Непонятно почему, но это монотонное ворчание страшно поднимало Каракалу настроение. Вспомнился старик Овл. Даже хватило сил полноценно открыть глаза, но голова тут же закружилась, и он смог уловить только силуэт солнца, стремящегося скрыться за горизонтом.

Наконец его шкуру перестал холодить поток свежего воздуха. Они остановились.

И вдруг Каракала подняли за шкирку, как нашкодившего котёнка и выкинули на тёплый песок. Но на возмущение столь брутальным поведением сил у него не хватило, как и на благодарность.

— Приглядывать они должны за нами. Ишь ты, — продолжал бурчать голос. — Самих спасать приходиться, — и добавил презрительно, — хранители.

А потом послышался плеск воды, и всё затихло. Только тихие крики чаек продолжали напоминать ему, что это не сон.

— Выглядишь неважно, — сокрушенно покачала головой Камомила. — Ты что заболел? Ещё один, блин. Бэлл, если собираешься повторить их подвиг, то либо прибей меня, либо я прибью вас. Чтоб не мучились.

Было видно, что фея ворчит скорее от облегчения, чем от злости.

Ирис долго не мог придти в себя. Тело ощущалось чужеродной, тяжеленной махиной, абсолютно непригодной к эксплуатации. Мысли разбегались, то акцентируя его внимание на солнце, что уж слишком слепило глаза. То на том, что неплохо было бы почесать левую лопатку, но рука так затекла, что попытки провести сиё действие не увенчались успехом.

Но вскоре к нему стали возвращаться воспоминания. Сначала в его голове упорно вертелась мысль о том, что ему надо спросить у Камомилы нечто важное. Потом он стал анализировать, откуда у него могло взяться сильное чувство тревоги? Причём сильной настолько, что она вот-вот могла превратиться в страх или панику. И тут в голове у него молнией пронеслось всего одно слово: "Диази".

Откуда у него взялись силы, понять было сложно. Но Ирис сразу вскочил на ноги, сбросив одеяло, и стал судорожно оглядывать место стоянки в поисках Ди. К нему тут же подскочила Кама, попытавшись уложить обратно.

— Сумасшедший, ты же на мертвеца похож, а прыгаешь как заяц, — закричала она.

— Диази, — просипел Ирис.

— Да жива она, жива! — закричала Камомила, после чего всё-таки уложила Ириса на землю.

Подошёл Бэлл и сунул в его руку кружку с цветочным сбором, сдобренным мёдом и фруктами.

— Ты надорвался, похоже. Надо восстановить силы, — пояснил он.

— Надорвался, — пробурчала Кама. — Конечно, двое суток не спать. Да ещё заснуть на голой земле полураздетым.

— Кама, — внезапно прервал её Бэлл. — Помолчи.

Фея от удивления с громким щелчком захлопнула рот. А Бэлл придержал собравшегося самостоятельно отправиться проверять состояние Диази друга.

— Пей, я сказал, — с грубой настойчивостью повторил он. — Я всё тебе расскажу. И не спорь, иначе напою тебя силой.

Ирис угрюмо взглянул на друга, но потом всё же решил послушаться и поднёс кружку к губам. Зубы застучали по глиняным ободкам.

— Она согрелась. Опухоль прошла. Дыхание ровное, — начал перечислять фей. — Рана всё ещё выглядит страшновато, но та пугающая чернота прошла.

— Она очнулась? — хрипло спросил он.

— Ближе к рассвету, — кивнул Бэлл. — Попросила воды и уснула опять.

— Ясно, — выдохнул Ирис и отставил пустую кружку. Хотелось плакать и одновременно смеяться от облегчения. — А можно?..

— Тебе надо поесть, — перебил Бэлл, положив перед ним орехи и малину.

— Бэлл, мне надо…

— Поесть, — закончил за него друг. — Помочь или сам?

— Издеваешься? — разозлился Ирис, от чего у него даже прибавилось сил.

— Пользуюсь моментом, — попытался пошутить Бэлл, но шутка не удалась. Он это понял по хмурому выражению лица друга, который приготовился спорить. — Надо. Ешь, или я сам тебя накормлю.

— Потом ты мне поможешь подняться? — спросил Ирис, поняв, что так просто фей от него не отделается.

— Потом я помогу тебе подняться.

Но когда Ирис доел, Бэлл требовательно уставился в глаза Камомилы. Фея тяжко вздохнула, сокрушенно покачав головой. А потом пробормотала несколько слов, заставив Ириса уснуть глубоким сном.

— Врать нехорошо, ты в курсе? — осведомилась фея.

— А я и не соврал, — спокойно пожал плечами Бэлл. — Я же ему сказал, что помогу подняться ПОТОМ. Но не уточнил, когда именно.

— Не знала, что ты можешь быть таким расчётливым, — хитро прищурилась Кама.

— С кем поведёшься, — фыркнул Бэлл.

— А ты не считаешь, что это было слишком жестоко? Пускай бы сам убедился, что с Ди всё в порядке. Да и заснул бы потом.

— Ага, как же. Ты разве ничего не помнишь? Он же вчера выглядел так, будто готовился умереть вслед за ней. Увидев Ди, он бы опять впал в то своё состояние. И тебе было бы гораздо сложнее его заколдовать. Ты ведь сама довольно сильно истощена.

— Однако, — пораженно сказала Камомила. — Оказывается, в молчании есть своя прелесть. Успеваешь все подметить и обдумать.

— Это для вас я молчун, — не согласился Бэлл, перебирая вещи в сумке. — А так я постоянно с кем-то, да говорю. Просто у меня собеседников всегда несколько больше.

— А…

— Иди спать, я подежурю, — прервал подругу Бэлл.

— Но…

— Иди, — настойчиво повторил он. — Мне ещё сумки переупаковывать. Уж слишком много еды я добыл. Да и наших болезных стоит немного разгрузить.

Камомила бы ещё поспорила, но уж слишком она устала за эту бессонную ночь. Ведь даже если удавалось поспать хоть чуть-чуть, из-за переживаний сон не приносил нужного облегчения. Решив так, фея подхватила сотканное из пуха покрывало и устроилась возле облюбованного ею ещё вчера старого пня.

А Бэлл всё думал. Откуда у него такое чувство, что что-то изменилось? Может быть, просто вчера была слишком странная ночь? Ведь и лес вокруг казался каким-то мистическим, и ветер был каким-то странным. Камомила открылась ему с совершенно неожиданной стороны, из волевой и язвительной особы, превратившись в заботливую, но в то же время хрупкую личность. Точно так же его поразил и Ирис. Самоуверенный, порой даже самовлюбленный, всегда искренний и импульсивный. Никто никогда не смог бы предположить, что болезнь Ди его настолько страшно заденет.

Он и сам еле сдерживался, чтобы не удариться в панику. И лишь только труд мог отвлечь его от тяжелых мыслей. За вчерашний день он насобирал столько еды, что пришлось от половины её избавляться.

Шло время. Бэлл перепаковал свои сумки и вёл неспешную беседу с деревьями и травами, пытаясь выяснить, что происходит в радужном пределе. Но ничего путного он выведать не смог. Всё внимание растений сейчас было направлено на северо-восток.

Потухшие угли внезапно покрылись лёгкими искрами, которые тихо потрескивая стали медленно превращаться в огонь. Бэлл раньше видел такое, поэтому не сильно удивившись, подсел поближе к костру. Когда же в языках магического пламени появился провидец Дурман, он с серьёзным видом посмотрел ему в глаза и приложил палец к губам.

— Что у вас произошло? — прошептал провидец, оглядывая полянку, на которой, где придётся, вповалку спали друзья.

— Диази ранил переродок. Всё обошлось, но мы страшно устали, — зашептал в ответ фей.

— Переродок? Ранил? — слишком громко изумился Дурман. Бэлл сердито наморщился, ведь их разговор таки разбудил Камомилу, сон которой был менее крепким, чем у всех остальных.

Фея недоуменно за озиралась, спросонок не сразу определившись, что вокруг происходит. Но потом тихо поднялась и присоединилась к их разговору.

— Бэлл, как это произошло? Её точно ранил именно переродок? — тихо осведомился провидец.

— Не знаю, там было слишком темно, — растерялся фей.

— А кто же ещё может быть в Сумеречном лесу? — удивилась Камомила.

— В чём дело? — напрягся Бэлл.

— Понимаете, такие ранения, сколь бы они ни были незначительны, умеют лечить только целители. Ну, или Райнды.

— А вы? — внезапно заинтересовалась Кама.

— И я, — согласно кивнул провидец. — Только я использую более специфический метод.