После трех влево и двух вправо (взгляните на запись) он уже растерял три очка. Каждая «девятка» — очко долой… Больше ему терять нельзя. Не-че-го.

Если шестая пуля не ляжет в «десять» — рекорду не быть. Последние пять выстрелов этой последней в семьдесят втором году серии Якову необходимо «замолачивать по червонцам…». Финиширует Яша…

Ну!

Звуковой тычок выстрела…

Кульминация.

Вроде бы я не очень-то подвержен сентиментальности, или как ее называют сочно спортсмены, «сопливости». Могу и не заплакать, когда больно… Но уже не раз ловил себя… влажнеют глаза, ничего не могу с этим поделать, когда «болею» за спорт или читаю о нем…

Вот… Кудасов пропускает под собой мяч за двадцать секунд (!) до конца финала на Кубок страны по футболу и лежит на траве — убитый… Не могу…

…Наш велогонщик, забыл его фамилию, валится вместе с машиной на асфальт в минуте от победы на многострадальной трассе велогонки Мира…

…Сидит и плачет в окошке телеэкрана Олечка Корбут…

…Знаменитые три секунды наших баскетболистов в Мюнхене…

…Прыгает, прыгает, прыгает Брумель после того, как врачи собрали ему из ничего ногу… Эти кадры из фильма «Спорт, спорт, спорт», идущие под аккомпанемент срывающейся планки, я чувствую кожей. После них долго болит горло: не протолкнуть нервного комка…

…Горе Игоря Тер-Ованесяна в Мехико после чудовищного перелета Бимона…

Почему мы там любим смотреть спорт? Может быть, потому, что угадываем в динамических движениях спортсменов нереализованных себя?.. Ведь как легко и приятно мысленно подменить косо несущегося по виражу бегуна… Даже мысленный бег наполняет нас возвышенным чувством гордости… Сопереживание — это соучастие. И мы бледнеем, краснеем, заливаемся по́том, кричим, беснуемся, плачем, напрягаемся… подсаживаясь вместе со штангистом под его штангу…

Мы готовы по-братски разделить тяжесть спортсмена. Мы реализуем себя в мечте. И это приносит нам странное счастье. Счастье через стресс. Но о последнем мы пока еще знаем мало. Хоть уже сегодня сотни лабораторий в мире вплотную занимаются физиологией и психологией стресса. Кто его знает, возможно, что стресс (от английского «stress» — напряжение) в данном случае, о котором я рассказываю, оборачивается какой-то другой стороной: не разрушающей нас, а, наоборот, стимулирующей… Ведь и яды не только убивают… Ими и лечат…

Краем глаза я вижу прихваченные зубами губы ребят — мастеров, что «болеют» сейчас за Якова…

Иоган опускает винтовку. Он тоже сейчас следил в свой прицел за мишенью Железняка. В свою «десятикратку» он уже видел черную вдавлинку пробоины…

— Что? — спрашиваю я у Иогана глазами.

Иоган невозмутимо отворачивается. Вот уж кто умеет держать себя…

И тогда я читаю ответ на лице Якова. Передергивая затвор, он выказывает его, этот ответ, недовольно-нервно морща правую щеку…

Секундная гримаска — красноречива… «Пуля не дома», как иногда говорят стрелки; не в «десятке» то есть…

А вот и табло… Точно. «Девятка» на 10 часов.

Радиокорреспондент останавливает магнитофон.

Кто-то шумно вздыхает…

Спектакль окончен. Все… Даже если Яков остальные выстрелы уложит в «десятки», у него наберется только 96 очков. Рекорд тогда только повторится…

Но — зачем спешить… Предварительный анализ достоинства пробоин судьями на линии мишеней бывает и ошибочным. Иногда в секретариате чемпионата мнимые «девятки» становятся и «десятками». Специальные приспособления помогают установить истину. К тому же, когда чемпионатом руководит такой профессор своего дела, как Михаил Константинович Корейс, ошибки в подсчетах почти невозможны…

Яков продолжает стрельбу. Мгновенное сожаление, выраженное гримаской, позади… Все переживания потом. «На лестнице…» Сейчас некогда, да и не во что изливать переизбытки внутреннего напряжения… Вот опять подмигнул стрелкой сигнал отправления «кабана»… И надо, стало быть, сражаться до последнего патрона.

Да, стрельба особенный вид спорта…

Футболист после промаха по воротам может в отчаянии влететь в сетку, упасть на газон, наорать, в конце концов, на партнера по нападению за не так якобы выданный пас…

Штангист может шваркнуть в сердцах своей, не поддавшейся жиму, железной «игрушкой» о помост…

Фехтовальщик, бросая себя в «молнию», издает облегчающий душу вопль…

Спринтер, упустив на чужую грудь ленточку финиша, еще яростнее бежит по дорожке десяток метров, выпуская «пар» горечи поражения…

А стрелок не может позволить себе ни того, ни другого, ни третьего. Ему не дано самой спецификой стрельбы возможности для выплеска наружу в мощных физических усилиях перекопившихся внутри продуктов стресса.

Стрельба, как определил бы специальный психолог, интровертивна… Она в себе. У стрелка в момент выстрела активен только один, согнутый на манер рыболовного крючка, указательный палец… И в него разряжать свои нервы бессмысленно. Смажешь.

Потом, отстрелявшись, конечно, ты волен хоть на голове ходить… И мир стрельбы помнит разное, связанное с несбывшимся: вон тот плакал навзрыд, как ребенок… А вон тот, итальянец, разбил о бетонный пол тира винтовку, будто она в чем-то была виновата…

Но все это, повторяю, возможно потом, когда «пальчик» отпустит на волю последнюю пулю серии… До этого стрелок что-то вроде парового котла, выхода из которого нет, а давление в нем достигает угрожающих «атмосфер»…

И тем не менее крохотная отдушника нашлась. Стрелки, по-моему, лучшие спортивные мимы. О, как они умеют гримасничать!..

За минувший стрелковый год я скопил в памяти феноменальную коллекцию «рож», бесподобный набор артикуляционных построений губ…

Даже подумалось, что спортивным психологам стоило бы подзаняться созданием такой специальной мимической фототеки. По ней наверняка было бы возможно изучать зеркальность стрессовых наполнений…

Невозмутимость, брезгливость, пренебрежение, скука, бесшабашность, боль, подозрительность, недоумение, нежность, ужас, облегчение, нахальство, восторг, отвращение, горесть, надежда, томление, ненависть, покой, недоверие, ликование, безнадежность, тревожность, презрение, усталость, злорадство, независимость, огорчение, отчужденность, лихорадка, просветленность, уныние, страдание, наслаждение… Сколько всего за этими моментальными живыми фотографиями стресса!..

Профессор Ланге в психофизиологическом этюде «Эмоции» пишет:

«Эмоции суть не только важные факторы индивидуальной жизни. Они представляют собой самые могущественные естественные силы, какие мы только знаем. Каждая страница истории народов, как и отдельных лиц, свидетельствует об их непреодолимой власти. Бури страстей погубили более жизней и разрушили более стран, чем ураганы; их потоки потопили больше городов, чем наводнения, а потому нельзя не находить странным, что они не вызвали большого рвения для изучения их природы и сущности».

В остальном же стрелок в момент творчества отрешен от всего. Слева и справа, позади него мира не существует. Одиночество без воображения. Мужество и азарт. Повышенное сгорание…

Интересно, какой цвет у азарта? С чем можно сравнить эту бешено-белую плавку? Страшная штука…

Когда позавчера на Сашку Агаронова, мастера из Баку, — он вел как раз пеньком прицела «кабана» — грохнулся, опрокинутый сильным порывом ветра, тот самый демонстрационный щит, которым ребята отгородили бойницу от сквозняка, Саша, мгновенно вылетев из шока, первым делом спохватился — не ушел ли «кабан»?..

Ему было не до хохота, что качался по тиру…

Встречались, правда, на «кабаньей охоте» и такие… Иоган мне рассказывал про одного англичанина. Этот «сэр» стрелял с трубкой в зубах. Когда она у него погасла, «сэр» невозмутимо положил винтовку, раскурил носогрейку и приступил к стрельбе снова. «Кабан» за это время успел уже прошмыгнуть пару раз невредимым, и «сэру» записали две «баранки»…

— Осталось два пробега! — отчетливо предупреждает судья.

Это значит, что еще два выстрела — и Яков может укладывать свою винтовку в знаменитый футляр от Аншутца… Я, конечно, спешу, до Аншутца еще дойдет дело, но больно уж не терпится: популярнейший западногерманский фирмач Аншутц (фирма изготавливает превосходное спортивное оружие) лично, после победы Якова на стрельбище в Хохбрюке, подарил ему винтовку… Но Яков из нее не стреляет. Он продолжает бить «кабанов» из родимой, из «ижевки»…