Следующие несколько часов мы упорно спускались вниз по коридору, который то стремительно уходил вниз, то становился совершенно горизонтальным. Судя по навигационному компьютеру, мы опустились на глубину более чем в два километра, но коридор продолжал вести всё ниже и ниже. Стало заметно холоднее, мы включили систему внутреннего подогрева своих костюмов. Воздух стал более влажным, чувствовалась явная близость воды. Ощущения не обманули нас, при очередном резком спуске, стены коридора заблестели от выпавшей на них влаги, а под ногами стали заметны маленькие ручейки из стекающих вниз капель воды. "Внизу, должно быть, находится жидкая вода в большом количестве", — подумал я. Мы спустились ещё ниже, совершив несколько крутых поворотов, и тут, наконец, вышли в огромную подземную полость, на дне которой располагалось самое настоящее озеро. Его тёмная вода была совершенно неподвижной, впрочем, откуда взяться движению на такой глубине? Я решил взять пробу воды в портативный анализатор.

Пока шел анализ, я немного задумался, оглядывая пустоту. Она была настолько обширной, что даже чувствительные сенсоры зрительного аппарата костюма еле-еле различали присутствие другого края. "Должно быть, она в диаметре более километра", — подумал я. И тут я совершил непростительную ошибку, сделав буквально полшага в сторону озера и не удержавшись на скользкой поверхности камня, я сразу оказался в воде. Костюм сработал включив силовую защиту, резко выбрасывая энергию из батареи и не позволяя мне намокнуть. Я попытался встать на ноги, и тут произошла ярчайшая вспышка. Буквально всё озеро в одно мгновение превратилось в ослепительно яркий свет. Зрительная и защитная аппаратура костюма в один момент отключилась. Я зажмурил глаза, но яркий свет проникал через веки. Я закрыл глаза руками, но и это мне не помогло. Я светился сам изнутри, не в силах хоть как-то закрыться от этого слепящего света.

Сколько времени это длилось, я так и не смог разобрать. В какой-то момент свет стал плавно стихать, опускаясь сверху вниз и постепенно растворяясь во тьме. Я ощутил внутри себя какое-то понимание. Лишь на уровне самого малого ощущения, понимания чего-то связанного с этим озером и со всеми глубинными ходами. Я ощутил себя этим озером, вернее, не только одним этим озером, а бесчисленным количеством похожих друг на друга озёр. При этом каждое имело что-то своё особое, что я не мог себе даже представить. Это было совершенно невероятное ощущение, которое невозможно передать словами. Я — Озеро. Озеро силы и Озеро чего-то такого, о чём я, человек, не имею ни малейшего представления.

В одно мгновение свет исчез также внезапно, как появился. Вместе с ним ушло и это зыбкое понимание. Ничего не видя, на ощупь, я выбрался из воды. Я полностью промок и мне было холодно, но это было мелочью по сравнению с тем, что я вдруг обнаружил — вся моя электроника, вся система жизнеобеспечения и ориентации, мой силовой костюм полностью отключился. Не работало НИЧЕГО. Мало сказать, что это было очень плохой новостью для меня. Это ранее считалось практически невозможным. Вот так, в одно мгновение отключить все защитные системы боевого костюма разведчика, причём, сделать это так, чтобы сам разведчик остался цел! Костюмы и аппаратура разведчиков — самый передовой край науки и техники не только гражданской, но и военной. Поэтому представить такую ситуацию вероятной, я просто не мог. Но теперь это стало суровой реальностью. Я слабым голосом позвал Нюма и Вита и услышал, что они очень медленно начали приближаться ко мне. Видимо, они тоже потеряли свою зрительную аппаратуру во время вспышки.

Когда они приблизились ко мне, я спросил их:

— Ребят, у вас электроника цела?

— Нет, — отозвался Вит, — это, конечно невозможно, но она полностью сдохла. Я жив, а она нет, невероятно. Вообще ничего не работает, и даже восстанавливаться не собирается. Хотя никаких внешних повреждений не ощущается.

— Мда, — добавил Нюм, — вот теперь у нас будет задачка, как нам отсюда выбираться. Я интуитивно помню все повороты, и, вероятно, смогу выйти до зала-развилки, но что нам делать дальше?

— Что сказать, занятное у нас положение, — сказал я. — Мне хочется ещё вам добавить, что если мы будем долго находиться на этой глубине, то я замёрзну первым. Не то чтобы купание принесло мне ободряющую прохладу о которой я так долго мечтал.

— Да, командор, — ответил мне Вит, — нам действительно, во что бы то ни стало, надо скорее выбираться отсюда. Искать неизвестный выход в нашем положении, не имея работающей аппаратуры, практически нереально.

— Ребята, — вспомнил я, — вы ощутили во время вспышки какие-либо особые переживания, воспоминания?

— Мммм, нет, я точно нет, — сказал Нюм.

— Я тоже нет, — добавил Вит, — только яркий свет от озера, радуга на своде этой пустоты и всё.

— Хм, а у меня что-то есть…, - вдруг сказал я, хотя изначально хотел произнести совсем другую фразу, но так и не успел.

Озеро снова посветлело, но на этот раз совсем иначе, чем в первый раз. По поверхности воды пошли разноцветные световые круги, и вдруг все стены громадной пустоты вспыхнули маленькими разноцветными огоньками. Эти огоньки переливались, меняли цвет, перемещались по стенам…, картина была настолько завораживающей, что невозможно было отвести от неё взгляд. Всё это прекратилось так же внезапно, как и началось. Почти все огоньки погасли, но кромешная темнота не спешила возвращаться. На стенах остались крохотные световые дорожки, которые разбегались от самой воды озера, как маленькие трещинки по камню, и собирались куда-то на самом верху полости, куда я не мог заглянуть, как бы не напрягал своё зрение. Но главное, стали заметны множественные проходы, которые вели из озёрной пустоты куда-то дальше.

И тут я снова ощутил в себе это неповторимое ощущение озера. Я вдруг реально почувствовал, что знаю дорогу, ведущую на поверхность. Я как бы ощутил внутри себя знание всех лабиринтов, которые были сосредоточены вокруг этого озера.

"За мной", — скомандовал я и побежал по краю озера к одному дальнему проходу, чей силуэт стал для меня каким-то знакомым и почти родным. Мы долго бежали вверх по петляющим коридорам, бежали на ощупь, держась за ощущение дыхания друг друга. Я просто чувствовал дорогу, чувствовал путь, с которого нельзя свернуть. Коридор имел множественные ответвления, но я буквально всем телом знал, где нужно сворачивать, а где нет. Пот истекал из меня, впитывался в одежду, вытесняя из неё озёрную воду. В висках стучала кровь, я устал, хотя ранее такие нагрузки для меня были вполне привычны. Я не мог остановиться, потому что реально опасался, что это ощущение пути, которое есть сейчас у меня, в этой кромешной темноте может куда-то исчезнуть, раствориться, и тогда дорога на поверхность для нас станет недоступной. Это был не страх смерти, а страх выпустить из рук то, что уже находилось в них. Мы действительно нашли на этой планете нечто необычное и небывалое, чего до нас не видел никто. Это был страх потерять тот самый смысл существования — существования разведчика, добравшегося до настоящей тайны и не способного донести её до остальных людей из-за своей слабости.

Я бежал дальше, подгоняя своих ребят, так как ощущал, что выход уже где-то совсем рядом, может быть за следующим поворотом. Нам везло, мы практически постоянно поднимались к поверхности, практически не встречая проходов, уходящих вниз. Но любому везению когда-то обязательно приходит конец, пришел конец и моему ощущению пути. Я встал как вкопанный, тяжело дыша, и не представляя, куда надо двигаться дальше. Ребята нагнали меня, чуть не сбив с ног. Чувство пути, которое гнало меня вперёд, исчезло полностью, я был растерян и подавлен.