– Мне не очень нравится, как он смотрит на меня, – признаюсь я. – Но посмотри на это объективно. Есть много женщин при дворе, которые одиноки и красивее меня, поэтому, почему ему кокетничать со мной? Возможно, ему интересно, как я стала принцессой Ателии. Ты знаешь, что многие люди, дворяне и простолюдины, задаются вопросом, почему ты выбрал меня на балу.

– Сомневаюсь, что у него будет смелость сделать шаг к тебе, но, тем не менее, помни, что Морины менее скованы, когда дело доходит до общения с противоположным полом. Не позволяй ему воспользоваться преимуществами, а затем оправдываться из-за него.

Я поднимаю руку, сложив кулак.

– Не беспокойся, Эдвард. Я могу защитить себя, если для этого возникнет необходимость. Он никогда не ожидает, что принцесса знает, как нанести удар.

Он смотрит на меня, уголок его губ дергается. Чувствуя себя неловко, я опускаю кулак, но он приближается и касается моей щеки, его взгляд наполнен любовью.

– Если бы у меня было зеркало, – бормочет он. – Ты не представляешь, насколько восхитительно выглядела, когда говорила так с поднятым кулаком.

Мое сердце начинает трепетать, и наклоняюсь к нему, желая, чтобы нам не пришлось выходить на улицу. Я бы предпочла остаться здесь с моим королевским мужем.

В этот момент ударяют часы. И через несколько секунд Амелия входит в гостиную, и Эдвард опускает руку с неподдельным нежеланием.

– Морины ждут, – говорит она, ее лицо, как обычно бесстрастное. – Из-за количества сопровождающих вас охранников ожидается, что путешествие в сады будет более продолжительным, чем обычно.

Эдвард показывает на платье.

– Принесите принцессе накидку или шарф. Ей не стоит ходить ночью без какой-либо защиты.

В глазах Амелии проглядывается удивление, но это исчезло в одно мгновение.

– Конечно, Ваше Высочество.

Симона и Жером ждут у подножия главной лестницы у входа во дворец. Оба они изысканно одеты в тончайший шелк и бархат и украшены сверкающими украшениями. Симона, в частности, похоже, вышла из сборника рассказов. В ее бледно-синем платье, которое должно быть содержит огромный кринолин, и с изящной алмазной тиарой, сверкающая в массе золотистых волос, она является типичной сказочной принцессой.

– Августин не поедет с нами в сады, – говорит она, тряся длинными пушистыми кудрями. Как незамужняя леди, она может позволить себе роскошь носить распущенные волосы. – Он съел слишком много омаров за ужином и в настоящее время страдает от боли в животе. Служит ему правильно.

– Значит, он уступил мне свое место, – Жером делает великодушный поклон и предлагает мне свою руку. – Тем не менее, я уверен, что ты найдешь меня таким же очаровательным, как и моего брата. Могу ли я сопроводить вас к карете, принцесса Катриона?

Я сомневаюсь, но едва ли могу отказаться. Августин сопроводил меня, если бы он присутствовал.

– Где Генри? – говорит Эдвард, озираясь. – Он должен присоединиться к нам.

– Боюсь, он тоже не сможет появиться, – говорит Жером. – Он, кажется, очень заинтересован Фрэнсисом и хочет провести с ним больше времени.

Я моргаю. Неужели Генри внезапно влюбился в мужчину из Морин?

– О, перестань дразнить ее, Жером, – успокаивает Симона тоном старшей сестры, хотя ясно, что она на десять лет моложе его. – Фрэнсис – это личный врач Августина. Герцог Генри расспрашивает его о своей работе с тех пор, как он приехал.

– Этого можно ожидать, – говорит Эдвард. – Доктор Дюрант известен введением внутривенной терапии. Генри всегда боготворил его.

– Но они могли бы прийти вместе, – говорит Симона, нахмурившись. – Разве не принято гуляя в садах болтать?

– Это не подходит для серьезного разговора. Музыкальное сопровождение – будь то вокальное или инструментальное – всегда присутствует, и в летние ночи есть фейерверки.

Симона выглядит возбужденной.

– О, как здорово! Я должна попросить Августина построить подобный парк в Морине, когда мы вернемся домой.

Сады Фафис действительно великолепны. Ночью вы не сможете увидеть яркие цвета клумб, но присутствует волшебная атмосфера, когда прогулки освещаются сотнями стеклянных ламп, слегка качающихся на ветру. В самом центре сада установлен золотой павильон, в котором играет оркестр. Однако собравшиеся зрители, по-видимому, высоко оценивают музыку, а не танцы.

– Почему они не танцуют? – с любопытством спрашивает Симона. – Мне очень нравится вальс или кадриль на открытом воздухе.

– Это зависит от оркестра, – объясняет Эдвард. Когда мы прогуливались в садах, он позаботился о том, чтобы идти за Жеромом и мной, возможно, чтобы он мог следить за нами. Даже когда Симона иногда восклицает на какой-то экспозицией и спешит вперед, он не сдвигается с места.

Тем не менее, я понимаю, что танцы не поощряются в «Фафис», поскольку недостаточное освещение означает, что оно, вероятно, будет способствовать ненадлежащему контакту с партнером. Более того, длинная росистая трава может обернуться неприятностями для женского платья, особенно если материал особенно хорош.

– Это потому, что мы находимся в модном заведении, дорогая сестра, – говорит Джером. – Район Гарденс – это совсем другое дело.

Эдвард делает паузу на своем шагу.

– Вы были в Районе?

Жером непринужденно пожимает плечами. Интересно, что нужно, чтобы его успокоить. Как брат императора, он может иметь все, что он хочет без стресса и ответственности, которые идут вместе с привилегиями короля.

– На самом деле, дважды. Я нахожу оживленные шаги буржуазных танцев очень по своему вкусу. А женщин менее чопорными.

Симона похлопывает его по руке.

– Помни, что тебе сказал Августин. Здесь другие обычаи.

Эдвард сказал, что Морин меньше следует старомодным традициям. Просто действия Симоны – похлопывания ее будущего брата достаточно, чтобы показать это.

Фейерверки начинают взрываться в небе, идеальная диверсия в данный момент. Как все указывает на небо и задыхается в удивлении, напряжение между Эдвардом и Джером временно на удержании.

– Ваш муж необычайно вас защищает, – легко говорит Жером. – Но это не правда, что я могу оплодотворить даму одним лишь взглядом, моя дорогая принцесса Катриона.

Я кашляю. Сомневаюсь что в Ателии, хоть кто-то может сказать слово «оплодотворить» передо мной, если только это не врач.

– Боюсь, ваша репутация предшествует вам, Ваша Светлость.

Он пристально смотрит на меня, и у него появляется такое же напряженное выражение, как когда он прибыл во дворец.

– Вы никогда не бывали в Морин?

Мне тяжело, но я уверена, что никогда не посещала его страну. Путешествие в чужую страну оставило бы у меня глубокое впечатление, но я ничего не могу вспомнить. Эдвард ни разу не упомянул о моем визите в Морин.

– Не думаю, что была там, – потом, вспоминая, что я должна быть дипломатичной, я добавляю. – Но хотела бы посетить её однажды. Эдвард рассказывал мне, как прекрасен город, особенно дворец.

– Когда я был за рулем в столице около месяца назад, я увидел молодую женщину на улице, которая выглядела похожей на вас, – Жером смотрит на меня, затем качает головой. – Это был мимолетный взгляд, однако я могу ошибаться.

Так что он не на меня наезжал, а скорее на то, что я похожа на какую-то другую девушку, которую он видел в Морине. Думаю, это не так уж и важно. Я пришла, чтобы заселить тело Катрионы Брэдшоу, потому что мы похожи, так что это не удивит меня, если есть еще одна девушка, которая также разделяет подобные черты. Если бы я была такой редкой красавицей, как Бьянка... Ну, это была бы другая история.

И от того, что я могла наблюдать за Моренами, их особенности мало чем отличаются от афинян. Может быть, чуть короче, может быть, немного пухлее, и их модное чувство кажется более экстравагантным, но я не могу наблюдать особой разницы между Морен и Афинами.

Просто надеюсь, что Жером не придумает ничего, чтобы оправдывает свое поведение.