Быстро оценив обстановку, офицер решил выдвинуть влево бронебойщиков, позиция там была для них теперь наиболее удобная: небольшая возвышенность, прекрасный обзор, можно вести фланговый огонь. Одновременно он переместил вправо группу истребителей танков и приданный ему взвод 57-мм орудий с той же задачей — уничтожать вражеские машины фланговым огнем. Таким образом, гитлеровские танки должны были попасть как бы в огневые клещи.

Однако производить любой маневр в ходе боя, да еще при отсутствии сплошной линии траншей, очень затруднительно. Даже передвигающиеся по-пластунски бойцы хорошо видны на снегу. Поэтому старший лейтенант Лев прикрыл выдвижение артиллеристов, бронебойщиков и группы истребителей танков залповым огнем роты, что уже само по себе подействовало на противника отрезвляюще. Одновременно он вызвал огонь поддерживающей его минометной батареи. Густые разрывы накрыли гитлеровские цепи. Минометчики работали точно. Особенно метко вел огонь расчет коммуниста сержанта А. Г. Звягина. Наводчик у него был убит в первые же минуты боя, и командир сам стал к прицелу. Он воевал к тому времени уже второй год и дело свое знал досконально. За два часа минометчики уничтожили два станковых и четыре ручных пулемета. Полковник Петренко представил Звягина к награде, и вскоре ему был вручен орден Отечественной войны II степени.

Многие огневые точки противника были подавлены, а его пехота залегла, чем не преминули воспользоваться бронебойщики и артиллеристы. Они выдвинулись на фланги роты и оттуда открыли огонь по танкам. Первым подбил «тигр» рядовой Ф. Ф. Горбунов, старый испытанный боец, впоследствии также удостоенный награды. Через несколько минут загорелись два танка, подожженные батарейцами, а вскоре еще один, подбитый опять-таки бронебойщиками. Не отстали от товарищей истребители танков — противотанковыми минами на шестах и гранатами они подожгли три бронемашины гитлеровцев.

Понеся такой урон, фашисты остановились. Танки их начали поспешно отходить. И тогда старший лейтенант Лев поднял роту в контратаку. Одновременно с ним ударил по противнику и первый батальон 989-го стрелкового полка. Командир капитан Ф. С. Ларичкин был ранен, и руководство боем взял на себя его заместитель по политической части старший лейтенант М. И. Читалин, офицер в тактическом отношении очень подготовленный. Еще при форсировании Днепра он командовал батальоном вместо погибшего командира и, защищая захваченный плацдарм, сумел с горсткой оставшихся бойцов отбить восемь контратак противника, во много раз превосходящего по силе нашу группу. За этот подвиг Михаилу Ивановичу Читалину было присвоено звание Героя Советского Союза.

Об этом мне подробно рассказал майор Андриевский, который накануне был послан в 226-ю стрелковую дивизию. Оператор активно участвовал в подготовке и ведении боя, подсказывал офицерам наиболее целесообразные в данной обстановке решения. Он, в частности, помог молодому командиру 897-го стрелкового полка майору И. Г. Кузнецову организовать оборону, главным образом — противотанковую.

На участке 226-й дивизии гитлеровцы были отброшены на исходные позиции. Однако правее нас они продолжали продвигаться и к 10 часам утра полностью овладели Липлянами и Стремигородом. Создалась угроза нашему флангу. Для того чтобы обезопасить его и помочь соседу справа, генерал Чуваков принял решение с рубежа станция Чеповичи, Перемога контратаковать противника двумя полками 226-й дивизии в направлении хутора Балярка. Для выполнения этой задачи полковнику В. Я. Петренко придавались два истребительно-противотанковых полка, танковые и самоходно-артиллерийские подразделения. Поддерживала их удар и корпусная артиллерийская группа.

Ровно в 11.00 на КП корпуса позвонил Петренко.

— Можно начинать? — спросил он. — Мы готовы!

Я передал его слова Чувакову. Никита Емельянович вынул карманные часы, сверил с моими и, повернувшись к стоявшему рядом полковнику Квашневскому, сказал:

— Давайте, Владимир Александрович! Только побольше огоньку им подбросьте. Задача у Петренко трудная. Если артиллерия не расчистит ему путь, то…

Комкор не договорил и выразительно посмотрел на «бога войны».

— Есть, подбросить огоньку! — вытянулся Квашневский.

После десятиминутного огневого налета, в котором участвовало около двухсот пятидесяти стволов, 226-я стрелковая перешла в контратаку. Но она сразу же встретила ожесточеннейшее сопротивление гитлеровцев, которые усилили огонь из всех видов оружия и несколько раз поднимались в контратаку. В воздухе почти беспрерывно висела вражеская авиация, наносившая по наступающим частям бомбовые удары. За три часа жестокого боя Петренко удалось продвинуться вперед всего лишь на полтора километра, да и то не везде.

В полдень мы получили первые сообщения о том, что противник подбрасывает подкрепления к Чеповичам. На нескольких дорогах было замечено движение его танковых колонн. Одна из них шла от хутора Балярка, другая — из района Липлян. Гитлеровцы, очевидно, намеревались нанести удар с разных направлений, стягивая для этого силы.

Начальник разведки майор Ф. С. Курнышев доложил мне что, как показали захваченные пленные, в полосе 226-й дивизии действуют части двух танковых соединений, в том числе дивизия СС «Адольф Гитлер». Картина постепенно прояснялась. Оценив обстановку, комкор приказал полковнику Петренко прекратить контратаки и закрепиться на занятом рубеже. Главное теперь — не дать противнику прорваться в Чеповичи.

Гитлеровцы начали атаку в 14.30. На узком участке, как раз в стык между 987-м и 989-м полками, они бросили до сорока танков и самоходок. Первыми встретили их артиллеристы. Им было приказано с дальних дистанций огня не открывать, чтобы заранее не обнаруживать себя. Поэтому батарейцы подпустили врага поближе и ударили меткими залпами. Уже в первые пятнадцать — двадцать минут боя было подбито до десяти машин.

Об артиллеристах можно рассказывать много. Сражались они отважно и, я бы сказал, мастерски. Приведу один пример. Батарея лейтенанта В. Н. Анисимова стояла сразу же за передовыми окопами. Поскольку открывать огонь было приказано только с двухсот — трехсот метров, стрелять ей пришлось почти в упор. Первым же залпом батареи была подбита тяжелая самоходная установка «фердинанд», после третьего — загорелся шедший рядом с ней «тигр». Остальные танки продолжали лезть вперед. Два из них вышли батарее во фланг. Анисимов приказал повернуть пушки на девяносто градусов и продолжать стрельбу. Танки приблизились вплотную. Батарейцы несколько раз попадали в них, но мощная броня выдерживала: снаряды, ударившись в нее, рикошетировали.

Один из танков раздавил наше крайнее орудие. Тогда наперерез ему выскочил со связкой гранат в руке наводчик соседней батареи рядовой Федор Клименко. Он остался один на один со стальной громадиной. Батарейцы, затаив дыхание, наблюдали за этим поединком. Клименко подпустил танк вплотную, но гранаты почему-то не бросил, нырнул в окоп и замер там. И лишь когда «тигр» прошел через укрытие, он швырнул связку гранат ему вслед. Танк вздрогнул, замер и через минуту окутался густым дымом.

Позже нам довелось побеседовать с Федором Михайловичем Клименко. Мне тогда было поручено вручить ему за совершенный подвиг солдатский орден Славы II степени (орден III степени он уже имел).

— Что же ты в лоб танку гранату не бросил? — поинтересовался я.

— Несподручно было, товарищ полковник, — смутившись, ответил боец. — И потом я ж как рассудил? Мотор-то у него где? Сзади. Значит, сзади вернее будет его стукнуть.

— А вдруг придавил бы тебя в окопе?

— Никак невозможно! — хитровато улыбнулся Клименко. — Земля — она, матушка, завсегда выручит. Проверено, можете не сомневаться…

Я от всего сердца поздравил героя с наградой и пожелал ему новых боевых успехов.

…Первая атака немцев была отбита с большим для них уроном. Петренко доложил мне, что противник потерял восемь танков, четыре бронетранспортера, два «фердинанда»; более ста трупов остались лежать на поле боя. Но и у нас потери были немалые.