- Валите его, пацаны! – крикнул один вихрастый с наглой рожей заводилы, повисший на правом предплечье, и потянул Волка на пол. Тот как-то вдруг резко расслабился, позволяя почти опрокинуть себя, потом так же резко напрягся, качнулся назад и, рыкнув, сбросил с обеих рук троих нападавших. Те, хохоча, повалились на маты, постеленные по всему залу. Оставшихся на нем трех пиявок, вцепившихся мертвой хваткой в его талию и ноги, Волк без проблем поотрывал по одному и позакидывал в общую кучу.

- Плохо старались! Тактика ни к черту! Слабаки! – рыкнул Волк, но, глядя на его подрагивающие губы, Валя понял, что он очень доволен.

Их тут же окружила группа подростков, одетых довольно скромно. Они все наперебой что-то рассказывали Серому, пытаясь перекричать друг друга.

- А ну, цыц! – Волк нахмурился, призывая их к порядку, и они тут же замолчали.

Вихрастый, которому было, наверно, лет одиннадцать, уже поднялся и пролез вперед. Сразу было видно, что он тут лидер. Наглый пацан глянул на Валентина ревниво.

- А кто это, Серый? Твой дружбан?

Серый сложил руки на груди, прищурился, глядя на Валю, как будто раздумывая, кем он ему приходится, и Валентин похолодел от мысли, что бесстыжий Волк может разболтать правду.

- Ага, друг мой! – наконец ответил Серый. – Привел его вам показать, и чтоб на вас, зверенышей, посмотрел!

Вся группа “зверенышей” с любопытством биолога, нашедшего новый вид лягушек, уставилась на Валентина, препарируя его взглядами. Валя было даже попятился от такого пристального внимания, но взял себя в руки. Еще не хватало перед какими-то малолетками прогибаться. Он никогда не умел ладить с детьми, поэтому его хватило только на то, чтобы поднять руку в приветствии и натянуто улыбнуться:

- Хай, ребятня!

- Хм-м-м! – протянул наглый вихрастый, сощурившись. – Он тоже умеет драться?

- Нет. Так как я, не умеет! – хмыкнул Волк.

- Ну ла-а-адно! – вынес свой вердикт пацан. – Мы еще ни разу не видели твоих друзей. Если не будет мешать, пусть остается!

Остальные загалдели согласно. Валентин сначала разозлился, что какой-то мелкий будет ему указывать, что делать, но Серый улыбнулся извинительно, как будто прося прощения за их наглость.

- Валь, раз хозяева разрешили тебе остаться, пойди сядь на лавку!. Мы тут часа на два задержимся.

- Как скажешь, Серый, – спорить не хотелось.

Валентин прошел к лавкам у противоположной стены, снял куртку и шарф. Уселся на твердую неудобную поверхность, от сидения на которой уже через двадцать минут у него начал болеть зад. Сергей скинул в угол свою куртку и ботинки, снял свитер и остался в одних свободных штанах. Ребятня уже и так была полураздета, оставалось только кофты снять. Волк свистнул, и они заметались, выстроились в ровные ряды по три человека в каждом на приличном расстоянии друг от друга. Встали в одинаковую стойку – спина прямая, руки вдоль тела.

Серый встал перед ними, тоже принял стойку.

- Сэнсэй ни-рэй!(4) – проронил он строго.

- Осу!(5) – мальчишки дружно поклонились.

Валя замер, понимая, что ему предстоит увидеть.

- Мокусо!(6)- рыкнул Волк, и дети закрыли глаза. Простояли так, в полном молчании, минуты две-три. Серый внимательно наблюдал за ними.

- Мокусо яме!(7) – разрешил он, и пацаны дружно открыли глаза.

- Камаэтэ!(8) – приказал Волк, и ребята расставили ноги, согнули руки в локтях, прижав их к бокам.

- Хадзимэ!(9) – пацаны стали выкидывать вперед сжатые кулаки, с резким “Ха!” выдыхали воздух во время удара.

- Хантай!(10) – потом Волк явно приказал им сменить стойку, и они продолжили махать руками и ногами уже в других направлениях. Переступали четко в середине воображаемых линий квадрата, не заходили на территорию других учеников.

Валентин удивленно смотрел на их сосредоточенные лица. Наглые сорванцы четко выполняли все команды необычно строгого Волка, добросовестно исправляли стойку, если он прикрикивал на кого-то из них. Серый приостанавливал тренировку в сложных местах и демонстрировал сам, как надо выполнять тот или иной удар. Для непоседливого Волка такое долготерпение было удивительным.

“Ха! – подумал Валентин. – Матерый волк учит переярков жизни!”

Ребята размялись, немного потренировались в выполнении ката, а потом Серый разрешил им проработать связки в паре, но без контакта.

По окончании он снова дал команду поклониться. Дети поклонились, как один.

- Занятие закончено! – хмыкнул Серый, и пацаны тут же сорвались вперед, с радостным криком кинулись к нему все скопом, повалили на пол и начали несильно, играючи, мутузить Волка и друг друга. Серый смеялся радостно и открыто, так, как никогда не смеялся рядом с другими взрослыми людьми. Валентин вдруг резко и отчетливо понял, что Серый очень любит детей, и, значит, Волку… Нужны свои собственные волчата. От осознания этого стало так грустно, что Валя еле сдержался, чтобы не сорваться и не уйти отсюда, не сбежать из этого зала, где был так счастлив Серый.

- Что с тобой? Ты чем-то расстроен?

Они возвращались домой от метро, и Серый что-то почувствовал в изменившемся настроении Валентина, озабоченно заглядывал ему в глаза, идя спиной вперед.

- Нет, – отбрехался Валя. – Все нормально! Устал просто.

- Уста-а-а-ал! – протянул Серый. Подумал и предложил: – Хочешь, я тебе ванну наберу? У меня даже масла всякие есть – мне иногда после тренировки надо мышцы расслабить. А потом сразу спать завалимся!

Валентин, погруженный в свои мысли, кивнул. Он боялся поднять взгляд на Серого, чтобы не выдать ему свою печаль. Впрочем, после принятия ванной, которое обернулось совместным купанием, спать они легли не сразу. Сначала был ленивый и чувственный секс. Оба лежали на боку, и Серый, плотно вжимаясь грудью и животом в спину Валентина, входил в него как можно глубже и почти не выходил, покачивался едва заметно. Не хотел покидать теплое нутро ни единым сантиметром члена. За ласками и томлением Валя как-то забыл о своих переживаниях. Ну, подумаешь, взбредет в голову всякое. Даже глупую книжку на следующий день засунул обратно на полку, чтобы не читать дальше. Не хотел больше ничего знать. Но забыть то, что он уже узнал и понял, было невозможно.

“…Волки – очень добросовестные воспитатели. Они заботливо ухаживают за своим потомством, обучают его всем премудростям нелегкой жизни, с удовольствием играют с волчатами — совсем как собаки. В воспитании волчат взрослые проявляют удивительную терпеливость…”

- Шкряб! Шкряб! – царапает деревянная лопатка по сковородке.

После напряженных размышлений Валентин осознал, что он совершенно не уверен в чувствах Волка по отношению к нему. Тот редко бывал нежен, чаще агрессивен, и никогда даже не заикался о чем-то таком нелепом вроде любви. Валя, правда, тоже не говорил о своих чувствах, но для него слово “люблю” за годы разгульной жизни стало настолько затасканным, что он не придавал ему значения, не доверял ему. Особенно если это слово вылетало из его собственных коварных уст. Но он уже начал понимать, что попал, что еще немного, и не сможет уже без этой наглой заразы с кучей звериных загонов. Серый же, видимо, прекрасно помнил о свободных взглядах Валентина и никогда не настаивал даже на том, чтобы Валя остался с ним ночевать, не привязывал его к себе насильно. Не намекал ему на возможность съехаться. А как раз этого Валентину вдруг резко стало не хватать. Волк не предлагал Валентину жить в “логове” постоянно, а у Вали язык не поворачивался предложить ему переехать в свою маленькую съемную квартирку. Проситься же на проживание самому ему не позволяли остатки гордости. Он хотел Волка, но не хотел быть навязчивой “самкой”. Так и до пресловутого “щенения” было недалеко.

А так они прекрасно встречались, прекрасно трахались, прекрасно проводили время. Но однажды увидев, как Волк играет с чужими детьми, Валентин понял, что надо остановиться. Положить конец этим отношениям. Сейчас у него еще был шанс уйти, оставить Серого, чтобы тот, немного пострадав, переключился на кого-то более стоящего, ведь Валя же сам видел, что с девушками у него все в порядке, а значит, Серый мог бы, в конце концов, встретить стоящую женщину и наплодить таких желанных ему детей. Кто знает, возможно, Волк не настолько уж и дорожит их связью. Возможно, он и не будет страдать. Валя решил, что им пора поговорить серьезно.