Посадка личного состава проходила организованно, четко. В то сентябрьское теплое утро я наблюдал, как со всех сторон не шли, а летели к своим подразделениям, своим эшелонам, вагонам прибывающие из города командиры. Многие из них так и не смогли найти своих близких. Некоторые нашли вместо своих домов горящие развалины, узнали о гибели матерей, жен, детей во время артиллерийского обстрела. Эти люди были воплощением ненависти к врагу. Каждое их слово об увиденном и услышанном на улицах родного города вызывало гнев у бойцов, звало к отмщению.

Подходили все новые эшелоны. Молча уходили к ним бойцы и командиры. В их твердом и уверенном шаге чувствовалась неодолимая сила, мощь, в их глазах была уверенность в победе правого дела. Многие из них потеряли близких, родных, враг стоял на подступах великого города Ленина, но шли они гордо, хотя у многих-многих глаза были полны слез, но это были не слезы слабости, не слезы отчаяния, а слезы скорби, за которую дорого должен был заплатить враг.

Маршрут нашего пути был короткий, потребовалось всего несколько часов — и первые эшелоны на конечной станции. Это небольшой разъезд, примерно в 10 километрах юго-восточнее озера Лемболовского. От разъезда рукой подать до переднего края нашей обороны, созданной еще в довоенное время по рубежу Государственной границы Советского Союза 1939 года. Огневые сооружения рубежа сохранялись в полной боевой готовности. Противник, обойдя долговременные огневые сооружения, местами вклинился в передний край и захватил отдельные участки первой траншеи. Некоторые долговременные огневые точки уже много часов вели бой в окружении, в их числе и так называемый миллионный дот, прикрывавший основной выход из района Лемболовского озера. Фашисты несколько раз пытались подорвать его, но расчет дота продолжал героически сражаться.

В такой сложной, напряженной обстановке, когда кругом шел бой, эшелоны дивизии выгружались и прямо с ходу батальонами, ротами и взводами устремлялись на помощь уровцам.

Противник не ожидал и вообще не предполагал, что 43-я стрелковая дивизия, которая позавчера вела бой юго-восточнее Выборга и отошла в район Койвисто, появится на новом участке. Враг дрогнул и откатился под ударами успевших вступить в бой подразделений стрелковых полков, поддержанных массированным огнем артиллерии. Укрепленный Лемболовский район с его долговременными огневыми сооружениями и боевыми расчетами выдержал ожесточенную схватку с противником и теперь, с приходом частей 43-й стрелковой дивизии, стал вдвойне сильнее.

Обстановка на Карельском перешейке в полосе 23-й армии в течение сентября 1941 года стабилизировалась, все попытки противника на отдельных направлениях вклиниться в оборону наших войск успеха не имели. Мы со своей стороны наносили отдельные частные удары с ограниченной задачей. В конце концов противоборствующие стороны, не располагая достаточными силами, ограничили свою деятельность разведывательными поисками и боевыми действиями по улучшению начертания переднего края.

В 1967 году на 31-м километре Приозерского шоссе, на берегу речки Муратовки, был сооружен мемориал «Лемболовская твердыня». Проходит он по рубежу, на котором 6 сентября 1941 года части 23-й армии Ленинградского фронта, пограничники и моряки Балтийского флота остановили врага.

Военная судьба распорядилась так, что я прокомандовал 43-й стрелковой дивизией до 24 октября 1941 года. Еще не успев по-настоящему изучить личный состав, был срочно вызван в штаб фронта для нового назначения.

И вот я снова в Смольном. В том же кабинете, в котором 4 сентября 1941 года меня принимали товарищи К. Е. Ворошилов и А. А. Жданов, представился исполняющему обязанности командующего Ленинградским фронтом генерал-майору Ивану Ивановичу Федюнинскому (командующий фронтом генерал армии Г. К. Жуков был отозван в Москву).

Генерала Федюнинского я увидел впервые. Выше среднего роста, затянутый ремнями, он производил впечатление опытного строевого командира, у которого ни в словах, ни в жестах нет ничего лишнего. Все продумано, заранее взвешено.

Речь генерала часто прерывалась. То он смотрел на развернутую на столе топографическую карту с нанесенной обстановкой, то подходил к окну. Чувствовалось, что Иван Иванович сильно озабочен. Да, было над чем задуматься.

Ставка Верховного Главнокомандования в соответствии со сложившейся обстановкой требовала активных действий во имя спасения населения многомиллионного города. Для этого было необходимо овладеть станцией Мга и освободить от противника железную дорогу на участке Ленинград, Волхов. 20 октября 1941 года наши войска атаковали вражеские позиции с востока и запада. На отдельных участках они потеснили гитлеровцев, но серьезных успехов не достигли. По переправам через Неву в районе Невская Дубровка фашисты вели сильный артиллерийский и минометный огонь. Не хватало паромов для переброски танков и орудий сопровождения пехоты. Переправить на Невский пятачок полки 86-й и 265-й стрелковых дивизий удалось ценой крупных потерь.

В середине октября гитлеровцы развернули наступление на тихвинском направлении, стремясь полностью замкнуть кольцо блокады вокруг Ленинграда и соединиться с финнами на реке Свирь в районе Лодейное Поле. Это лишило бы Ленинград единственной коммуникации через Ладогу и резко ухудшило положение наших войск на Северо-Западном театре военных действий. Гитлер и Маннергейм, обломав свои зубы фронтальными ударами с севера и юга, решили ударом в направлении реки Свирь создать второе кольцо окружения Ленинграда и костлявой рукой голода задушить героических защитников города. В это же время противник развернул генеральное наступление на столицу нашей Родины — Москву.

Введя меня в оперативную обстановку, генерал Федюнинский закончил:

— Решением Военного совета Ленинградского фронта вы, полковник Андреев, назначены командиром 86-й стрелковой дивизии. Боевую задачу получите от командования Невской оперативной группы. Действия вашей дивизии должны быть смелыми, решительными и энергичными. Бой предстоит вести в особых условиях: форсирования водной преграды, захвата и расширения плацдарма.

С этим напутствием я и отправился в путь. На старушке эмке вместе с водителем и ординарцем проскочили через Литейный мост, миновали Всеволжский и, повернув на юг, въехали в поселок Колтуши. Среди сбросивших листву деревьев сиротливо белели корпуса знаменитых лабораторий, где трудился физиолог Иван Петрович Павлов. Дорога, обогнув небольшой перелесок, свернула к шлагбауму. И вот уже через несколько минут мы крепко обнимаемся с полковником Н. В. Городецким — начальником штаба Невской оперативной группы (НОГ). Вместе с ним мы переживали трудное время боев на Карельском перешейке, часто встречались в штабе 23-й армии. Городецкий сразу приступил к делу.

— По решению Военного совета Ленинградского фронта войска Невской оперативной группы, — сказал полковник, — используя плацдарм на левом берегу реки Невы в районе Московская Дубровка, захваченный в ночь на 20 сентября частями 115-й стрелковой дивизии генерала Конькова и 4-й бригады морской пехоты генерала Ненашева, имеют задачу во взаимодействии с войсками 54-й армии, наступающей с востока, прорвать блокаду города, ликвидировать «бутылочное горло» фашистов, опирающееся на район Шлиссельбурга. Ударом в направлении станции Мга освободить Кировскую железную дорогу на участке Ленинград, Волхов. Это является жизненной необходимостью для Ленинграда, его населения и войск фронта.

Для фашистской группировки, — продолжал Городецкий, — вышедшей к Ладожскому озеру у Шлиссельбурга, возникла реальная опасность окружения. Нас от 54-й армии отделяет узкая горловина шириной 12–16 километров. Ваша 86-я стрелковая дивизия, Андрей Матвеевич, во взаимодействии с 20, 265 и 10-й стрелковыми дивизиями группы наступает в направлении 1-й Городок, Синявино, где ожидается встреча с войсками 54-й армии, наступающей с востока. Противник пытается сбросить в Неву наши переправившиеся части. Короче говоря, — подвел итог Городецкий, — сложнее обстановки не бывает. Сейчас это самая горячая точка фронта.