Темноволосый парнишка тут же с готовностью поднялся и бросил вопросительный взгляд на Максима. Нескрываемый интерес в его глазах так и не пропал. Даже наоборот, разгорелся еще сильнее. Максим в свою очередь так же вопросительно посмотрел на Густава.

- Я не уверен, что мне стоит это делать, – проронил он. – Я ведь пришел с тобой. И ты…

- Иди, Максим, - прервал его Густав и медленно расплел их все еще сцепленные в замок пальцы. Аккуратно положил руку Максима ему на бедро. – Иди. Нам надо кое-что обсудить с Ро. Тебе будет скучно с нами, а в этом доме можно увидеть еще много чего интересного.

- Ну, раз ты так говоришь, – с сомнением пробормотал Максим и поднялся. Кивнул Авроре и последовал за этим «Сашенькой». Тот едва заметно повиливал стройными бедрами при ходьбе, и Максиму все труднее было оторвать взгляд от его точеных плеч, узкой спины и тонкой талии.

<center>***</center>

- Не понимаю, – пробормотала Аврора, когда за парнями закрылась дверь. Густав все еще смотрел в ту сторону. Смотрел вслед ушедшему Максиму.

– Если ты действительно его любишь, почему привел сюда? Почему позволил уйти с нашим мальчиком?

- Есть вещи, которые я не могу дать ему сам… - Густав перевел на нее полный печали взгляд. - И если он не получит то, что ему нужно, из моих рук, рано или поздно он получит это из чужих.

Аврора досадливо похлопала ладонью по острой коленке, скромно прикрытой длинным подолом платья.

- Тебе же больно, Густав. Я же прекрасно это вижу, – заметила она. - Неужели неведение о том, с кем он спит помимо тебя, страшнее этой боли? Я бы предпочла не знать.

- Вы – женщины - всегда стараетесь избежать лишних, тревожащих ваш рассудок знаний, – ответил Густав. - Предпочитаете закрывать глаза на правду, а не бороться с ней. Приспосабливание в вашей сути, Ро. Я же предпочту терпеть боль и знать, что он все еще принадлежит мне, пусть даже с некоторыми оговорками, чем мучиться от неопределенности.

- В твоей рассудительной ревности есть что-то мазохистское, - произнесла Аврора. - А ведь ты никогда не был к этому склонен… Ты изменился. Стал мягче и, как мне кажется, несчастнее. Мне жаль тебя, Густав.

- Не надо, Ро. Жалость - это последнее, что мне нужно.

- Неужели ты не можешь привязать его к себе? Пусть не чувствами, но деньгами? Я-то думала, ты уже владеешь этим навыком в совершенстве.

- К сожалению, в этот раз налаженная программа дала сбой. И вообще, с его появлением твердая почва ушла у меня из под ног и не спешит возвращаться.

- И что ты планируешь делать дальше? Он так молод, и, вкусив запретный плод, который ты сам же ему только что преподнес, он, возможно, вскоре передумает держаться с тобой за руки.

- Я живу лишь настоящим, Ро, - вздохнул Густав. - И не настолько глуп, чтобы планировать что-то дальше пары ближайших месяцев. Извини, что использую тебя и твое заведение для своих целей. Но это необходимо даже не столько ему, сколько мне самому.

Аврора отмахнулась.

- Для этого мы и существуем, дорогой. Для исполнения любых капризов наших клиентов. Если ты останешься доволен, то кто я такая, чтобы запрещать тебе или обижаться.

Они проговорили почти целый час. Вспоминали прошлое и лишь вскользь притрагивались к настоящему. Аврора умело отвлекала Густава от дурных мыслей, развеивала его печаль бодрящим потоком собственной заразительной веселости, и, когда Максим вернулся, тот даже улыбнулся ему вполне искреннее и сделал вид, что не замечает ни его порозовевших щек, ни слегка небрежной одежды, ни того, что Максим до конца вечера избегал прямо смотреть ему в глаза. Лишь в машине, когда они в полном молчании возвращались домой, Максим тяжело вздохнул, будто готовился броситься в омут, и тихо спросил:

- Зачем?

Густав вел машину и не смотрел на него, внимательно соблюдал все знаки, останавливался на светофорах и, только заехав во двор собственного дома, когда уже затих рокот двигателя, сказал, глядя в темноту ночи:

- Мне просто захотелось показать тебе другую сторону отношений между мужчинами. Чтобы ты испытал то же, что чувствую я, когда нахожусь в тебе. Я ведь обещал поделиться с тобой своим опытом. И я делюсь. Всем, чем могу.

- Но зачем делать это… Так? Почему ты не мог сразу меня предупредить, что задумал?

Густав посмотрел на Максима сквозь мрак салона. Тот выглядел по-детски обиженным и сердитым. Злился на Густава за этот небольшой обман, и эта искренняя злость неимоверно радовала последнего. Это значило, что Максим не стремился изменять ему и бросаться в объятья других мужчин. Пусть даже из-за собственной предельной честности, а не из-за ответной любви.

- Я не планировал этого. Сначала я просто хотел познакомить тебя с Ро, – ответил на укоряющий взгляд Густав. – На всякий случай. Чтобы у тебя были влиятельные знакомства. Да, Ро - хозяйка борделя, но она - очень влиятельная хозяйка борделя. И она очень хороший человек. И если со мной что-то случится…

- Не говори ерунды, – отрезал Максим. - Ты здоров, как бык. Меня, вон, заебываешь так, что я потом еле хожу, не говоря уже о том, чтобы нормально тренироваться.

Густав польщено усмехнулся, услышав неожиданный комплимент собственному темпераменту. В своей грубоватой искренности Максим умел ненамеренно сказануть так, что у него сразу поднималось настроение. Это было одно из тех качеств, за которые Густав полюбил его.

- Если со мной что-то случится… – продолжил он, несмотря на возмущенное сопение Максима. – То, что иногда случается с мужчинами в моем возрасте… Ты можешь всегда обратиться к ней. Она поможет. Если не деньгами, то дельным советом. Подружись с Ро. Глядишь, она очарует тебя настолько, что и ты захочешь чуть раздвинуть рамки собственной сексуальности и увлечься женщиной.

- Это вряд ли, – фыркнул Максим. - Но мысль насчет «раздвинуть рамки» интересная.

Густав рассмеялся.

- Ты всегда был не прочь поэкспериментировать. Это рвение я в тебе и ценю. Как, впрочем, и все остальное.

А помолчав, спросил:

- Тебе понравилось? – и тут же добавил. - Расскажи мне, не бойся. Я честно не обижусь. Мне просто очень интересно…

Максим смотрел на парадный вход особняка. Скользил взглядом по темным окнам.

- Да, – негромко признал он. – Мне понравилось. Он был такой нежный и хрупкий. Но такой горячий внутри. Казалось, сожмешь сильнее - и рассыплется, толкнешься глубже - и пробьешь насквозь. Сдерживаться было почти невозможно. Хотелось сжать его так, чтобы захрустели все косточки, быть в нем, как можно глубже и как можно дольше, – Максим хмыкнул. – Я, наверно, ему кучу синяков наставил, так тискал.

- Не волнуйся, – успокоил его Густав. - У Ро все парни и девушки опытные, хоть на первый взгляд этого и не скажешь, так что он привыкший к подобным страстям.

- Ты ведь испытываешь то же самое? –после небольшой паузы спросил Максим. - Когда ты со мной? Во мне!

- Да. Только еще во сто крат сильнее.

Максим рассеяно потер бровь.

- Спасибо, что позволил мне…

Густав притянул его к себе за плечо и коснулся губ поцелуем. Те были все еще чуть припухшие. Зацелованные. Максим никогда не считал нужным сдерживать свои желания, находясь наедине с любовником. И с тем мальчиком он тоже был жаден и неутомим.

- Пожалуйста, – прошептал Густав прямо в эти уже заласканные другим губы. - А теперь я хотел бы получить моральную компенсацию.

- Удивляюсь, что ты до сих пор держишься и не затребовал ее раньше, – лукаво усмехнулся Максим.

- Я умею терпеливо ждать своего часа. И люблю получать компенсацию в собственной удобной кровати. Единовременно и в полном объеме.

- Ну, тогда чего мы тут сидим? – подмигнул ему Максим. - Пошли уже искать эту твою удобную кровать. Так уж и быть, найду в себе силы постоять на коленях и полежать на подушках.

- О, мой милый! Боюсь, одним стоянием и лежанием ты не обойдешься, - предупредил его Густав.

- Не вопрос, - с готовностью согласился Максим, в предвкушении облизывая губы. – Могу еще растяжку, как у Ван Дамма, у стены продемонстрировать. Тебе понравится эта новая поза. Гарантирую.