата происходящие — соответствуют действительности, без каких-либо ура-патриотических прикрас.

Фамилии и имена героев книги могут случайным образом и совпадать, но род войск не указан сознательно, как, в общем, характерный, по моему глубокому убеждению, для большей части армии. В книге нет яркой армейской чернухи. Содержание и межличностные отношения в книге выглядят даже, наверное, гораздо мягче, чем сама суть сегодня.

И, пожалуй, приведу еще один важный побудительный фактор написания этой книги — расхожее мнение об армии: «Сегодня и младенцу хорошо известно, что армия, почти так же как и тюрьма, — дно человеческой жизни…» Армия — дно, как и тюрьма!.. Неужели мы можем согласиться с этим? Можем смириться?! Это страшно!

А мы еще требуем и ждем от своего солдата какого-то патриотизма!..

Мне, взрослому человеку, категорически неприемлемы такие отношения Государства к своему Народу и, как не печально, укоренившиеся уже в общественном сознании, в одном ряду стоящие, два понятия: армия и тюрьма — равенство. Это ужасно! В прошлом нашей страны — мы это прошли! — пусть, да. Но в третьем тысячелетии — нет!

Итак, чем же, на чём, и как могут формироваться патриотические чувства молодого человека в армии?.. Об этом вся книга.

Мы едем уже третьи сутки. Мы — это новобранцы, будущие защитники Родины. Нашей Родины. Лучшей в мире страны — СССР. Перед этим нас, выхваченных, выловленных безжалостной военкомовской рукой из теплой, привычной, родной школьной и семейной жизни, перед отправкой к местам будущей службы несколько суток держали на сборном пункте под замком, чтоб не разбежались. Ждали поезда. Там же, внутри, с нами постоянно находилось несколько офицеров и десятка два солдат срочной службы — младшие командиры. Держались они в сторонке, в нашу круговерть не вмешивались, в разборках не участвовали и на всякие каверзные или слишком «умные» вопросы не отвечали. Наблюдали за нами издали, но всегда снисходительно, со взрослой ехидной ухмылочкой.

А мы, пацаны, почти запуганные военкомовскими предсказаниями очень близкими в самом недалеком будущем — именно для нас, обалдуев! — дисбатами-штрафбатами, болтались без дела в быстро освоенном пространстве. Гуляли… «Последний нынешний денек».

Нас здесь собрали и приготовили к отправке — около тысячи пацанов. Распределили по каким-то командам, строго приказали далеко не расходиться — это под замком-то! — и о нас вроде забыли. Вот так, одномоментно — чик! — мы были выключены из родной гражданской жизни. Любимые девчонки, братья, братаны-пацаны; кинотеатры, школы, спортзалы, родные подвалы; бабушки, дедушки, мамы, папы — все это враз осталось там, за дверями, в прошлом. Всё, отбегался. Попался мальчик, не трепыхайся, считай, отпрыгался — ко-опец! Впереди ждет неведомая и страшная армия. И не погулять тебе теперь, мальчик, и не пожить тебе нормальной гражданской жизнью, и не… «Ма-ама, роди меня обратно!» Но это, пожалуй, уже поздно, попал.

Духовой оркестр, аплодисменты, красные транспаранты, парадные речи военкома о почетном доверии Родины, любви народа, долге — остались там, снаружи, со стороны висячего замка, за закрытыми дверями. Здесь, с нами, только наше личное пацанячье одиночество, ноющий страх и дикая тоска. От отчаянной безысходности хотелось где-нибудь спрятаться и разреветься, как в детстве. Но где тут, в таком столпотворении спрячешься! Как тут рыданешь, когда вокруг тебя бузит, горланя, орава задиристых пацанов — таких же, как ты — в пьяном кураже стоит на ушах. Все они, как и ты, свой страх и растерянность прячут за маской разудалой веселости, пьяных слез, блатных ужимок, сплошного мата. «Гул-ляй, братва-а, пьяному море по колено!..»