— Как же боярич? Оне же на подворье с тобой росли вместях. Товарищи твои по детским играм.

— Вот надо же, и это у меня из памяти вышибло. Ну да ладно, даст Бог вспомню. Вот втроём и храните казну серебра, один из вас всегда должон быть дома, при оружии и в броне и никак иначе. Головой мне ответите.

— Не сумлевайся боярич. Сохраним всё в тайне и целости.

И с этим делом вроде всё порешал, теперь проверить промзону и к деду на поклон. Отдам ка я ему ещё и ящик слитков серебра. Да закажу, чтобы осенью мне боевых луков с обозом переслали или ещё чего, думаю он мне подскажет как правильно потратить денежку.

— А прикажи ка ты Дядька один сундучок серебра ко мне перенесть, деду отвезу в подарок, с тем и отбыл на «промзону». Там всё шло обычным порядком, каменщик укладывал очередную сотню кирпича в стенки домны, плотники перекинули через канаву ошкуренное бревно и собирали вокруг него большое колесо, два малых колеса уже были насажены на концы этой гигантской оси.

— Надо садиться за макеты, на пальцах я не объясню механизм кулис и коромысел, дал я себе задания. Расспросив о нуждах и пообещав помочь по мере возможности, уехал к себе на подворье. Пообедав, чем повариха расстаралась, собрался к деду. Честно отделив около пяти килограммов серебряных монет, прихватил «жезл» с тайным клинком и сундучок серебра, я на челне с четырьмя гребцами отправился к деду. Не забыв предварительно, дать команду истопить баньку. Суббота же вроде сегодня. Банный день.

Дед принял меня с распростёртыми объятьями, а когда я поставил на стол мешок с монетами и сундучок с слитками серебра, так вообще расстаял.

— Ну рассказывай, откель добыча?

— Вот тебе деда занятный подарок от меня и я протянул ему жезл. Хитрая вещица, смотри как открывается. Я крутанул рукоять и ножны в разные стороны и извлёк на свет божий узкий клинок.

— Однако хитрая задумка! Дед принял клинок, глянул подслеповатыми глазами на рисунок узоров на клинке. Сталь то узорчата!

— Да дедушка, сталь на клинке добрая. Так вот про находку, бортники у меня по лесу бродили пчёл искали, да набрели на берегу речушки лесной на ладью сгнившую, да землянку полуразрушенную. Внутри кости человечьи. Испугались, домой прибежали да старейшине своему рассказали, тот мне. Ну и сходили мы за хабаром. Искали оружье, брони, железо разное, да и обнаружили ихнюю казну. Викинги то были дедушко. Сотни две уж лет минуло. Кости в прах рассыпались. Видать зима, да ледостав их застал, они отчего то все померли, ладья на берегу сгнила, двадцать пять их было. Но оружие хорошо было жиром смазано, да в сундуках дубовых заперто. Оружие тебе как я понимаю ни к чему, у тебя все вои снаряжены, а вот мне нужно, своих дружинников готовить буду. Мечами махать моих охотников учить не буду, а вот лучники из них будут хороши, да копьецо с сажень длиной, да лёгкий топорик за пояс. Ежели их сотню снарядить, да с твоими дружинниками, мы кого хочешь, в этих лесах удивим.

— Дельная мысля Алёша. Ты, так я понимаю, спрашиваешь где луков боевых исхитриться добыть. А хитрить тут нечего, самый ближний торг в городе Владимире, но вот покупка сразу сотни боевых луков князю тамошнему не понравится. Поэтому пошлю я гонцов к отцу твоему в Ростов, серебра с ними передам, пусть в Ростове десяток другой купит, да во Владимире столько же, остальные будем сами ладить Алёша. Чай не велика хитрость. Есть у меня мастер, добрые луки ладит, старый правда, да учеников у него пятеро, один другого лучше.

— Чего я хотел тебе ещё сказать деда. Готовься стать прадедом, непразна Любава.

— Хо, хо, хо, вот молодец, мать приедет, обрадуется. Нет, ты посмотри на него, сам ещё только, только титьку мамкину бросил, а уже Тятя. Ай молодца!

— Ну, прям вот только, только титьку бросил. Да я уже, который год за девчачьи держусь, обиделся я.

— Ладно, внучок, не обижайся. Всё одно молодец! Не даёшь роду племени Кожемяк перевестись. Как там у тебя дела с доскопилкой да доменкой?

— Всё дедушка идёт хорошо, я только, што от туда. Слежу я. Сам же жду не дождусь. Ну, что дед, домой я поплыву, баньку мне истопили, попариться хочу. Значит, насчёт луков я с тобой договорился? «Последнее предложение запоминается лучше всего», — одна из семнадцати заповедей прознатчика Исаева.

— Договорились, дам я команду.

До баньки ещё было далеко. Надо было провести ещё «вечернее чаепитие», прослушать отчёты, дать задания. Кстати ученик Ерофея меня ждал с коробом буквиц. Вот же гадство! Сам себе проблему нарисовал. Но, Кожемяка сказал! Кожемяка сделал! Самое интересное объявил Ерофей.

— Мы закончили первый дом, приди боярич осмотри, так ли всё по твоей задумке? Второй дом заканчиваем, но нам уже полегче, ибо опыту набрали. Теперича как блины их печь будем. Благо рубщики успевают дерев нарубить, шкуродёры их ошкурить, а уж за плотниками дело не стоит. Теперича, каменщикам надо указать, какие печи делать, а то мальцы камней к домам натаскали пропасть.

— Завтра с утра, каменщику и его подсобникам быть у первого дома. Приду, осмотрю, покажу. Теперь следущее, завтра, по одному ребёнку семи или восьми зим отроду, от каждой семьи после завтрака ко мне на подворье. Касаемо всех семей, Старейшинам проследить строго. Учить грамоте буду. Я их научу, а они остальных, учить будут зимой. К весне все должны научиться читать, писать, и считать. Все свободны. Эй букворез! Ну ка, кажи своё изделие.

Парень подошёл к столу и положил на него аккуратный короб. Я открыл и вывалил содержимое на стол. Ну что сказать? Всё вырезано аккуратно и красиво.

— Молодец. Скупо, но похвалил я резчика.

— Что это за руны, спросила тётка Надежда.

— Буквы это тётя, вот слушайте меня и смотрите на мои губы. И ты Любава смотри, привлёк я внимание скучающей жёнушки. М, А — М, А. Слышно два звука М и А, правильно? вот буква М, а вот буква А. Вот ещё М и А. Вот я кладу их рядом на стол, следите за руками и слушайте звук. М А М А. Кто чего понял и кто чего не понял? Лада глядя на костер спросила:

— Алёша, а ты можешь сложить слово «огонь»?

Я быстро выбрал из вороха, требуемые буквы и попросил,

— Солнышко, а скажи это слово медленно по звукам. Солнышко не подкачало и протянуло,

— О- Г- О- Нь. По мере того, как она произносила звуки я выкладывал буквы.

— Вот смотри, это слово ОГОНЬ. И этими буквами можно описать всё. Мои песни, ваши притчи и сказки. Вот слово ДОМ, вот слово РЕКА, вот слово КРОВЬ, СМЕРТЬ, РЕБЁНОК, СМЕХ, СЛЕЗЫ. Словами можно описать весь мир. Разве это не интересно? Что скажете тётя?

— Твоё появление мне предсказали боги Алёша. Кто я такая, чтобы спорить с ними?

— А ты со мной не спорь, а помогай, и твоего же народа ради я стараюсь. Тётка вздрогнула от услышанного и опустив голову произнесла:

— Всё, что в моих силах Алёша, я сделаю.

Останься пока, остальные свободны. Букворез! Завтра с инструментом и берестой жду тебя с утра здесь же.

— Как я понял тётя ты отдаёшь мне своих дочерей в наложницы? Начал я нелёгкий разговор.

— Да, ответила она. У нас нет достойных мужчин для моих дочерей, а после тебя, их с радостью возьмут в любой род с почётом и уважением. Так у нас заведено, молодые наложницы вождя уходят в другие роды после рождения ребёнка. Ребёнка ты можешь отпустить с матерью, а можешь и оставить себе. Таков наш закон.

— С моим приходом тётя, времена немного изменились, и теперь, закон это я. Я решаю, рожать или нет моей наложнице, я решаю, уйдёт ли она в другой род, я решаю, где будет жить мой ребёнок. Просто смирись с этим. Хуже от этого не будет, я тебе обещаю, в моём сердце уместятся все. Которая из твоих дочерей недавно кончила кровить?

— Старшая.

— Вот её, и пришли её ко мне в баньку потереть мне спину.

Вот это была банька! Я поддал парку, и лежал на полке, томясь и исходя потом, вдруг открылась дверь и из предбанника в парилку, скользнуло голое девичье тело.

— Как зовут тебя? Спросил я тело, оно чего–то пробормотало, забившись в угол. Ну, нет! Так дело не пойдёт, а вдруг ты уродина? Ну ко, иди ко мне, да не прячь лицо, не прячь. Дай глянуть. Нет, не уродина, а совсем даже наоборот, симпатичная такая, кругленькая везде, как мячик, — Тише, Машенька не плачь, не утонет в речке мяч, — продекламировал я знакомый с детства стишок. Вот тебе и имя, смотри на меня и повторяй за мной, — МА-ША. Давай ещё раз вместе, смотри на мои губы, слушай и повторяй, — МА-ША. Еще раз, — МАША. Теперь сама! МАША. Молодец! Я привлёк её к себе, прижал её грудь к своей, моё второе я, упёрлось ей в лобок. Тело у неё было чистое и пахло почему–то полынью, но сам–то я ещё не обмылся. Не дело пачкать святое таинство потом и грязью. Никуда Машенька от меня не убежит, поэтому я отодвинулся, вручил ей веник и показав что надо делать, лег на лавку. Маша знатно меня отхлестала, я перевернулся, ну что с естеством сделаешь? Солдат стоял навытяжку и ждал команду, — В атаку! Маша заворожённо смотрела на него, автоматически помахивая веником, а он с интересом видимо поглядывал на её кучерявенькую подружку.