Трудно описать чувства, охватывавшие нас, когда мы слышали «звонки дьявола». Скажу лишь, что от этого пересыхало во рту, а по спине пробегали мурашки».

Что же касается существования заветного моря, в котором безнаказанно плавают сотни японских судов, то Билл Гермерсхаузен записал в вахтенном журнале, когда «Спейдфиш» осторожно всплыла в Японском море: «Трудно было поверить, что идет война. Японские суда сновали взад и вперед без всякого охранения. Они ходили прямыми курсами и несли отличительные огни. Этого я не видел уже три с половиной года. Но я сказал себе: «Мы наведем здесь порядок!» И мы сделали это.

Форсирование минного барьера было воспринято экипажем как нечто неотвратимое. Едва ли кто-нибудь очень уж полагался на гидролокационную аппаратуру, тем более, что мины обнаруживались нами на таких близких расстояниях, когда невозможно было уклониться от них. Мы совершили переход на глубине около 50 метров, пройдя, по-видимому, под якорными минами.

За время перехода мы слышали по меньшей мере два очень сильных взрыва и решили, что это подорвались «Сидог» и «Кревалле». Но всплыв 4 июня, мы, к нашей радости, установили с ними связь».

Хотя я и не согласен с Гермерсхаузеном, что гидролокаторы обнаруживали мины слишком поздно, когда от них уже нельзя было уклониться, все-таки его наблюдения, на мой взгляд, представляют интерес, поскольку командиры других подводных лодок придерживались иного мнения.

На глубине 50 метров подводная лодка должна иметь дифферент на корму пять-шесть градусов, так как в противном случае излучатель, установленный на киле, будет закрываться носом лодки, и поэтому гидролокатор сможет обнаружить мину только тогда, когда она окажется на смертельно опасной дистанции.

На борту «Сидог» положение было иным. С момента погружения и до самого всплытия лодки на поверхность ее гидролокатор вел себя очень странно.

Если и встречались мины, то они не давали никаких сигналов на экране. Не давали они и никаких звуков — ни «звонков дьявола», ни даже шороха.

Подводная лодка прошла больше половины пролива, когда всем находившимся в ней стало, наконец, ясно, что из строя вышли не только радиолокатор, но и гидроакустическая аппаратура. Теперь у «Сидог» не оставалось иного выхода, как погрузиться на большую глубину и идти малым ходом. Такой приказ и отдал командир подводной лодки Эрл Хайдмэн. Чтобы обезопасить «Сидог» от мин, которые из-за сноса их течением могли приглубиться, Хайдмэн на несколько метров увеличил глубину погружения подводной лодки. В целом переход Эрла через минное заграждение прошел до скучного гладко.

Сомнения Стейнмеца в надежности гидролокатора, установленного на борту его «Кревалле», совершенно рассеялись после того, как он прошел под минными полями. Гидролокатор отлично зарекомендовал себя в этих тяжелых условиях. Вот что рассказал мне об этом сам Стэйни.

«По-моему, вы больше всех командиров были уверены в надежности гидролокатора. Но наши сомнения не рассеялись после тренировок в Пирл-Харборе. Испытания у Гуама дали лучшие, но все еще недостаточно убедительные результаты. Когда мы форсировали пролив, гидролокатор давал так много «чистых, как звонки, тонов», что я не мог разобраться в них, а поэтому сделал предположение, что мы еще не достигли минных заграждений.

Но когда мы прошли сквозь минное заграждение, ни у кого уже не оставалось никаких сомнений в том, что гидроакустическая аппаратура действовала исправно. Как я уже упоминал, у нас не было ровно никаких неприятностей.

Конечно, это был очень напряженный день. Нам пришлось рано погрузиться из-за непрерывных близких радиолокационных контактов с самолетами. Во время перехода мы ни разу не коснулись корпусом минрепов, как это было с лодкой Оззи Линча. Правда, в течение дня мы слышали много сильных взрывов, причину которых не смогли установить.

Когда подошло время всплывать, мы оказались посредине оживленного морского пути. Несколько мелких судов находилось так близко от нас, что мы почувствовали себя не совсем уютно. Впрочем, ни одно из них не заметило нашего присутствия».

Среди тех, кто полюбил гидролокатор, был и капитан 3 ранга Джордж Пирс из Таллахомы, штат Теннесси, командир «Танни» и стаи «морских дьяволов» из трех подводных лодок.

— Я бы с радостью повторил этот поход снова, — говорил он со своим непередаваемым южным акцентом, — только с одной оговоркой, — на этот раз я попросил бы более солидных целей для своих торпед. Как я уже докладывал раньше, гидролокатор работал превосходно и заставил-таки нас поволноваться. Когда мы достигли середины пролива, гидролокатор зазвучал, словно симфонический оркестр, и на его экране стали появляться световые выбросы. Мины! Подводная лодка направлялась в промежуток между двумя минами первого ряда, а как только мы подошли к линии заграждения, гидролокатор снова заиграл, точно настраивающий инструменты оркестр. Еще не потеряв контакта с первой, мы увидели на экране вторую линию мин. Право же, я по-настоящему полюбил свой гидролокатор.

Ни одна живая душа так никогда и не узнала бы, что это скалы, как подозревали капитан 3 ранга Оззи Линч и его старший помощник капитан-лейтенант Кустон, или же, что гораздо опаснее, мины, если бы не световые выбросы на экране и не звонки в репродукторе. Вспоминая напряженные часы форсирования минного заграждения, Оззи Линч рассказывал:

«Во время преодоления минного барьера я решил, что необходимо разделить со старшим помощником обязанности по управлению кораблем. Он был настолько милостив, что позволил мне поспать до утреннего кофе, то есть часов до 8, но в конце концов был вынужден послать за мной. Когда я поднялся в боевую рубку, он изучал выбросы на экране гидролокатора, которые мы оба единодушно приняли за сигналы, отраженные от скал. Однако мы не позволили себе пренебречь этими показаниями. Это похоже на то, как во время прошлого похода на остров Мидуэй, мы, стараясь не искушать судьбу, перевели часы немного вперед, лишь бы наш поход проходил не в пятницу 13 числя. Мы не были суеверными, но стоило ли идти на лишний риск?

Гидролокатор действовал прекрасно, и вскоре мы опять приняли несколько сигналов, которые определенно указывали на мины. В конечном счете лодка попалав район с таким количеством мин, что пройти, казалось, было невозможно. Здесь-то мы и ухитрились задеть за минреп, который со скрежетом прошелся вдоль всего корпуса подводной лодки, начиняя с самого носа. Можно было подумать, что проклятый минреп делает нам побудку.

После этого, помня о ваших указаниях, а также о дистанциях между линиями мин, я решился всплыть на перископную глубину, чтобы определиться по пикам горных вершин, высящихся по обеим сторонам пролива. Я чувствовал, что рискую, и хотя прибор исправно отмечал мины, я боялся неожиданной встречи с новой линией мин. Когда мы уже преодолели минное заграждение, гидроакустик доложил мне, что слышит шум винтов. Подвсплыв, мы обнаружили довольно большое судно, пересекающее пролив. Я предположил, что оно, видимо, проинструктировано, где ему ходить».

Отношение к гидролокатору на подводной лодке «Боунфиш», которой командовал капитан 3 ранга Ларри Эдж, должно быть, так никогда и не станет известным — его боевое донесение исчезло в пучине, разверзшейся под Ларри, его людьми и отважным кораблем за два дня до того, как «операция Барни» закончилась. Когда Ларри и Оззи Линч беседовали в последний раз, Ларри стремился скорее начать трудную и опасную охоту, а вовсе не уклониться от нее. Однако об Эдже речь впереди.

Последней через минные заграждения проходила стая «морских дьяволов» Боба Риссера. Накануне шесть подводных лодок, сведенных в две стаи, уже бросили вызов минному барьеру огромной взрывной силы.

Теперь предстоял прорыв третьей стаи. Невольно возникал вопрос: не пора ли вспомнить о кувшине, который повадился ходить по воду? Не слишком ли зачастил этот кувшин?