Он открыл дверь авто и вышел в темноту. Густав прикрыл на мгновение глаза, давая невысказанной боли осесть на самое дно измученного ревностью сердца, а когда открыл, его взгляд снова был спокойным и уверенным, а на губах играла озорная улыбка. Максим все еще был рядом. И Густав был намерен удержать его любой ценой.

========== Часть 4 ==========

<center>***</center>

Густав допоздна проверял смету на капитальный ремонт в спорткомплексе «Орион» и домой смог выбраться лишь к девяти вечера. Нужно было все проконтролировать лично, иначе ушлый Аркадий с заискивающими, полными подобострастия глазками мог запросто за спиной у владельца припрятать себе в карман лишнюю сотню тысяч. Густав подумывал над тем, что было бы неплохо заменить его на более ответственного человека. Такого, который знал бы о спорте не только понаслышке и одновременно с этим хорошо разбирался в финансовых аспектах жизнедеятельности таких предприятий.

Спускаясь по лестнице на первый этаж, Густав с улыбкой размышлял о том, что был бы не прочь испытать Максима в деле, поручив ему негласный надзор за деятельностью местного управляющего и его хорошо прикормленной команды. Да, мальчику лишь недавно исполнилось двадцать один, но он уже неплохо разбирался в финансовой кухне «Рейнард Холдинг» - компании, чей контрольный пакет акций принадлежал Густаву - и часто давал очень дельные советы.

Густав всегда обсуждал с ним новые, еще не реализованные проекты и объекты своих будущих инвестиций. Ему нравилось наблюдать, как стремительно разгорался юношеский энтузиазм, стоило Густаву дать Максиму возможность использовать полученные в университете теоретические знания на практике. Он щедро предоставлял эту возможность каждый раз, как только подворачивался подходящий случай. Увлеченный делом Максим мог до поздней ночи решать финансовые задачки и лишь по настоятельному приказу Густава нехотя плелся в постель, чтобы потом, уже при выключенном свете, еще с полчаса задавать интересующие его архиважные именно в этот момент вопросы. Густав ворчал, клал подушку на ухо и демонстративно поворачивался к Максиму спиной, но почти всегда потом принимал решения согласно выводам своего неугомонного любовника. И все это время чувствовал себя ваяющим прекрасную статую Пигмалионом. И очень надеялся, что когда-нибудь его Галатея привяжется к нему настолько, что уже никогда не сможет покинуть своего беспросветно влюбленного скульптора.

Он спустился в пустынный, пахнущий свежей краской вестибюль и уже подходил к выходу, когда из густой тени скрывавшей стойку гардероба вышагнула статная фигура и приблизилась в несколько больших уверенных шагов.

- Густав Альбертович, я полагаю? – произнес низкий рокочущий голос.

Густав узнал его сразу, хоть и видел - первый и последний раз - почти три года назад. Лицо соперника в любви врезалось в его память так отчетливо, будто он длительное время всматривался в него, запоминая каждую черточку, прежде чем отвести взгляд.

- А вы, кажется… Назар Григорьевич, – Густав усмехнулся, скрывая за ироничной улыбкой собственное удивление и смятение. - Видел вас на соревнованиях в этом самом спорткомплексе. Ваши ученики, насколько я знаю, всегда занимали призовые места.

Складка меж бровей хмурого Назара немного разгладилась. Должно быть, он не ожидал, что Густав знает его. Но выражение его решительного мужественного лица не изменилось.

Густав рассматривал его с интересом. Хотел понять, что Максим нашел в этом человеке такого, чтобы так безоглядно влюбиться. Лицо Назара было грубовато, одежда проста и незамысловата, но Максиму, похоже, нравилась эта грубость и простота, хотя сам он благодаря влиянию Густава привык следить за своей внешностью и всегда выглядел безупречно элегантно. Как в одежде, так и без нее.

- Я хотел бы поговорить с вами, – произнес Назар.

Скрестил мощные руки на груди, и его литые мышцы тут же напряглись, проступая под рукавами рубашки. Его поза из относительно мирной резко превратилась в угрожающую. Было непонятно, делает ли он это специально, ведь Назар был профессиональным бойцом, да и просто довольно крупным мужчиной, и мог напугать одним своим видом, даже не желая этого.

- О чем же? – поинтересовался Густав, по достоинству оценив эту демонстрацию силы.

- О Максиме, – не стал ходить вокруг да около Назар.

- О Максиме, – протянул Густав. И тоже не стал сходу ничего отрицать.– И что же насчет Максима?

- Максим говорит, что вы дружите, но я считаю, что ваша заинтересованность предельно далека от понятия «дружбы».

Густав даже растерялся в первый момент и не знал, что сказать. Естественно, отношения между двадцатилетним парнем и пятидесятилетним зрелым мужчиной сложно было назвать «дружбой» даже на непредвзятый взгляд постороннего человека. А Назар не был для Максима посторонним и, скорей всего, искренне волновался за него.

Ревность заворочалась ленивой змеей где-то на дне желудка, поползла по пищеводу, медленно подбираясь к горлу. Густав сглотнул, чтобы не дать ей выбраться из его уст ядом злых откровенных слов.

- Дружба или нет, но мы знаем друг друга уже довольно давно, – сказал он. - Ему нравится проводить со мной время, а мне нравится общаться с ним. Как с его стороны, так и с моей в этом нет ни капли материальной заинтересованности или насильственного принуждения. Поэтому я не вижу причин для вашего беспокойства.

- Значит, не видите причин?

- Нет. Абсолютно никаких.

Внезапно Назар придвинулся еще ближе. Его гневный взгляд просто испепелял Густава, и тот почти физически ощущал, как давит на плечи чужая сила. Похоже, Назар пытался подмять его под себя своей волей. Густав чувствовал его пока что умело подавляемую ярость, но не отступил ни на шаг. Кем бы он был сейчас, если бы позволил какому-то бойцу напугать себя. Пусть даже тот был смертельно опасен.

- Он практически не ходит на тренировки и не появляется дома, – начал перечислять Назар. – Его родители волнуются, потому что не видят сына по несколько дней и он не говорит им, где и с кем проводит эти дни и ночи. Но они заметили, что он ходит в одежде, которую просто не в состоянии купить себе сам на мизерную студенческую стипендию и часто его подвозят на очень дорогой машине. Вашей машине… Они не знают, что происходит, и готовы уже чуть ли не в милицию бежать… А я знаю! Но не могу сказать им.

- И что я должен делать со всем этим? – Густав понимал, что дразнит сейчас свирепого медведя, но не мог отступиться. Не мог уступить ему Максима.

- Оставьте мальчика в покое! – приказал ему Назар тоном, не терпящим возражений.

Густав улыбнулся. Не насмешливо. Предупреждающе. Ему начинала нравиться эта их бескровная дуэль. Пока что бескровная битва убийственных взглядов, многозначительных улыбок и резких слов. Мало кто осмеливался так открыто и бесстрашно выступать против него, не имея за спиной надежной защиты, предоставляемой высоким статусом, большими деньгами и полезными знакомствами. С радостным предвкушением скорой схватки Густав ощущал, как начинает на повышенных оборотах биться его сердце, и как захлестывает, вызывая приятную дрожь в мышцах, давно позабытый им юношеский азарт.

- Почему я должен оставлять его в покое? – спокойно спросил он. - Он сам желает быть со мной рядом. Я ни к чему его не принуждаю.

Назар заиграл желваками, а Густав, видя его нарастающее раздражение, суицидально продолжал говорить:

- И он уже давно не «мальчик». Он взрослый. Настоящий мужчина. И я считаю, что ни вы, ни его родители не вправе решать за него, как жить. Так что оставьте ваш приказной тон, которому здесь совершенно не место. И не смейте угрожать мне. Я не боюсь ваших угроз.

Рука Назара молниеносно метнулась вперед и поймала Густава за узел галстука, прихватив заодно и воротник рубашки. Сильные пальцы стиснули ткань так сильно, что та передавила горло, и Густав начал постепенно задыхаться. Но, даже не имея возможности вдохнуть полной грудью, он упрямо сжимал губы и с вызовом смотрел Назару в глаза.