В одном из лесных уголков нашего края мне довелось побродить по медвежьим следам в начале осени года два назад. В маленькой деревушке, со всех сторон окруженной лесами, я рассчитывал провести часть своего отпуска и поохотиться на медведя на овсяных полях колхоза. Около тридцати километров пришлось ехать от станции на легкой телеге, то лежа, то сидя на свежем душистом сене. Сенокос уже окончился, и наступила пора созревания овсов, пора интересных охот на медведя. Возчик, молодой парень из колхоза, уже устал от рассказов про медведей, про затравленный ими скот и помятый овес. Охотник должен слушать все, что ему сообщают, но не все принимать за непреложную истину. Рассказчики часто увлекаются и преувеличивают факты, а иногда просто подшучивают над слушателями.

Не обижая своего спутника недоверием, я терпеливо выслушивал все, но невольно думал: «Неужели же в этих краях встреча с медведем так проста и обычна?»

По этой дороге я еду впервые, и такой она кажется длинной и утомительной. Немилосердно печет солнце, а путь наш лежит все полями и полями, ни облачка на небе, ни тени от деревьев. Не медвежьи места кругом. Не сбились ли мы с пути?

— Ну уж и скажешь! — говорит мой возница. — Видишь, лес-то впереди? А за ним и колхоз наш. Деревенька маленькая, кругом в лесу, и стоит-то она в логу. Идешь, идешь, все ее нет, и вдруг словно выползет навстречу. Недаром и прозвали ее Выползово.

Лес встретил нас прохладой и запахом гниющих осин. Еще километров шесть проехали этим лесом, и только тогда впереди залаяли собаки.

— Вот, стало быть, и приехали, — говорит парень. — Сейчас я председателя найду, он тебе больше моего расскажет…

На другой день утром мы обошли с председателем колхоза все посевы овса, примыкающие к лесу, и картина стала ясной. Медведи ходили в овсе не везде, а в двух местах. Там, где посевы белели созревающими метелками, овес был значительно помят. Характер медвежьих троп в посевах не везде одинаков, так же как и ширина их. Особенно был перепутан и помят овес там, где кормилось медвежье семейство. Узкие дорожки от ползающих медвежат переплетались с солидным «коридором» следа самой медведицы. Обсосанный овес вокруг напоминал обмолоченную солому.

— Вот так каждый год и получается, хоть совсем не сей у леса, — говорит председатель колхоза. — Гляди, как солому-то укатали, не хуже, чем катком. Спасибо хоть скота немного дерут, но с весны и это бывает.

Мы решили построить лабаз в том месте, где выходило на кормежку семейство мёдведей.

Это несложное сооружение из нескольких довольно толстых кольев мы укрепили на сучьях деревьев. Получилась небольшая прямоугольная площадка, расположенная в двух с половиной метрах над землей. Осталось только положить «упорину» для ног и срубить два длинных сучка, которые могли качнуться даже при самом незначительном движении и напугать зверя. На зверовой охоте должно быть все предусмотрено, от этого зависит успех встречи со зверем и возможность удачного выстрела. Медведь меньше чует охотника, когда лабаз устроен над землей. К тому же с дерева легче увидеть зверя, да и обзор шире. В последний раз я осмотрелся сверху. Кажется, все сделано по правилам. Ели, стоящие неподалеку, прекрасно маскируют лабаз, учтено и направление ветра, дующего от опушки леса в поле. Будет ли только этот ветер ночью?

Мы много наследили вокруг, и поэтому первую ночь сидеть на лабазе не стоит. Медведь очень осторожен и может легко обнаружить засаду, принюхиваясь к следам. Осенний медведь сыт и пуглив: чуть что, он и на другое поле переберется, овес-то везде одинаков, только бы сподручно было ему, чтобы разом из-под елки и на полосу. Мы собрали в кучу и зарыли все свежие щепки, прикрыли мохом пеньки срубленных жердей и далеко в стороны оттащили их ветки и вершинки.

…По глухой дорожке, уходящей с поля, я отошел около двух километров и спустил с поводка собаку. Засидевшийся пес радостно носился вокруг, всячески выражая собачий восторг. До самого вечера мы бродили с ним по заросшим бочагам выгоревшего торфяника, разыскивая выводки уток.

Переходя от одного водоема к другому, я по компасу шел на центральную просеку, пересекающую поперек всю лесную дачу. В гари, среди бочагов, попадались небольшие холмы, густо поросшие ольхой и крушиной. Заросли малинников краснели спелыми ягодами и местами были помяты медведями. Следов человека не было заметно, а следы медведя попадались и на грязи около воды, и на стволах гниющих деревьев, и просто на тропах, неведомо кем проложенных.

Я шел с чутьистой собакой, и поэтому неожиданность встречи с медведем была мало вероятна. Так думал я, но на охоте часто получается совсем не так, как думаешь, и неожиданности следуют одна за другой. Чибрик залаял совсем рядом и залаял злобно, как на чужого человека. Я не успел сдернуть ружье с плеча, как услышал фырканье зверя и приближающийся его галоп. Шум от бегущего животного был так силен, что у меня мелькнула мысль о лосе. В следующее мгновение черная туша медведя показалась в кустах, а следом за ним неслась лайка. Густая трава мешала рассмотреть всего зверя, и я видел только его черную, как мне показалось, мокрую спину и лобастую голову на неестественно длинной шее.

Он бежал и все время ворчал, оглядываясь на собаку. На какое-то короткое мгновение наши глаза встретились, и медведь в ужасе бросился в сторону. Еще раз мелькнули в траве острые уши Чибрика, и шум стих. Так и осталось раскрытым ружье, а в руках — пара вынутых из него дробовых патронов. Какой представлялся случай, и как я прошляпил его!

Когда я рассматривал встретившиеся следы медведей, у меня возникало желание зарядить ружье пулями. Почему же я не сделал этого? Понадеялся на авось и на чутье собаки и получил по заслугам. Я только раз услышал лай Чибрика далеко от этого места, и то собака лаяла не более двух-трех минут. Медведь видел человека и, конечно, постарался уйти от места встречи с ним подальше. Одной лайке трудно остановить медведя, тем более напугавшегося.

На том месте, где лежал медведь, я нашел несколько вырытых ям. Видимо, зверю было жарко, и он рыл их, валяясь в прохладной земле.

Я решил подождать собаку и присел в одну из медвежьих лежек. Минут через двадцать вернулся мой пес. Он часто-часто дышал, вывалив непомерно большой язык. Собака не отрываясь смотрела на меня, и мне стало стыдно.

— Ну ладно, ладно, ты не очень-то… — сказал я Чибрику и стал гладить его по голове.

Пес нетерпеливо встряхнулся, отошел от меня и, прерывая дыхание, напряженно слушал. Возбуждение, видимо, было очень велико. Ведь медведь был совсем рядом и, главное, постыдно бежал, несмотря на величину, почти в десять раз превышающую размеры собаки.

Эх, если бы все, что говорят о медведях, была правда! Ведь чаще всего охотники видят этого большого зверя именно так, как получилось в этот раз, а не иначе. Да и зачем ему реветь и вставать на дыбы, если этого не требует ни кисть художника, ни перо писателя? Спасаться от беды на четвереньках — куда удобнее. Зверь это прекрасно понимает.

На следующий вечер я сторожил медведя на овсяном поле и просидел на лабазе до темноты. Не стало видно мушки штуцера, и я спустил курки, приготовившись слезать с дерева. Но вот на противоположном конце полосы овса мелькнула какая-то тень. Мне показалось, что пробежала енотовидная собака, и я стал всматриваться в том направлении. Еще раз мелькнуло что-то и скрылось в овсе. Ясно, что какой-то зверек, но зверек некрупный. И вдруг, несколько правее, я увидел медведя. Зверь шел в шестидесяти шагах, вдоль полосы овса, на фоне которого был хорошо виден. Даже разность цвета его шерсти и заметную золотистую «седелку» на холке можно было рассмотреть. То, что я принял за енота, оказалось медвежонком, следом за которым бежал и другой.

Медведица вошла в овес и стала сосать его с кромки полосы. Я бесшумно взвел курки и стал прилаживать штуцер для выстрела. Ни прорези прицела, ни мушки не было видно. Видимо, легкий шорох стволом ружья о кору дерева медведица услышала. Она фыркнула и села, держа передние лапы на уровне груди. Черный контур ее напомнил форму редьки, поставленной вверх концом. Зверь был обращен ко мне грудью, и лучшего момента нельзя было ожидать.