- Работа! - застонал Максим. – Снова работа! Все время работа! Лучше б я кулаками продолжал махать, ей-богу!

- Иди-иди, лентяй, – легонько толкнул его в плечо Густав. – А на кого мне еще рассчитывать, как не на тебя? Дал, понимаешь ли, ему работу, перспективы, а он тут еще возмущается. Неблагодарный мальчишка.

- Кстати, да! – воскликнул Максим. Быстро наклонился к Густаву и осторожно, но крепко обнял. Ласково погладил ладонями проступающие острыми углами сквозь пижаму лопатки и бугорки позвонков. Забормотал в самое ухо: – Спасибо тебе, Густав. И за работу. И за перспективы… И за свободу, что ты дал мне. Люблю тебя.

- А уж как я тебя люблю, - вздохнул Густав, обнимая его в ответ. – Все, выметайся. Спать хочу.

Максим чмокнул его в сухие губы и легко поднялся. Открыв дверь, на глазах у подстерегающей его в коридоре медсестры послал Густаву горячий воздушный поцелуй.

- Спокойной ночи, Густав. Сладких снов.

<center>***</center>

Назар одел кожанку и погасил половину ламп в зале, когда услышал из коридора жуткий грохот. Следом за грохотом раздался громкий, но неразборчивый мат, и дверь в зал распахнулась.

Было видно, что Максим с трудом держался на ногах. Его стильный черный костюм был измят, а мелово-белая рубашка испачкана подозрительными пятнами. Максима пошатывало из стороны в сторону, и он был вынужден одной рукой держаться за дверной косяк, чтобы не упасть. Другая его рука крепко сжимала в кулаке горлышко пузатой почти пустой бутылки, на самом донышке которой колыхалась жидкость насыщенного медового цвета.

- А, Назар! – радостно взмахнул он бутылкой. – Я думал, ты уже ушел.

Удивленный поведением Максима Назар, поколебавшись, медленно двинулся к нему. Свесил расслабленные руки вдоль тела. Старался не спугнуть слишком резкими движениями вдребезги пьяного бывшего ученика.

- Я как раз закрывал зал, – мирно сказал он.

Максим вскинул голову, взметнув растрепанные волосы, и обвел помещение блуждающим взглядом. Назар заметил неестественную бледность и изможденность его лица и забеспокоился уже всерьез.

- А я вот вдруг вспомнил, что ты мне сказал в нашу последнюю встречу, – Максим сосредоточил взгляд на Назаре и улыбнулся. - Про то, что я могу прийти сюда в любое время, когда захочу, и про то, что двери для меня здесь всегда будут открыты. Ну и решил проверить.

- И как? Убедился?

Максим кивнул так рьяно, что, наверно, шейные позвонки хрустнули.

- Ага! Ты не поверишь! Действительно было открыто!

Назар подошел уже достаточно близко для того, чтобы успеть поймать Максима, если тот начнет заваливаться, и теперь пристально вглядывался в его пьяные глаза.

- Я рад тебя видеть, – сказал он. – Хорошо выглядишь.

- А уж я-то как рад! – осклабился Максим. – А выгляжу я паршиво, но спасибо за дилопа… Хм!.. Ди-пло-ма-тич-ность.

- Что?.. - Назар решил не ждать, когда он разродиться и спросил прямо. – У тебя что-то случилось?

- У меня? – удивился Максим. – Нет! Как видишь, жив-здоров. Слегка пьян, но легкое опьянение только красит мужчину.

- Почему ты в таком состоянии? Ты же никогда раньше не напивался.

Максим фыркнул.

- Так-то было раньше. А в таком состоянии я, потому что полдня сегодня проторчал на кладбище с кучей незнакомых мне лично людей, потом был на поминках, выслушивая соболезнования от сотрудников, которые меня терпеть не могут, и так устал от всего этого… А потом вдруг подумал: зайду-ка я к тебе и поделюсь новостью.

- Какой?

Улыбка мгновенно стекла с лица Максима, будто ее смыло серной кислотой, оставив вместо рта уродливо искривленный рубец. Максим весь разом обмяк, навалился плечом на стену. Назар сделал к нему еще один шаг.

- Можешь радоваться, - буркнул Максим еле слышно. – Он мертв.

- Кто?

Назар положил ладонь ему на плечо и придержал, чтобы Максим не сполз на пол окончательно. Тот был такой расслабленный и тяжелый, что ему пришлось напрячь руку.

- Кто-кто? – устало вздохнул Максим. – Густав. Тот друг, от которого ты был намерен меня оградить.

Пораженный его словами Назар молчал, а Максиму, видимо, была невыносима полная тишина, и он продолжил бормотать. Назар едва мог разобрать, что он там бубнил себе под нос.

- Представляешь! А ведь такой здоровый мужик был. Даже простудой никогда не болел, и вдруг на тебе!.. Онкология сейчас, конечно, многих в могилу сводит, но от него я такой подляны не ожидал. Честно!.. Всегда думал, что он скорее на мне загнется от сердечного приступа без особых страданий, чем будет полгода валяться в больнице под капельницей и обезболивающим. А вот как все сложилось! Так что теперь я совершенно свободен. Как говориться, бери и пользуйся!

Максим сделал широкий приглашающий жест. Резко взмахнул рукой, в которой была зажата бутылка, и Назар не успел ее перехватить. Пустая тара звонко ударилась о косяк и рассыпалась осколками. Рука Максима окрасилась кровью, а его лицо Назар чудом успел прикрыть, загородив собой от легких, но острых игл. Осколки ударили его в спину и осыпались на пол, так и не пробив толстую кожу куртки.

Назар молча подгреб Максима к себе, подхватил на руки и отнес на лавку. Тот был слишком легким для своих стандартных девяноста килограммов веса, которые неизменно показывали весы перед соревнованиями. Пальцы Назара отчетливо нащупывали острые углы, которые обычно даже не намечались в мускулистом теле бойца. Он усадил Максима, прислонив его спиной к стене, и пошел за аптечкой. Вернулся, когда Максим уже сидел, нахохлившись, и с недоумением разглядывал собственную руку. Кровь стекала по его ладони и мерной капелью падала на пол. Мат под его ногами почти весь заплыл бурым пятном, благодарно впитывая густую жидкость, и Назар понял, что его придется менять на новый.

Он присел на лавку и потянул руку Максима на себя.

- Дай посмотреть.

Осколков в ране не было. Наверно, вымылись вместе с кровью, или Максим умудрился порезаться оставшимся в его руке горлышком. Назар терпеливо промыл рану, убедился, что все не настолько плохо, чтобы пришлось зашивать, и начал аккуратно, но плотно накладывать бинт. Максим даже не шипел, когда он заливал рану спиртом, хотя ему должно было быть чертовски больно. Он вообще затих и не двигался, если того не требовал от него добровольный целитель. Когда с бинтом было покончено и Назар, утомленно откинувшись назад, сидел рядом с ним, Максим наконец поднял голову и посмотрел на наставника.

- Мне жаль, что он умер, - сказал Назар, заметив его пристальный взгляд. Максим, похоже, слегка протрезвел и теперь вел себя более осмыслено.

- Врешь ведь.

- Мне правда жаль. То, что он мне не нравился, не значило, что я желал ему смерти.

- Да, тут он и без твоих желаний сам справился.

- Максим… - Назар положил руку ему на плечо, останавливая этот поток сарказма. - Что я могу для тебя сделать? Как тебе помочь?

- Не знаю, - покачал головой тот. – Я еще ни разу не попадал в подобные ситуации. Я вообще не знаю, зачем сюда приперся. Как будто ты еще что-то можешь дать мне, кроме того, что уже дал.

Он многозначительно помахал заботливо перебинтованной рукой. Тогда Назар положил и вторую ладонь на плечо своего неприкаянного ученика и притянул его к себе. Максим уткнулся лбом ему в грудь и снова затих. Какое-то время не шевелился и почти не дышал, а потом издал тихий всхлип, как будто подавился воздухом, и его плечи начали мелко, конвульсивно подрагивать. Больше Назар не услышал от него ни звука.

Когда Максим перестал содрогаться и расслабился, шумно втянув воздух забитым носом, Назар накрыл ладонью растрепанный затылок и ласково погладил его. Максим поднял голову, заглядывая ему в лицо, и Назар увидел покрасневшие глаза и склеенные влагой ресницы, припухший нос и пересохшие губы.

- Все образуется, – тихо сказал он. – И ты снова найдешь свой путь.

Максим резко потянулся вперед и вжался губами в его губы. Обхватил ладонями за шею и закрыл заплаканные глаза. Целовал жадно, взахлеб. Так, будто сам собирался умереть в следующую минуту. Пытался проникнуть языком между плотно сомкнутых губ, но Назар не отвечал на эти отчаянные ласки. Застыл безответным мраморным изваянием. Был подобен статуе Будды - таким же беззлобным и невозмутимым. Осознав это, Максим резко отпрянул от него, вытирая рот рукавом.