«Больная X., 45 лет, поступила 30 декабря 1945 года. Душевнобольных в роду не было. Родилась в Москве в семье служащего. Развивалась нормально. Была здоровой девочкой, веселой, общительной, "забиякой", "тормошила всех". Училась хорошо. Окончила 5 классов городской школы, затем без посторонней помощи подготовилась к экзаменам в 7-й класс гимназии. Окончила гимназию с золотой медалью. Отец умер, мать осталась с малолетними детьми, больная стремилась поскорее начать зарабатывать, чтобы помочь матери. Работала учительницей в школе, затем финансовым работником. Замужем была два раза. С первым мужем развелась через год в связи с болезнью мужа (эпилептические припадки). Со вторым мужем тоже развелась; он пил, кроме того, были нелады в связи с тем, что она встречалась с первым мужем. Оставалась, несмотря на все это, жизнерадостной, энергичной, все считали ее доброй, отзывчивой, но в то же время нервной, экзальтированной.

В детстве страдала суставным ревматизмом, болели все суставы рук и ног, лежала в больнице около 2 месяцев. Тогда же было найдено заболевание сердца ("заболевание клапанов"). Поправилась, но по временам снова наступали обострения, появлялись боли в суставах. Особенно выраженное обострение отмечалось в 1944 году. В 1943 году перенесла малярию. В марте 1945 года было лихорадочное состояние, которое держалось свыше недели. Поправилась, но через неделю снова повысилась температура. Плазмодии в крови не были обнаружены.

18 марта 1945 года больная стала возбуждена; возбуждение нарастало, речь стала бессвязной. Была помещена в психиатрическую клинику 1-го Московского медицинского института. Во время пребывания в клинике больная вначале была возбуждена, дезориентирована, спутана; отмечены двигательное и речевое возбуждение, часто бессвязная речь. Была проведена инсулиновая терапия — 23 шока, вводилось до 85 единиц инсулина. Больная стала спокойнее, более упорядочена в поведении, но замкнута, неприветлива, иногда злобна, к своему состоянию некритична, называет себя другим именем, заявляет, что говорит с кем-то по телефону. 30 декабря переведена в больницу им. П. Б. Ганнушкина с диагнозом "шизофрения".

Соматическое состояние: жалобы на сильные боли в нижних конечностях, "перебои" в работе сердца. Объективно: форма суставов не изменена, при движении отмечается хруст в коленных суставах. Сердце — расширено влево, левая граница на 2 см влево от левой срединно-ключичной линии. Систолический шум в верхушке. Редкие экстрасистолы.

Анализ крови: Hb 61%, эр. 4 800 ООО, л. 6800, цветной показатель 0,7, э. 6%, п. 3%, с. 57%, лимф. 28%, мон. 6%; РОЭ 28 мм/ч.

Анализ мочи без особенностей. Реакция Вассермана отрицательная. Неврологический статус без особенностей.

Со стороны ЛОР-органов обнаруживается значительная тугоухость.

Психическое состояние: в отделении ни с кем не общается. Держится особняком. Погружена в свои бредовые переживания. При обращении к ней раздражается, высказывает много претензий и жалоб. Заявляет, что приехала из психологического института, где собраны симулянты. Там над ней издевались, "садистически избивали ее". Легко отвлекаема, вопрос приходится повторять несколько раз. Одновременно начинает с кем-то разговаривать, заявила, что на расстоянии слышит звуки; люди, которые хорошо к ней относятся, предупреждают ее о пропаже вещей. Более подробно о голосах не говорит. Большей частью лежит в постели, шепчет, временами громко разговаривает. Речь бессвязна, себя называет вымышленными именами: она Вера Радио, Вера Правда, говорит с иностранным акцентом. Высказывает бредовые идеи эротического характера. Обвиняет персонал в каких-то злоупотреблениях. Злобна, напряжена; бывает агрессивна. Говорит, что над ней делали опыты, ее испортили. Кругом происходит какая-то комедия, подают непонятные знаки. Временами более благодушна, улыбается, принимает разные театральные позы, танцует кавказские танцы, считает себя балериной. Повесила у кровати записку с набором отдельных фраз: она балерина, она поэтесса, зовут ее Верой Правдой.

После проведенной электрошоковой терапии состояние значительно лучше. Стала спокойна, поведение в отделении правильное. Продолжает слышать голоса, но они стали значительно глуше. Старается к ним не прислушиваться. Вспоминает отдельные моменты из своего заболевания, говорит, что теперь ей стыдно больных, так как она всех пугала. Занимается рукоделием, пишет стихи. Считает себя больной, инвалидом, "хотя бы вылечиться полностью". В течение последних месяцев состояние больной не изменялось. Продолжает испытывать почти непрерывные слуховые галлюцинации, считает, что она находилась в клинике под гипнозом. Сейчас она тоже находится под гипнозом: возможно, ее не могут разгипнотизировать. Повторяет, по просьбе врачей, содержание голосов: "Жизнь хороша, если спорится труд" (больная засмеялась, заметив при этом, что голоса не мешают, если есть сила воли им сопротивляться); "Знайте, что это будет продолжаться до тех пор, пока я захочу" (возмущенно говорит: "Что это такое, я не понимаю, странно, угрожает"); "Вы еще в нашей власти" (повторяется два раза), возмущенно говорит: "Странно, не хочу больше слушать". Дальше больная сообщает, что слышит, как идет какая-то работа, диктовка, "стенографы расшифровывают", что именно — разобрать не может; говорит: "Зачем медицина меня заставила жить, если меня не могли сделать здоровой". Врач просит ее снова послушать и повторить. Слышит: "Разве ты не знала, что я тебя тоже спрашиваю?". "Зачем же ты не хочешь выполнить то, что я тебе приказала?"; "Я тебе приказала никогда не думать о том, о чем думать не надо" (больная замечает: "Странно, игра слов"); "Несколько раз говорил, чтобы ты не отвечала ни на один вопрос" (больная плачет); "Будешь дальше хворать" (больная отвечает: "Не хочу хворать"); "Там нам не понадобишься" (больная говорит врачу: "Видите, я еще, значит, в каком-то запасе"); "Не разговаривай на эту тему, не разговаривай на эту тему" (больная: "Повторяет два раза, хотя мне достаточно раза". Обращается к врачу: "А ведь Вы не слышите?"); "Не забывай о том, что тебе говорено раньше" и т. п. Слышит голоса все время, непрерывно, фразы повторяются по два-три раза ("Они проявляют настойчивость"). Когда прислушивается, у больной шевелятся губы, как будто она повторяет что-то. Говорит, что раньше ей трудно было сопротивляться действию голосов, гипнозу, которому ее подвергли в клинике. Все же пыталась и раньше сопротивляться, но тогда, если переставала слушать и клала в это время руку на сердце, то слышала в стуке сердца окончание этих голосов, отдельные слова и фразы.

В дальнейшем, когда ей стало легче, она "проверяла" и больше уже в стуке сердца ничего но слышала. И сейчас она не всегда сопротивляется, иногда слушает охотно, "бывает интересно слушать, чтобы застоя мысли не было, они умнее меня". Во время болезни испытывала разные необычайные ощущения во всем теле. Чувствовала себя наэлектризованной. Происходили как бы включения ее в штепсель и выключения; моментально чувствовала это. Ток шел из ее пальцев, из ног, из головы, все дрожало, в голове был хруст, луч света, например, от лампочки, шел к ней таким снопом, как будто она притягивала к себе свет. Внутри все было пусто, как будто никаких внутренних органов в ней не было, просила посчитать ей ребра, не знала, сохранился ли ее скелет. Называла себя в то время "пропускной шкуркой", потому что она была только "шкуркой" и через нее пропускали ток.

Все эти симптомы в дальнейшем выражены значительно слабее, но до конца периода наблюдения отмечались состояния, когда она вновь чувствует себя наэлектризованной, "включенной в штепсель", опять начинаются те же ощущения, опять начинается "верченье мной", в это время усиливаются и голоса, которые в такие периоды оказывают большое влияние на поведение больной. Не соглашаясь, что это галлюцинации, продолжает считать, что ее в это время включают в штепсель, чтобы разговаривать через ее язык, что она продолжает находиться под гипнозом».